Золотая маска
Наталья Бузько, бывшая участница «Маски-шоу» и любимая актриса Киры Муратовой, снялась вместе с Ренатой Литвиновой в фильме «Два в одном». В преддверии выхода фильма в прокат «Афиша» позвонила Бузько в Одессу
— Объясните, почему в фильме с телевизионным новогодним обращением к народу выступает Лукашенко?
— Его выбрали на конкурсной основе, отсмотрели несколько записей поздравлений и остановились на Лукашенко. Мужчина видный, колорит такой.
— А та пантомима, аутичная игра, в которую пускается ваша героиня, обнаружив, что ее отец помочился на ее входную дверь?
— Кира всегда предлагает: может быть, исполните здесь какой-нибудь танец или песню? Рената, например, в этом фильме очень хотела спеть. А мне Кира предложила тоже придумать что-нибудь на свой выбор. Я сказала: «Хорошо», но опомнилась, только когда до съемок оставалось три дня. У меня давно была запись с этой песней, я года два не знала, как ее применить. И решила, что она очень подходит к тому эпизоду в Кириной картине. В музыке есть момент щемящий, потом — слова: «Я не женщина, я не мужчина». У моей же героини в тот момент внутри все сжимается и взрывается. Я быстро придумала пантомиму, и она вошла в фильм.
— А почему вы вообще решили себя попробовать в пантомиме, клоунаде?
— Я часто ходила в оперный театр — он в Одессе огромный, третий в Европе, построен европейскими архитекторами очень давно. Я смотрела балеты, а дома повторяла «Лебединое озеро», «Спящую красавицу». Но еще раньше бабушка брала меня на индийские фильмы — тогда они еще были с плохим концом, это потом стали повеселее. Дома бабушка заматывала меня в ткань как будто в сари, рисовала точку на лбу, повязывала ленточки на запястье и я изображала, как мне казалось, их танцы, мимику.
— Какой индийский фильм был любимый?
— Ой, я такая маленькая была, у меня от них всех одно воспоминание осталось — стоит женщина в голубом сари, «а на очах брюнит слеза», как в стихотворении. Это потом, когда повеселее стали, я начала их запоминать; первый такой был «Зита и Гита».
— Повеселее вам больше нравилось?
— Конечно. А что ж хорошего — сидеть и плакать с бабушками старенькими?
— А как у вас все сложилось с «Масками»?
— В Одессе был какой-то бум: повсюду кружки пантомимы. И когда мы выступали на концерте «15 лет одесской пантомимы», там я познакомилась с нашими ребятами из «Масок» — тогда их коллектив назывался «Смехачи».
— У вас никогда не было желания уехать из Одессы?
— Я до некоторых пор думала, что если есть город, значит, рядом море. Уже потом, когда мы начали гастролировать, я узнала, что есть города у речки, у леса. Но долго не понимала, зачем строить города вдали от моря. Когда после перестройки все знакомые рванули за границу — кто в Израиль, кто в Германию, многие в США, — я во время заграничных гастролей тоже присматривалась. И в конечном итоге понимала, что жить я могу только в Одессе.
— Вы много выступали за границей?
— Ну, сперва мы гастролировали в санаториях, играли для доярок, шахтеров. Санаторная публика очень тяжелая после процедур. А когда в первый раз приехали в колхоз, выходим на сцену — в зале вообще никого нет. Нам говорят: «Так еще же восьми нет! Подождите, сейчас коров подоят в восемь и придут». И правда, пришел полный зал. После трудового дня люди очень хорошо нас принимали. В те годы у нас всегда было битком. Сейчас уже не так активно ходят на спектакли…
— Как попали на телевидение?
— Мечты что-то снимать возникли у нас, когда мы выступали в городке близко к румынской границе, и вечером увидели по телевизору что-то смешное. Это было что-то типа «Шоу Бенни Хилла», хотя сложно сказать: там телевизор просто случайно ловил какой-то румынский канал, видно было плохо, силуэты едва угадывались. Было только понятно, что кто-то кого-то бьет палкой, и все смеются. Делиев тогда сказал: «Вот бы нам свою такую передачу». И когда мы вернулись, мы взяли оператора, хорошего, с Одесской киностудии, и стали снимать клипы — в разрушенном кукольном театре, на улице.
— Как на вас вышла Кира Муратова?
— Был первый фестиваль «Золотой Дюк», и я ждала ребят у выхода из Одесской киностудии — мы на этом фестивале выступали с какими-то репризами. Вышла женщина, говорит: «Вы случайно не имеете какого-нибудь отношения к пантомиме? Не зайдете на прослушивание?» И вручает направление: кабинет 316, съемочная группа Киры Муратовой. Я, конечно, обомлела. Когда начали перестройку, нам показали ее «Короткие встречи» и «Долгие проводы», и это произвело сильное впечатление.
— В 2001 году вы исполнили главную роль в фильме Муратовой «Второстепенные люди».
— Я всегда мечтала о большой роли, чтобы петь, танцевать. Мечты сбываются, но не всегда вовремя и не всегда так, как виделось. Я уже через неделю поняла, что маленькие роли мне нравятся больше.
— Что-то не клеилось?
— Противно вспоминать. Ту сцену, где я вожусь с трупом и кричу: «Надо его обуть, надо его одеть», не могли снять, по-моему, неделю — я брала не те интонации. Тогда я специально пошла заниматься речью, прежде-то на сцене и в кино я в основном молчала.
— Со следующей большой ролью у Муратовой, в «Чеховских мотивах», управиться было легче?
— Там я очень смущалась, что кино снимается в церкви. Церковь же считает, что кино — это греховное.
— Вы суеверны или религиозны?
— В какой-то мере религиозна. Помню первый съемочный день: обвенчались с Жаном Даниелем, сняли грим, умылись — выходим. А на крыльце сидит батюшка Василий — к нему из Одессы, из других городов специально ездят. Он очень славится: душевный такой. Я прохожу мимо и думаю: «Он нас так, наверное, осуждает!» А он улыбается и говорит: «Какие же вы молодцы, труженики!» А вообще, я беспокоюсь, как примет фильм московская публика.
— На просмотре в рамках фестиваля «Московская премьера» был аншлаг, студенты гоготали, старушки вздрагивали, все как положено на фильмах Киры Георгиевны.
— Просто мы показывали его в городе Бердянске… Знаете Бердянск? В Бердянске отец будущего лейтенанта Шмидта был градоначальником. Ему поставили памятник. А потом заодно поставили памятник и самому лейтенанту Шмидту, и чуть ли не его детям. В речке — бычки, рыболовам там очень здорово. Жителей 120 тысяч человек. Сеанс был дневной, собрались бабушки, так Делиев перед фильмом решил им еще и показать свою короткометражку, такую в стиле «Маски-шоу»: Боря Барский ведет на расстрел Делиева, потом они разговаривают, курят траву, стреляются, потом выясняется — им это показалось. Бабушки так переживали: «Боже, какой ужас: неужели застрелит? Да нет, не застрелит… Нет, смотрите-ка, все-таки застрелит». Зато когда начался Кирин фильм, многие уходили. Один даже возмущался: «Почему не предупредили?»
— А о чем предупреждать-то?
— Ну как? Табличку надо вешать: «Осторожно, Муратова!»