«Зомби будут мне сниться еще лет десять» Милла Йовович про «Обитель зла: Возмездие»

— Что заставляет вас участвовать в этой франшизе уже десять лет?

— Любопытство! Мы с Полом (Андерсоном — Прим. ред.) все время дома разговариваем о том, что случится дальше. Куда Элис пойдет, на чьей она будет стороне. Выходит новая часть игры, там новые монстры, новый сценарий, и мы сразу радуемся — как бы нам с ними поступить? Если бы нам самим не было все это интересно, как бы мы заинтересовали кого-то еще? Каждая новая часть получается лучше предыдущей — потому что люди чувствуют, что это не какая-то мертвая продюсерская франшиза, а честная история, которую делают люди, которым это по-настоящему важно. Зомби мне точно еще лет десять будут сниться.

— А вам снятся?

— Да, потому что я постоянно о них думаю. Но я никогда бы не смогла сама снять про них фильм или написать сценарий. Я бы умерла, если бы была Полом. Ума не приложу, как он это делает. Но я иногда тоже что-то придумываю и говорю: «Пол, если ты, например, снимешь пару сцен в России, то будет суперкруто!» Он часто мне уступает.

— То есть снимать в России — это ваша идея.

— Да, я же на самом деле русская. Представляете, нам на целый день предоставили Красную площадь и на целых пять часов — метро! Мне показалось, что это так здорово — включить Россию во вселенную «Обители зла». Все равно что привезти домой то, что мы изобрели где-то в Торонто.

— А вы же вроде уже не очень хотели сниматься в последней части.

— Нет-нет, это абсолютная ложь! Меня тогда, возможно, неправильно поняли. Были, конечно, моменты, когда я говорила Полу: «Я не буду в этом сниматься, если ты не поменяешь вот это и вот это!» — но потом мы вместе убрали все, что меня не устраивало. Но от работы в самом проекте я никогда не отказывалась. Я люблю Элис, мне интересно следить за тем, как она развивается. Это же невероятно, что франшиза с женским персонажем существует уже десять лет!

— Сейчас же вообще, строго говоря, существует всего две экшен-франшизы, и обе — с женщинами. «Обитель зла» и «Другой мир».

— Я не берусь судить о «Другом мире», но что касается нас, то каждый новый сценарий Пол пишет сам, потому что ему этого хочется, а не потому, что его студия заставляет. А если заставляет, он вполне может ответить: «О'кей, но не сейчас, я сейчас еще не понимаю, о чем писать». Я думаю, его честность — это залог успеха. И потом, Пол никогда не делает фильм, который зрители уже видели. Какой смысл смотреть еще одну такую же «Обитель зла»? Мы никогда не думаем о следующей части, пока снимаем эту, мы не прибегаем друг к другу со словами: «Какая классная штука, прибережем ее до следующей серии». Это очень важно. Потому что когда впадаешь в такое ленивое состояние: «Да, мы выпускаем по серии каждый год, пора бы уже сделать следующую, чтобы срубить бабла», — вот тогда ты становишься никому не нужен. И, по-моему, именно из-за этого у нашей франшизы до сих пор есть зритель. А что касается девушек... О цайтгайсте всегда говорить трудно. Все меняется, мир меняется. Восьмидесятые были про больших накачанных мужиков, убивающих всех подряд, — как в «Неудержимых». Их эпоха ушла. Сейчас людей, наверное, больше интересует фантастический аспект, а женщины имеют к фантастике больше отношения, чем мужчины. То, что женщины стали главными героями экшен-франшиз, меняет и сами франшизы. Из мужского кровавого праздника они превратились во что-то загадочное. Более того, мне кажется, что роль женщины в мире стремительно меняется — всем интересно смотреть на девушку, у которой есть цель, которая идет к чему-то, во что искренне верит. Как моя любимая Жанна Д’Арк. Вот кто настоящий экшен-герой.

— Да, мы тоже все этот фильм любим. То есть Элис в каком-то смысле выступает против гендерных предрассудков?

— Совершенно верно. Но для меня Элис — пример достойного человека. По-моему, она человек, на которого можно положиться. Она надежная. Если она сказала, что что-то сделает — значит, она это сделает. Если пообещала — скорее умрет, чем не сдержит обещание. И мне это очень нравится. Я считаю себя очень преданным человеком — мне хочется верить, что когда я что-то говорю, это не ерунда. И дочь свою я учу тому же: если ты сказал «да» — это означает «да», и оно не может превратиться в «нет». А если я говорю «нет» — то меня можно сколько угодно умолять, но своего решения я не изменю. Я стала сильнее и увереннее во многом благодаря Элис.

— А линию с дочерью тоже вы придумали?

— Ну, отчасти да. Мы же никогда не видели Элис женой и матерью — Пол перенес на экран часть нашей личной жизни, поэтому все это нам очень близко. Еще важно, что она снова стала человеком. У нее были суперспособности, и из-за них она стала непобедимой машиной для убийств. И можно было не волноваться — она ведь непобедимая, и ей нечего терять. А теперь ее вернули в реальность, и зритель чувствует — о, да ей же могут навредить!

— Тяжело было работать без Пола?

— Когда мы снимали вторую часть, Пол занимался «Чужими против Хищника», когда снимали третью, у него тоже были другие дела, но он ходил на площадку каждый день и, кажется, страшно ревновал — потому что он присутствовал там только в качестве продюсера. Последние три фильма — четвертую и пятую «Обитель зла» и «Трех мушкетеров» — он делает с одной и той же командой. То есть ты приходишь на съемки как к себе домой. Очень странное ощущение для экшен-фильма.

— Вы же дальше вроде снимаетесь в «Зимней королеве» — экранизации «Азазеля» Бориса Акунина. Что там вообще за история произошла? Ее же сначала Верхувен должен был снимать, а теперь вроде Бондарчук.

— Да, сначала «Зимнюю королеву» хотел снимать со мной в главной роли Пол Верхувен, но я забеременела, и они решили взять вместо меня кого-нибудь другого. Но все встало, а потом и Верхувен выбыл из команды. И тогда все совсем заморозилось, а теперь вроде снова зашевелилось. Из-за моей постоянной работы у меня не было времени вернуться к этому проекту. Но это вечно так с независимым кино. В любом случае его теперь снимает Федор, и я от него в восторге! Это же очень правильно, что русскую историю снимает русский режиссер. Но там проблемы с финансированием — на него и так уже потратили кучу денег, сложно такой застоявшийся проект собрать воедино — то актер выпал, то режиссер. Но Федор — большой художник, мне хочется в него верить. Мне вообще кажется, что это книга какая-то проклятая, и если кто-то и сможет с ней справиться — то, по-моему, как раз он.