«В тюрьмах возникла критическая масса интеллектуалов» Создатели фильма «Джентльмены, удачи!» о зэках и новогоднем прокате

Диктофон включен, Бекмамбетов и Баранов ждут Киселева.

ТИМУР БЕКМАМБЕТОВ: Я сегодня целый день смотрел по «Дождю» про бунт в колонии, в Копейске. Большая волна пошла. Будет буча.

АЛЕКСАНДР БАРАНОВ: Ну мы же понимаем, когда восстание — это не просто так.

БЕКМАМБЕТОВ: Сказали, что какого-то авторитета хотели завести на эту зону. Но все это поводы. Суть-то в другом. Интересно, что те, кто сидят в тюрьме, — они же люди. Статистически огромное количество обычных людей уже находится в тюрьмах. Журналист говорит: «Все должны понимать, что каждый может оказаться там».

БАРАНОВ: На машине сбил кого-нибудь.

БЕКМАМБЕТОВ: Это может быть любое преступление, подстава, месть, просто выполнение плана посадок. Общество не заботится о заключенных, считает их прокаженными, как будто их нет — загробный мир.

БАРАНОВ: Чем они там недовольны?

БЕКМАМБЕТОВ: Пытки. Убили просто пять человек. И потом менты себя стали бить палками, чтобы сымитировать [нападение]. Всех ментов посадили, всю колонию. И через пару лет при новом руководстве началось то же самое. Там коррупция: брали деньги, чтобы не мучить. За свидания брали деньги.

БАРАНОВ: Совсем уже за гранью. Когда мы снимали фильм, зону впервые увидел воочию. И меня удивило, что в армии, где я служил, раз в десять покруче было, пострашнее. А здесь — пионерский лагерь. Коечка, обои, цветочки стоят.

БЕКМАМБЕТОВ: Где ты был-то?

БАРАНОВ: Я в тюрьме реальной был. А потом мы были в ШИЗО. Вот там страшно было. В шесть часов вечера нам говорят: «Ребята, покиньте съемочную площадку на час». — «Почему?» — «У нас сейчас обед будут развозить, вам зачем?» Я думаю: «Какой обед у зэков в шесть часов?» А нам лейтенант объяснил: у них обход в шесть часов, заходят в камеры и долбят всех.

БЕКМАМБЕТОВ: Почему?

БАРАНОВ: Чтоб им жизнь малиной не казалась. В ШИЗО сажают за нарушение распорядка.

Входит Дмитрий Киселев.

ДМИТРИЙ КИСЕЛЕВ: Саня все время рассказывает какие-то ужасы.

— Поговорим о новогоднем прокате. Тимур, почему ваши режиссерские и продюсерские работы выходят в основном на Новый год? Главные десять дней для киноиндустрии.

БЕКМАМБЕТОВ: Есть дни, когда люди хотят смотреть кино, — и Новый год как раз такое время. Начиная с «Иронии» мы выпускаем фильмы на Новый год, но не все («Выкрутасы» вышли весной и, в отличие от новогодних релизов, провалились в прокате. — Прим. ред.). Как только весной выходит — ничего. Значит, карма у нас такая — выходить на Новый год. К этой дате скапливается большое количество фильмов.

КИСЕЛЕВ: Если с неудачным проектом выходить, то его тут же выбросят.

— А вам залы доверяют.

БЕКМАМБЕТОВ: Да подкупаем, коррупция. (Смеется.) Это же бизнес. Как только бизнес из рук владельцев переходит в руки менеджеров, начинают действовать корпоративные законы. Это означает, что люди принимают решение, исходя из каких-то параметров. Главное не подставиться. За победу не похвалят, сорвется что-нибудь — накажут. Лучший способ страховаться — прецедент. Видят, что «Черная молния», «Ирония судьбы» сработала хорошо — появляется шлейф. И трудно сразу вылететь из этой обоймы. Потерять репутацию мгновенно нельзя; постепенно можно.

— Почему разные люди в вашей компании периодически становятся режиссерами фильмов? Как Дмитрий Киселев, который был режиссером монтажа, или композитор Войтинский?

БЕКМАМБЕТОВ: Все становятся. Каждый делает свою часть работы. Сейчас мы уже не можем два года готовить проект. Есть дата релиза, все наваливаются и делают.

— И автор фильма — студия «Базелевс»?

БЕКМАМБЕТОВ: Почему? Они все разные. «Выкрутасы» не похожи на «Черную молнию».

КИСЕЛЕВ: Вы спрашиваете, почему нет людей со стороны, а какие-то люди из компании снимают фильмы? Взаимопонимание.

БЕКМАМБЕТОВ: Вообще, рынок кино очень тяжелый, мало кто это осознает. 95% фильмов проваливаются, и их никто не видит.

— Ну у нас есть еще фильмы, которые снимаются для того, чтобы их не видели. Создатели зарабатывают еще на стадии производства.

БЕКМАМБЕТОВ: Некоторые делают фильмы для того, чтобы их никто не увидел, я понимаю. (Смеется, обращается к коллегам.) Давайте поставим себе задачу специально сделать фильм, который никто не будет смотреть? Помните кино американское, «Весна для Гитлера»? Герои просили бюджет на производство театрального шоу. Выбрали самую плохую пьесу, самого плохого режиссера, самых бездарных актеров, чтобы получился безобразный спектакль, про который уже никто не спросит: «Где мои деньги, почему не возвращаются?» В конце концов случился фурор и они погорели на этом. Мы попробуем. Кстати, нам этого не хватает. Сейчас такая тенденция: кинематографисты стали все просчитывать: здесь медийное лицо, здесь музыка, которую на радиостанциях возьмут, изображение должно быть в 3D, выходить нужно в Новый год — и таких людей много.

КИСЕЛЕВ: Соберем такого Франкенштейна.

БЕКМАМБЕТОВ: Получается ненастоящее.

КИСЕЛЕВ: «Профессиональное кино».

БЕКМАМБЕТОВ: Н-е-е-е-т, не профессиональное. Люди хотят слышать чей-то голос.

— Мы все видели фильмы, сделанные другими режиссерами на студии «Базелевс». Они все равно — из вселенной Бекмамбетова.

БЕКМАМБЕТОВ: Фильмы, которые я делал, Димка монтировал, начиная с «Гладиатрикс». Саша Войтинский писал музыку к нашей рекламе. Это все один коллектив.

КИСЕЛЕВ: Мы с Тимуром вообще в одном мыслительном поле существуем, даже когда другие нас не понимают.

БЕКМАМБЕТОВ: В этих конструкциях еще же происходит передача опыта и информации. Дима мне что-то рассказывает, чего я уже по возрасту не могу понять. В кино разные люди, но самые счастливые — те, кому нравится тусоваться. Ты же общаешься с художниками, операторами. Это же не писатель, который дома сидит один. Вот Саша был писателем.

БАРАНОВ: Я поэтому не пишу сейчас. Тяжело очень.

БЕКМАМБЕТОВ: Я к чему? Много людей и много общения — это очень продуктивно. Наш стиль:  когда человек начинает заниматься тем, чего он никогда не делал.

КИСЕЛЕВ: Некоторые хотят попасть в «Базелевс», говорят, что мы как семья. На самом деле это больше похоже на коммунальную квартиру. Труба протекает: «Дядь Вась, ты не можешь трубу починить?» — «Да я никогда не чинил, ну ладно, сейчас попробую».

БЕКМАМБЕТОВ: Много чего делается, нет возможности ждать, пока человек выучится. «Джентльмены, удачи!» — отчасти про нас. Про то, как эгоист понимает, что он имеет дело с людьми. Заметил их.

— Почему вы выбрали этот фильм для ремейка? Было ведь из чего выбирать.

БЕКМАМБЕТОВ: Копейски же у нас продолжаются. Есть целый мир, который существует рядом с нами, — Ходорковский или какие-то пьяницы. Он параллельный, как будто наши законы в нем не действуют. Как будто какой-то лепрозорий, о котором лучше не думать. И этот фильм рассказывает об этом мире легко. Он снимает барьер.

БАРАНОВ: Те же люди.

БЕКМАМБЕТОВ: В других обстоятельствах. И они дети. Многие из них по моральным качествам ничем не хуже, чем те, кто не попал в тюрьму.

— В старом фильме еще был очень интересный зэковский язык.

БАРАНОВ: Все эти «редиски», конечно, не имеют никакого отношения к блатному языку. Только «моргала выколю» отдаленно на что-то такое похоже. Специально использовали детский сленг — тогда про тюрьмы тоже мало знали. У нас герои говорят обычным языком.

КИСЕЛЕВ: Есть выражение «убийство с дальнейшим расчленением». Это про Венеру Милосскую.

— Еще там была языковая игра, связанная с Василием Алибабаевичем, который плохо по-русски говорил.

БЕКМАМБЕТОВ: У нас есть свой Василий Алибабаевич. Из Египта.

БАРАНОВ: Герои в Египет попадают. Их там в тюрьму сажают.

БЕКМАМБЕТОВ: Он лох египетский. Саш, скажи, в чем самая главная разница между старым и новым фильмом?

БАРАНОВ: У главного героя есть любовная линия — в старом фильме милиционера играл Олег Видов, а у нас девушка, блондинка.

БЕКМАМБЕТОВ: А любовная история не разрушает сюжет о том, что воспитатель детского сада становится воспитателем уголовников? Не будет конфликта?

БАРАНОВ: Все равно какая-то линия главная — и у нас она та же самая.

БЕКМАМБЕТОВ: То есть все же это фильм про парней?

БАРАНОВ: Да.

— У вас там герои похищают какое-то казахское достояние. Были же даже протесты со стороны Казахстана.

БЕКМАМБЕТОВ: Да, там группа сценаристов посчитала, что мы у них украли идею.

БАРАНОВ: И обратились даже к Никите Михалкову, чтобы он остановил картину.

БЕКМАМБЕТОВ: Но он пренебрег почему-то. А вы что думаете, что будет с фильмом «Джентльмены, удачи!»? Очевидно, что люди должны как-то к этому отнестись.

— У вас была промокампания «Настоящие жулики и воры возвращаются», которая многим не понравилась.

КИСЕЛЕВ: Не понравилось?

БЕКМАМБЕТОВ: Риск огромный.

— А Безруков — это не риск?

БЕКМАМБЕТОВ: Безруков — это подарок судьбы. Он может сыграть табуретку, Высоцкого, лошадь, зайчика.

КИСЕЛЕВ: Сделать ремейк всеми любимого фильма, назвать его почти так же, да еще и Безрукова пригласить — это то же самое, что «двадцать первая «Волга» полетела». Кажется — абсурд, на уровне концепции. А когда смотрят — видно же по реакции людей, что нравится.

— Есть Гоша Куценко, который в какой-то момент так всех достал, что уже смотреть на него было невозможно. И вот он сделал паузу, стал меньше сниматься, иногда появляется в каких-то неглупых фильмах — у Виктора Шамирова, — и раздражение уходит.

БЕКМАМБЕТОВ: А Сергей?

— А Сергей пока не сделал паузы.

БАРАНОВ: Сергей снимается намного реже, чем тот же самый Куценко. Не снялся ни в одной рекламе. Вы говорите, что Гоша очистился от шлейфа, — это не Гоша очистился, это усталость опять перешла в приятие. Абсолютно очевидно — талантливейший человек Безруков. Наши любят ненавидеть. Кобзона всю жизнь ненавидели при советской власти — как советская власть закончилось, быстро полюбили.

— А почему вы меня спрашиваете об отношении? У вас есть ощущение, что против вас ополчатся журналисты, блогеры?

БЕКМАМБЕТОВ: Помогите нам спровоцировать их пойти в кино и обрушиться гневными статьями на картину. Нам необходима жесточайшая критика — это лучшее промо. Как это сделать?

— Знаете, каждый год обрушиваться тоже скучновато. Как бы меня ни бесили «Елки», я на «Елки-2» уже не пошла. А вы думаете о том, что за этим пластом блогеров и журналистов есть аудитория, которая не парится?

КИСЕЛЕВ: Я думаю, их большинство. Есть ситуация с «Бригадой» в кинотеатре: люди пошли смотреть название — то, что им дорого и близко. Трейлера не видели, интернет не читали — просто набили залы во всех регионах. С «Иронией судьбы» же было еще хуже: против нас организовали движение, в котором было 700 человек. Бойкотировали картину: не пойдем на этот фильм. А потом на этом же форуме половина отписывались, что все-таки сходили.

— «Ирония судьбы» — это совсем святое.

БАРАНОВ: А «Джентльмены» — не совсем святое? Градации святого у нас появились. А насчет Безрукова: я передачу смотрел — такой вой стоит, когда он на публике появляется.

БЕКМАМБЕТОВ: Как нам от равнодушия избавиться?

— Рекламный слоган «Настоящие жулики и воры» — это и был способ зацепить, разозлить?

БЕКМАМБЕТОВ: Это политический контекст — это же все легкий способ привлечь внимание. Может быть, Копейск — правильная вещь для нас. Фильм же смешной, но на самом деле не смешной.

— То есть у нас блатная тема в кино теперь — не братки, а обычные люди, которые попали в тюрьму.

БЕКМАМБЕТОВ: Я сегодня слушал как раз передачу про это. Какой-то парень, который занимается правами человека, сказал, что ситуация изменилась в тюрьмах, потому что там возникла критическая масса интеллектуалов. А за ними, естественно, деньги, адвокаты, юристы. И их нельзя задолбить так просто. Поднимается шум. Раньше это были деклассированные элементы, бедные люди, которые не могли защищаться. Это была страшная ошибка властей: в одни и те же зоны стали сажать и бизнесменов, и обычный криминальный контингент. Сейчас там происходит создание гражданского общества — и именно там оно будет создано раньше, чем у нас здесь. Есть для этого все предпосылки: они все равны; действуют законы, которые надо соблюдать, иначе все погибнут; серьезный прессинг извне (представьте, что на нас летит метеорит, мы все сразу станем социально ответственными). И если говорить про политические движения — они оттуда придут. Здесь они никак сформироваться не могут.