Пир

Олег Меньшиков играл в театре Калигулу, императора римлян. Играл Нижинского, безумного гения. Играл Чацкого, лишнего человека. Его четвертая за десять лет работа - Гюнтер, хозяин ресторана. Текст Елены Ковальской. Фото Алины Власовой.

Я видела Олега Меньшикова на кухне. Причем дважды. Первая кухня была размером с доменный цех и принадлежала ресторану гостиницы «Рэдиссон-Славянская». Год назад там была устроена презентация нового проекта Театрального товарищества 814. Меньшиков появился минут на десять. Объявил, что хочет ставить современную пьесу, что сам будет в ней играть, но самую маленькую роль. Премьеру намерены были представить в начале нового года. Прошел год, и я снова увидела его на кухне. Теперь это было в офисе Товарищества на Пушкинской. Режиссер Галина Дубовская рассказывала мне о том, чем же они занимались целый год, а Меньшиков зашел взять что-то из холодильника. 27 ноября Меньшикова среди котлов и половников увидят 800 человек: в Театре им. Моссовета назначена премьера. Спектакль так и называется – «Кухня».

Первое

Пару лет назад Меньшикова посетила идея: ему нужно поставить современную пьесу. Если все говорят, что сегодня современной пьесы не существует, то ее надо придумать. И написать сообща с актерами Театрального товарищества 814. Обязательное условие – местом действия должна стать кухня. Кухня ресторана. Потому что это маленькая модель общества, со своей иерархией и со своими художниками и ремесленниками. И потому, что это очень театральная среда.

Целый год он и другие «театральные товарищи» сообща сочиняли сюжет. Придумали, что герой – это новенький, он приходит на кухню, и там его разыгрывают. Хотели театрального шоу, где розыгрыш строился бы на игре актерскими штампами. Сам Меньшиков играть не собирался, разве что маленькую проходную роль: на пару минут вернуться на Покровские Ворота или вспомнить полеты во сне и наяву. Чтобы можно было спеть довоенные песни, отбить чечетку или пройтись в танго.

Текст пытались написать сами – но ничего не получилось. Тогда стали искать авторов. Перечитали массу пьес. Приглашали писателей. Меньшиков вел переговоры с Пелевиным. Передумал. Одну «Кухню» принесла Елена Скороходова, пишущая актриса. Через десять минут, после того как Скороходова начала читать пьесу, Меньшиков вдруг вспомнил о встрече крайней важности и уехал. Больше не встречались. Другую «Кухню» принес Алексей Бурыкин, тоже пишущий актер (с ним Меньшиков работал над «Нижинским»). Текст тоже не устраивал. Затем появился молодой драматург Максим Курочкин. В очередной раз Меньшиков объяснял задачу: кухня, приходит новенький, его разыгрывают, кружатся в танго, – и скоро Курочкин принес текст.

Ни первый ни второй об этом тексте предпочитают не распространяться. Можно только догадываться, что там принес Курочкин. В его пьесах уж если герой – то капитан корабля-призрака, с руками по локоть в крови. И если этого героя надо убить, то ему сначала голову отрубят, потом он ее в руки возьмет, в зал кинет, сделает шагов десять и только тогда упадет замертво. Пьеса была явно не для Меньшикова. Вообще не для театра: на ресторанную кухню Курочкин запустил драконов, средневековых рыцарей и озверелых гуннов. Вместо розыгрышей и танго у него была короткая ремарка: «Сеча».

Некоторое время спустя Меньшиков собрал пресс-конференцию и объявил, что премьеру «Кухни» сыграют в начале 2000 года. Но работа над текстом в это время еще только только начиналась. Меньшиков предложил написать новый текст – Курочкин принес еще один вариант. Меньшикова снова что-то не устраивало – и тот опять шел переписывать. У Меньшикова появлялись новые соображения – он снова переделывал текст. Актеры уже начали репетировать – он все еще что-то приписывал. Спектакль стал разбухать – и Курочкин что-то вычеркивал.

Теперь Галина Дубовская, сорежиссер Меньшикова, рассказывает, что Новенький – это Зигфрид, герой саги о нибелунгах. Его альтер-эго – Гюнтер. Меньшиков выбрал эту роль для себя в самом начале работы над текстом: «В результате пьеса вышла про Гюнтера. И ее несомненная удача в том, что Олег выйдет в совершенно новом качестве. Костика там не осталось».

Второе

В 1991 году в Москву приехала великая английская актриса и активистка всех известных национально-освободительных движений Ванесса Редгрейв. Тогда ее возбуждали перестройка–гласность–Горбачев, и союз Востока с Западом Редгрейв готова была заключить своими собственными руками – сыграть Айседору Дункан, танцовщицу и возлюбленную красного поэта. Сергея Есенина она приехала искать в Москву.

В Театре им. Моссовета тогда шел спектакль «Калигула». Постановка Петра Фоменко, в главной роли Олег Меньшиков. Красивый, тридцатилетний. Недавно из реанимации, где его откачивали после язвенного кровотечения. Здесь, на маленькой сцене «Под крышей», его увидела Редгрейв. И увезла с собой в Лондон.

В Лондоне они готовили спектакль «Когда она танцевала». Показывали его в театре «Глобус»: под открытым небом, в дневном освещении, перед двумя тысячами зрителей. «После выхода утренних газет с рецензиями на нашу премьеру я проснулся если не Лоренсом Оливье, то во всяком случае очень известным актером», – рассказывал Меньшиков в одном интервью. В другом признался, что Лондон – единственное место, где он мог бы остаться.

Спустя год Меньшиков вернулся в Москву. С премией Лоренса Оливье за роль Есенина и с репутаций русского, который покорил Запад, но оставил его ради России.

Все, что он делал в последующие годы, эту репутацию только укрепляло. Он играл Нижинского в «N» (лучшем, по мнению тех, кто его видел, его спектакле), и «N» пригласили в Эдинбург. Но когда во всем городе не нашлось площадки с настоящим окном, в которое он должен был выпрыгивать в финале, Меньшиков в этом престижном фестивале отказался участвовать.

Он мало снимался в кино – фильмы выходили раз в два года. Но Запад с киноэкрана признавался в любви к нему. Англичанка Джулия Ормонд мчится спасать его в Сибирь. Француженка Сандрин Боннер оставляла ради него родину. Сама Катрин Денев, рискуя карьерой, хлопотала о его судьбе. Фильмы с его участием номинировались на «Оскар», но от бесконечных предложений Голливуда он отказывался.

Его награждали одной за другой Госпремиями. С формулировкой «За выдающийся вклад в отечественную культуру» он получал премию «Триумф». Но национальным героем Меньшиков не стал. Для этой роли он оказался слишком холодным и отдельным. Он отгородился от внешнего мира непроницаемыми ширмами – никто и не пытался их опрокинуть.

Его появление в Москве вызывало фурор – но его отсутствия здесь не замечали.

Третье

В Москву ехал молодой человек. Он сирота, но есть в Москве дом, где прошло его детство и где его по-прежнему ждут: хозяин дома, почти родной человек, любимая девушка, которая, наверное, выросла и изменилась. Он и сам изменился – три года как из Москвы. Его зовут Чацкий.

Пьеса попала Меньшикову в руки на съемках в Португалии. Перечитал ее – и решил ставить. Повернуть время вспять, проиграть еще раз или переиграть все сначала: мотивы большинства его ролей после 91-го описывают возвращение. В «Утомленных солнцем» белогвардеец, завербовавшийся в органы, возвращался в дом любимой. В «Востоке–Западе» доктор-эмигрант перебирался в послевоенный СССР.

В эпоху эмиграции Меньшиков играл в репатриацию, и публика испытывала смешанное чувство гордости, облегчения и благодарности.

Но в конечном счете картой меньшиковских путешествий всегда было время, и все возвращения имели пунктом назначения детство. От подобных игр со временем добра не жди, и что для них требуется, так это невероятная доблесть. Она есть как у персонажей Меньшикова, так и у Меньшикова-актера.

Надо быть очень храбрым человеком, чтобы в 38 лет соглашаться играть в «Сибирском цирюльнике» двадцатилетнего кадета. Надо быть отчаянно храбрым, чтобы в 39 лет взяться в фильме «Мама» за роль участника детского ансамбля и играть рядом с десятилетними пацанами. В 40 лет, в «Кухне», он рассчитывал сыграть со временем еще раз. Спеть довоенные песни, отбить чечетку, пройтись в танго. Но отказался, когда игра перешла в другую плоскость. Однако то, что в результате увидят на сцене зрители, – тоже игра со временем.

Все, что связано с «Кухней», держится под строжайшим секретом. Все отношения ведутся через продюсеров. Сюжет пьесы не раскрывают. На прогоны спектакля не допускают. «Единственное, что я могу открыть сейчас, – говорит Галина Дубовская, – это то, что в «Кухне» происходит столкновение времен».

Когда репетиции «Кухни» не ладились, Меньшиков вставал и вез всю труппу на пляж или на шашлыки. Жариться на солнце. Петь довоенные песни.