«Министерство культуры работает над рекламной кампанией фильма» Кто и почему запретил «Клип»

Сэм Клебанов

прокатчик

Несколько лет назад у нас был похожий случай — нам запретили показывать альманах «Запрещено к показу». Министерство культуры долго задерживало решение, ссылаясь на другие поводы, но как только мы вокруг этого подняли шум, в конце концов, они разрешили показ. В данном случае нам сообщили об официальном решении фильм не показывать и должны выслать на этот счет письмо — нам прислали пока копию текста этого письма. В этом письме написано, что Министерство культуры решило не выдавать этому фильму прокатного удостоверения, потому что в нем содержатся нецензурная ругань, сцены приема наркотиков, а также (цитирую) материалы порнографического характера. В общем, это, конечно, смешно, потому что на любом крупном фестивале сегодня вы увидите несколько фильмов, содержащих откровенные сексуальные сцены — они давно уже стали нормальной частью радикального авторского кино. Фильм запретили к показу в России на основании закона об охране подростков и детей от вредной для них информации — хотя нет никакого закона об охране взрослых от такой информации. Недавно мы выпустили не менее откровенный фильм Ульриха Зайдля «Рай. Любовь», и ему выдали прокатное удостоверение с возрастным ограничением «от 17 лет». Мое решение как прокатчика в данном случае — дождаться официального письма с печатью и подписью и опротестовать его всеми доступными нам законными методами.

Театральный прокат фильма мы пока отложили в надежде на то, что процесс может что-то изменить. Я пока не могу сказать, есть ли у нас право и станем ли мы искать альтернативный способ проката фильма в интернете, например, — нужно дождаться официального решения и проконсультироваться. Я, если честно, даже не в курсе юридических тонкостей этой ситуации, потому что у нас до сих пор ни разу не возникало случая, когда нужно было выкладывать в интернет что-то, что не получило прокатного удостоверения в кинотеатрах: мы выкладывали фильмы на легальных ресурсах параллельно с выпуском в кино. Мы, конечно, хотим сначала показать фильм в кинотеатрах. 

Понимаете, все разговоры о том, что Министерство культуры может кому-то запретитить что-то увидеть в наше время, являются анахронизмом. Потому что Минкульт никому ничего запретить увидеть не может, он может запретить показ в кинотеатрах — который, кстати, и так был бы ограниченным, этот фильм вышел бы ну максимум двадцатью копиями. А современная молодежь большую часть контента потребляет пиратским образом, к сожалению. Даже на легальных ресурсах — и уж тем более на торрент-трекерах, где такой шум вокруг фильма только создает ему дополнительный ажиотаж. Поэтому что сейчас делает Министерство культуры? Оно работает над рекламной кампанией фильма «Клип», очень активно. А так как на пиратских ресурсах нет никаких ограничений по возрасту, то, в общем-то, те же самые дети, которым пытаются запретить увидеть этот фильм в кинотеатре, смогут найти его рано или поздно. Потому что в кинотеатрах все-таки есть органичения по возрасту — и там их обязаны соблюдать, это не ответственность прокатчика. Наши зарубежные коллеги, агенты этого фильма, еще не дали официального комментария — но я думаю, об этом напишут; напишет и зарубежная пресса, потому что это первый такой случай, когда прокатного удостоверения не дали фильму из подобных соображений. Сейчас сменились в Министерстве культуры люди, отвечающие за выдачу прокатных удостоверений, и это может быть индикатором некоторого нового направления — кстати, хороший сигнал для тех, кто ждет увидеть в прокате новый фильм Ларса фон Триера The Nimphomaniak, потому что он будет, я вас уверяю, гораздо более откровенным, чем тот фильм, о котором мы сейчас с вами говорим. И с такой культурной политикой, с такой политикой выдачи прокатных удостоверений тут, боюсь, его зрители так и не дождутся.

Кирилл Разлогов

программный директор ММКФ

Цензура есть всегда и везде: когда говорят, что цензуры нет, — это глупость. Когда цензура возрождается, она возрождается в разных точках, — в том числе вот, например, и в области кино. Во всех постановлениях и директивах Минкульта прошлых лет значилось, что ежели произведение имеет художественную и культурную ценость, то наличие сомнительных эпизодов и непристойных сцен, как и нецензурных выражений, если это оправдано художественно, не возбраняется. Благодаря этому правилу на экраны попали, например, матерный монолог из «Астенического синдрома» Киры Муратовой или фильм Нагисы Осимы «Коррида любви».

Становление этой системы началось сравнительно недавно — с момента перестройки и расширения зоны свободы. Сейчас, видимо, как и в советские времена, художественная ценность цензурой перестала учитываться, и даже факт наличия призов фестивалей и громких показов по всему миру не имеет для них значения.

Сами по себе эти законы и инструкции сформулированы таким образом, что на их основании можно запретить все что угодно — хоть скульптуру Давида Микеланджело или «Воскресение» Льва Николаевича Толстого, за которое он был отлучен от церкви. Разумной эту ситуацию обычно делала образованность самих цензоров, но они теперь, видимо, решили, что и это не имеет никакого значения.

Я писал об этом фильме, мне он кажется очень примечательным. Его особенно интересно было бы выпустить у нас, чтобы широкая общественность смогла сопоставить фильм Майи Милош с работами Валерии Гай Германики и в очередной раз оценить относительность мнений нашей аудитории в мировом масштабе, поскольку рядом с «Клипом» фильмы Германики — розовая водичка.

Для того чтобы показать кино на фестивале, в нашей стране прокатное удостоверение не нужно — на этом основании запретить показ нельзя. В некоторых странах это не так, в первую очередь — в мусульманских. Или в африканских мусульманских странах — например, в Занзибаре я присутствовал на показе картины Кшиштофа Занусси «Персона нон грата», на котором определенные эпизоды прогонялись на скорости. Мотивировалось это дипломатично — тем, что эти эпизоды необязательны для понимания и им ни к чему отнимать лишнее время зрителя, но, разумеется, причина была в цензурных ограничениях. У любого режима и любой конфессии есть свои границы дозволенного — видимо, нет ничего страшного в том, что мы движемся в этом смысле в сторону мусульманского мира.