Один

Юрий Любимов выпускает спектакль «Хроники», объединив в нем четыре шекспировские пьесы. Режиссер говорит о спектакле, насыщенном музыкой, пластикой и решенном максимально остро. 6, 7, 8 февраля вся труппа Театра на Таганке будет на подмостках. Ожидаются грандиозные массовые сцены и массовый наплыв зрителей. В перерыве между репетициями Юрий Любимов дал интервью Елене Ковальской. Фото Сергея Дандуряна.

Я иду брать интервью у легенды. Чтобы получить эту возможность, следовало отправить факс за подписями, несколько экземпляров журнала, оговорить заранее вопросы. Я волнуюсь.

Любимов – персонаж из учебника. Он еще не вернулся в Москву, когда я отвечала на экзамене вопрос «Любимов и Театр на Таганке». О конце «оттепели» и о революционной постановке «Доброго человека из Сезуана» 1963 года, когда 47-летний актер и педагог Вахтанговского училища  со своими студентами начал то, что через год стало Театром на Таганке.

«Живой», по повести Бориса Можаева, был поставлен, когда я не родилась, был запрещен и восстановлен, когда я училась в институте. Смерть Высоцкого, лишение гражданства, семь лет работы за границей, раздел театра – история.

Идя к Любимову, запуталась в служебных входах разделившегося театра. Наконец попадаю туда, где прежде ходили Демидова и Высоцкий. В коридоре юбилейная афиша, на которой фломастером: «В соседнем театре есть все, но никого нет. У вас ничего нет, но зато у вас – все». Режиссера ждут суп и Владимир Мартынов, композитор последних спектаклей. В моем распоряжении двадцать минут.Перед встречей с восьмидесятидвухлетним мэтром я была уверена, что стоит начать интервью – как Любимов  сам примется рассказывать о злободневности шекспировских хроник, о мелких и крупных злодеях, о том, что своим спектаклем он анализирует итоги эпохи, что коммунистов сменили олигархи, что одни не лучше других и так всегда бывает в истории. Ведь «Таганка» была политическим театром, и невозможностью политического театра в современной Москве часто объясняют сравнительный неуспех последних работ режиссера.

В «Хрониках» вы размышляете об истории России в ХХ веке?

Наши «Хроники» – поэтический спектакль. Продолжение тех бесконечных поэтических спектаклей, которые у нас шли 35 лет, о Пушкине, о Есенине, о Маяковском, о Высоцком.

Но в 60-х ваш поэтический театр звучал как политический. Возможно ли такое звучание поэтических спектаклей сегодня?

Политизированные общество и начальство воспринимали все только через призму политики. Я и тогда занимался совсем другим. Я искал свою эстетику, свой стиль, свои формы выражения.

А актеры…

А актеры – это комедианты, чего вы от них хотите.

Но ведь актеры – это партнеры и единомышленники.

Какие единомышленники? Это все бред социализма. Люди должны исполнять хорошо свою работу, а не искать единомышленников. Ведь Владимир Иванович Мартынов, когда подбирает музыкантов, способных сыграть хорошо его музыку, вы что думаете, он единомышленников ищет? Он ищет хороших музыкантов, которые могут сыграть его произведения.

Но ведь было время у «Таганки», когда единомышленники были вам нужны?

Да никогда не было этого.

Получается, что легендарная «таганская вольница» – это только вы?

Почему? Был Высоцкий, вокруг театра была группа одаренных людей, музыкантов, поэтов, художников, ученых. Эрдман, Шостакович, Капица, Шнитке, Денисов… Но «Таганка» – это авторский театр. Владимир Иванович пишет музыку, а я делаю спектакли. Я работаю на артель, и желательно, чтобы артель меня понимала. Ценила метод, форму, стиль, в котором работает этот театр, его устремления, его родословную. Но наши люди не умеют работать, у них нет дисциплины. 70 процентов наших людей не умеют работать. Вот я начинал день: один напился, другой опоздал, третий проспал, четвертый забыл. И это в порядке вещей.

Почему же вы тогда считаете нужным жить и работать здесь? Ведь вам открыты двери европейских театров.

Но я же здесь родился и вырос, тридцать пять лет жизни угрохал, здесь мои друзья и родные. И потом, почему я? Пусть лучше они уезжают. Хватит, они меня один раз уже попросили – я уехал, потом попросили – я приехал. К сожалению, я говорю банальные вещи. Задавайте конкретные вопросы.

Вы испытываете ностальгию?

А я не думаю, что ностальгия хорошее чувство. Нужны самые простые чувства, которые в заповедях. Прочтите молитву оптинских старцев, там терпение: господи, научи меня молиться.

Я говорю о чувствах к прошлому.

К прошлому? К властям самые отрицательные. Но к моей семье, к моим близким самые теплые и сердечные. К своему театру, разумеется, тоже. Сейчас я вынужден содержать этот театр, сделать его лучше. Раз уж родился ребенок, то нужно его растить.

***

Старый человек одинок. Одинок режиссер. Любимов давно уже герой исторический: третье амплуа после героя сцены и героя общественной жизни. Его спектакли бессмысленно оценивать с точки зрения сегодняшнего театрального процесса. Он не модный и не актуальный.

Однако на новую постановку «Таганки» нужно идти – потому что одинокий человек Юрий Петрович Любимов, через которого дышит история, продолжает действовать.

Когда в театре проводилась фотосъемка для «Афиши» и молодые актеры, участвующие в спектакле, окружили Любимова, он попросил: «А снимите меня так: темная сцена – и на ней одинокий режиссер».