Ой, мамочки

В начале 70-х американский писатель Гэри Дженнингс в статье «Удушение буквой У» так описывал читателям «Литературной газеты» современный готический роман: «Старинные портреты вдруг начинают подмигивать и морщиться. С балок капает кровь. Из запертой комнаты в башне доносится вампирический хохот — мм-буа-ха-хаа!» Примерно в той же тональности долгие годы писали про аналогичного рода кино — пока «мм-буа-ха-хаа» не оказалось вдруг важнейшим из жанров кино. Хоррор переживает золотую пору: только у нас с начала года в прокат вышло три десятка фильмов, подпадающих под определение «ужасы», о количестве же видеорелизов страшно даже подумать. Хочешь не хочешь, придется разбираться — в направлениях, поджанрах и их особых приметах. Любить все это не обязательно. Знать — необходимо.

1 Cлэшеры
Чтобы почувствовать разницу между направлениями сплэттер, слэшер и гор, нужно быть совсем уж законченным маньяком. Если этот самый маньяк режет людей (в основном молодых) на куски — это слэшер; если при этом максимум внимания уделяется показу колото-резаных ран и потоков крови — это уже сплэттер, если же кровищи столько, что на ней поскальзываются не только герои, но и зрители — это уже чистой воды гор. Истинным королем (и одновременно шутом) мясных кинорядов является Хершелл Гордон Льюис со своими «Кровавым пиром» (1963) и «2000 маньяками» (1964), а настоящий взрыв в поджанре произвели восьмидесятнические сериалы «Хеллоуин», «Пятница, 13-е» и «Кошмар на улице Вязов», на смену которым пришли почти что диетические слэшеры для нового поколения тинейджеров — «Крики», «Городские легенды» и «Я знаю, что вы сделали прошлым летом». Что до гора, то он в основном нашел приют в любительских, снятых за центы поделках, имя которым — легион, а фамилии нет вовсе.

2 Чертовщина
В 1967-м студия MGM в обход цензуры выпустила в американский прокат «Фотоувеличение» Антониони, что, в свою очередь, привело к отмене за ненадобностью кодекса Хейза — последний не только запрещал обнаженную натуру и сквернословие, но и обязывал кинематографистов утверждать идеалы добра и противостоять злу. Прямым следствием этого события стал выход на экран персонажа, который раньше не мог там появиться по определению, — дьявола. Через год Роман Поланский экранизировал роман Айры Левина «Ребенок Розмари», а пятилеткой позже «Экзорцист» (1973) и «Омен» (1976) запустили долгоиграющую моду на истории про приключения дьявола среди людей. Мода продержалась до начала 90-х, когда были сняты последние стоящие фильмы по теме — «Смертельно опасный мистер Фрост» (1990) с Джеффом Голдблумом и «Секта» (1991) итальянца Микеле Соави. Подтверждением выхода Сатаны в тираж стали две новейшие попытки возродить былую классику: предисловие к «Экзорцисту» (существующее в двух одинаково неубедительных версиях — интеллектуала Пола Шрейдера и поп-художника Ренни Харлина) и почтительный, но абсолютно нестрашный ремейк «Омена» (2006). Вся надежда — на Ларса фон Триера, дебютирующего в жанре ужасов картиной «Антихрист».

3 Постмодернизм
«Фильмы ужасов про фильмы ужасов» — явление относительно недавнее и порожденное коммерческим расчетом: выяснилось, что любовь к страшному кино продается куда лучше, чем собственно страшное кино. В 1996 году Уэс Крейвен снял первый из трех «Криков», в котором убийца тестировал жертв на знание нюансов «Пятницы, 13-е», а те пытались выжить, следуя правилам жанра. На фоне крейвеновского постмодерна куда достойней выглядит буйный гений Роба Зомби, снявшего уже две отменные картины — «Дом 1000 трупов» (2003) и «Изгнанные дьяволом» (2005). Любимые фильмы 50–70-х у Зомби присутствуют не в виде прямых цитат, но самим своим духом. В ту же сторону, судя по всему, двинулись и Тарантино с Родригесом: в своей грядущей «Молотилке» (2007) они отдают должное любимым жанрам — фильмам про зомби и кровавому слэшеру.

4 Сиквелы и ремейки
Сериями хоррор снимали еще в 30-х, но по-настоящему на поток страшные сюжеты встали полвека спустя. Перед тем как в 2003 году сойтись рожей к роже в фильме-турнире, Фредди Крюгер появился на экране 7 раз, а его оппонент Джейсон — 10. Следующий «Хеллоуин», который доверили Робу Зомби, будет девятым по счету. Даже кретинские инопланетные овощи-каннибалы из «Атаки помидоров-убийц» (1978) обзавелись аж тремя сиквелами (в одном из них засветился молодой Джордж Клуни). По странному стечению обстоятельств почему-то именно четвертые части многих хоррор-сериалов происходят в космосе — «Восставшие из ада», «Зубастики», «Лепрекон» (тугодуму Джейсону пришлось ждать большого космического путешествия аж до десятого фильма), не исключено, что то же самое произойдет с «Пилой», добравшейся до третьей части меньше чем за два года. И что совершенно точно — в 2007-м нас ожидают продолжения «Хостела», «У холмов есть глаза» и «28 дней спустя».

5 Бади-хоррор
Главное тут — демонстрация телесных изуверств. Началось все с Дэвида Кроненберга («Они пришли изнутри», 1975), продолжилось Джоном Карпентером («Нечто», 1982). Затем Брайан Юзна пособил Стюарту Гордону начерно переписать Лавкрафта («Реаниматор», 1985), а потом сам слепил из обывателей комок кровавой биомассы («Общество», 1989). К 90-м жанр выдохся, но в 2002-м будущий создатель «Хостела» Эли Рот снял «Лихорадку», где вытекали глаза и сходила слоями кожа. Знаком окончательного возвращения жанра стал «Слизняк» (2006) Джеймса Ганна: под влиянием инопланетной чумы с людьми происходит такое, чему еще и определения не придумали — и слава богу.

6 Джалло
В 70–80-е итальянским ужасам не было равных. Именно у Дарио Ардженто, Лучо Фульчи, Руджеро Деодато и Умберто Ленци были самая красная кровь, самые скользкие кишки, самые красивые девицы-жертвы, наиболее внятная метафизика и, наконец, лучшая на ту пору киномузыка — от Эннио Морриконе до группы Goblin. С течением времени тамошний хоррор сильно сдал: кто-то из мэтров умер, кто-то впал в маразм. Из новой поросли выделяется разве что бывший мастер спецэффектов Серджо Стивалетти, да еще, пожалуй, Ламберто Бава (сын великого хоррормейстера 60-х Марио Бавы), некогда сделавший отменных «Демонов» (1985) и вернувшийся после долгого перерыва с «Сыном призрака» (2006).

7 J-хоррор
Японский хоррор имеет почти столетнюю историю, в свою очередь вырастающую из вековой традиции историй об ужасном (откуда вышел и пресловутый юрэй — длинноволосый призрак со свисающими конечностями), но до недавнего времени оставался продуктом внутреннего потребления. Исключением был разве что лауреат Каннского фестиваля «Кайдан» (1964) Масаки Кобаяси. Прорыв японского стиля на международный рынок случился во второй половине 90-х с появлением «новой страшной волны» в лице Киёси Куросавы («Исцеление»), Хидео Накаты («Звонок»), Такаси Симидзу (сериал «Проклятие») и др. Главный секрет J-хоррора в том, что он развивается перпендикулярно остальному кино: намеренно избегает внешних эффектов и вообще ближе к неореализму, чем к западным жанровым аналогам. Несмотря на явный переизбыток «мертвых японских девочек» на экранах мира, жанр не спешит вырождаться. Наката и Симидзу одинаково вдохновенно работают и дома, и в Голливуде (только что в прокат вышла вторая англоязычная серия «Проклятия»). Успех J-хоррора привел к буму ужасов по всей Азии (см., например, тайско-гонконгскую трилогию «Глаз»), а в Корее под его влиянием образовался весьма самобытный K-хоррор — помимо корейского ремейка «Звонка» внимания тут заслуживают «История двух сестер» (2003), «Паучий лес» (2004) и совсем свежий «Антарктический дневник» (2005).