«Синдром дракона» Первый сериал Николая Хомерики

Умные люди говорят, что наше телевидение отстает от западного на пять-шесть лет. Так что, извините, снова о наших: видимо, после заокеанского всплеска сериалов волна докатилась и сюда. Обычно так бывает с волнами — чем дальше, тем тише.

На прошлой неделе в эфире Первого канала после предварительного показа по украинскому «Интеру» (кажется, украинский рынок используется как гигантская фокус-группа) стартовал многосерийный фильм «Синдром дракона», 12 серий. Время действия растянулось с начала пятидесятых до конца нулевых. Локации тоже более чем обширные: Москва, Одесса, Прага, Киев, Крым, Кировоград. Бюджет, прайм-тайм, все дела. На плакатах красиво написано: «Новый проект Николая Хомерики». То есть не ширпотреб, а индпошив.

Безусловно, «Синдром дракона» выделяется на общем безрадостном фоне отечественного мыла. Помимо ощутимой бюджетной свободы, режиссеру, последний полнометражный фильм которого прокатывался в кино обидной одной копией, были даны и родной ему оператор Алишер Хамидходжаев (в титрах внушительно подписанный: «Хамидходжаев Алишер Султанович»), и композитор Игорь Вдовин, и славный актерский состав — от нелепо погибающего в первой же серии Алексея Серебрякова до вернувшейся на экран femme fatale из «Чужой» Натальи Романычевой. Не все играют ровно, но стараются. А уж история и того краше.

Как сообщили официальные пресс-релизы, «Синдром» выведен из случая, произошедшего в украинском Кировограде в октябре 1993 года, когда в доме умершего электрика треста столовых Ильина была обнаружена колоссальная коллекция картин, икон, книг, серебряной утвари. Оцененный в баснословную сумму (говорили о миллиарде долларов) клад был национализирован молодым украинским государством, а история пошла в народ, обрастая все более немыслимыми подробностями. Видимо, эти слухи и образовали костяк сценария, сработанного кировоградскими же авторами: директором местной телекомпании Вадимом Мурованым и тележурналистом Юрием Смирновым.

Впрочем, составить детектив в полном смысле этого слова авторам не вполне удалось. Несмотря на то что в кадре идет расследование, загадку расшифровывает не номинальный сыщик (наделенный неказистым внутренним монологом капитан Волков в исполнении Леонида Бичевина), а само экранное действие, следить за которым не так уж просто. История с коллекцией скачет по временной шкале, словно загнанный заяц: из начала 1990-х в начало 1950-х, из 1950-х в 2000-е, затем снова назад. А если учесть, что главные герои могут в ходе какого-нибудь флешбэка еще и припомнить совсем былое, то волей-неволей во время просмотра сосредотачиваешься прежде всего на чтении подтитровок с указанием времени и места действия. Без этих повествовательных костылей события пятидесяти лет должны были бы окончательно слипнуться в единый нераспутываемый клубок предательств, кошмаров, любовей, семейных и государственных тайн. Отличный символ нашей общей истории, пути которой неисповедимы и непознаваемы: ничего не кончилось в Советском Союзе 1991 года — и ничего не началось после. Роли и грехи передаются от отца к сыну. Раньше рыцари плаща и кинжала — главные герои «Синдрома» — разъезжали на «Волгах», а теперь на «Ауди». Но и тогда, и сейчас они ласково протирают стоящие на столах бюсты Дзержинского.

Этой заложенной в сюжете темпоральной путаницей воспользовался постановщик. Получив на руки кособокий сценарий (некоторые диалоги написаны как будто инопланетными захватчиками), Хомерики принял неочевидное, но, кажется, единственно верное решение — опереться на освященную временем отечественную сериальную традицию. Минуя «Улицы разбитых фонарей», «Бандитский Петербург» и ура-патриотические телефильмы второго путинского срока, «Синдром дракона» даже на уровне названия корреспондирует исключительно с перестроечной телеклассикой. Прежде всего с поставленными по братьям Вайнерам «Визитом к Минотавру» и «Входом в лабиринт», а также с грандиозным «Противостоянием» Семена Арановича по Юлиану Семенову. «Синдром» — их младший брат. И по манере изложения с метаниями между эпохами, и по изломанным судьбой героям, по той железной уверенности в том, что стоит только топнуть по тонкому льду настоящего, как сразу окажешься в темном омуте, где мертвые ласково, но цепко хватают за ноги и тянут ко дну живых. В «Синдроме» эта связь времен явлена буквально: в финальной серии обколотому психотропными лекарствами фээсбэшнику Волкову явятся все жертвы сокровища, за которым он охотится.

Тут бы впору изумиться стилистическому чутью Хомерики, если бы не одно существенное отличие, которое указывает, что Хомерики превосходно чувствует не только жанровые условности, но и свою собственную инфантильную эпоху. В былые времена для борьбы с минотаврами и оборотнями, повылезавшими из темных углов дремучей советской реальности, экрану требовались либеральные рыцари — честные следователи прокуратуры (как Шакуров в «Визите к Минотавру») и незапятнанные прошлым воины госбезопасности. Они картинно содрогались от выпавшего им ужаса, но били зверя. В «Синдроме дракона» эта роль справедливо отводится их наследникам.

Что ж, таких неловких, беспомощных, странных чекистов мы на госканалах еще не видели. Интеллигентный артист Серебряков тужится перед компьютером, совершенно недовольный собой: «Ты устал, Запорожец, ты устал! Думай, Запорожец, думай!»; его молодой подопечный, выписанный за талант из самого Иркутска, оставляет за собой горы свидетельских трупов; чекистская бой-баба (Климова) гарцует на каблуках с двумя береттами; их общий генерал-начальник (Цурило) в основном морщит могучий затылок. Кто эти люди?

Типичная сборная имитаторов, каждый из которых про себя понимает, что в подвал лучше не заглядывать, а то мало ли что.