Провалившиеся бестселлеры «Груффало», «Хранители», «Секс для науки. Наука для секса» и еще 5 книг, не понравившихся русским читателям

Общепризнанно самый выдающийся в истории жанра комикса и революционный для истории ­романа вообще текст. Сюрреалистическая история про объявленных вне закона супергероев, под­вергающихся планомерному истреблению, раз­ворачивается в 1985 году — похожем на наш 1985-й, но не совсем.

Вадим Назаров, главный редактор издательства «Амфора»: «Покупая «Хранителей», мы не рассчитывали на успех. Понимали, что права отобьем, но ни на какую прибыль особенную не ­рассчитывали. Конечно, здесь у нее нет таких тиражей, как на Западе, где комиксы — это привычная, родная культура. Но при этом на нее ­стабильный спрос, вокруг нее даже какой-то круг читателей сложился. Я считаю, что какую-то капельку, камень точащую, мы все-таки заронили. Просто в России пока не сложилась культура графической книги. Не стандартных комиксов, которые продаются в киосках, а именно графи­ческих романов. Да и вообще книга теперь — это предмет узкого культа. Это такая монастырская среда: пять магазинов в Москве, всякие «дома книги» или «Библио-глобус», в которые люди ходят, как в клуб. Солнце бумажной книги садится, и мы, я думаю, увидим его закат. Не жалко».

История трех черных горничных и их отношений с белыми хозяйками на американском Юге в 60-е. Судя по резонансу, который вызвал роман, нюансы межрасовых взаимодействий по-прежнему бес­покоят американцев.

Алла Штейнман, генеральный директор издательства «Фантом Пресс»: «Книга Стокетт, хоть это и дебют, моментально стала хитом, 58 недель про­висела в списке бестселлеров Америки, выдержала перевод на 40 языков, была экранизирована. Но при этом: 60-е годы, период маккартизма, сегрегация. Были большие сомнения, интересно ли это все нашей публике. Мы довольно быстро продали семь тысяч экземпляров, но это не идет ни в какое сравнение с США или любой европейской страной. Прежде чем запустить в печать тираж, я всегда даю книгу почитать разным людям. Вот какие были оценки у «Прислуги»: читающие женщины от 30 до 50 говорили — мол, мне было неинтересно читать о том, что происходило в Америке в 60-е годы и как богатые американки обходились со своей черной прислугой, но мне было очень интересно, как эти служанки убирают, как они занимаются детьми, как они отглаживают сорочки; как бы мне тоже хотелось иметь таких служанок. Почему-то нашу ленивую читающую публику трогают вот такие странные вещи».

Второй роман от автора книги «Вопрос — ответ» (экранизированной как «Миллионер из трущоб»). Расследуется убийство на вечеринке, шестеро подозреваемых представляют разные социальные слои современного индийского общества.

Николай Науменко, главный редактор издательства АСТ: «Шесть подозреваемых» прошли абсолютно незаметно. Переводчик и редакторы го­ворили, что книга намного лучше и интересней, чем «Вопрос — ответ», однако случился провал. В принципе, такое часто происходит. Приведу пример: Джейсон Кауфман, редактор, звезда, человек, который, что называется, уцепился за Дэна Брауна и вытолкнул его на вершину, запустил после этого Джона Твелва Хоукса. Фанфары были, грохот, а книги не пошли. Думаю, проблема еще вот в чем: русский читатель стал похож на американского. Его очень мало инте­ресует происходящее за пределами его страны. В США ведь крайне редко переводные книги ­становятся бестселлерами. Ну да, лет пять назад Опра похвалила «Анну Каренину», и — раз! — два миллиона продали. Но это исключение, которое подтверждает правило. У нас та же история. Если брать тех, кто на слуху — Коэльо, Мураками, Уэльбек, Бегбедер, — то да, их переводят, но домашние тиражи этих писателей несравнимо больше».

Психологический детектив в форме писем индийского шофера-убийцы китайскому премьер-министру. Первая Букеровская премия индийскому автору, ­врученная за дело.

Игорь Алюков, главный редактор издательства «Фантом Пресс»: «Заинтересовал нас Адига сразу. Умный, неожиданный, увлекательный, в меру маргинальный. Заняться им нас подтолкнул даже не «Букер», а резонанс вокруг романа. Была буря: одни говорили, что это клевета на современную Индию, другие — что все правда. Дикий успех. И я считаю, что у Адиги в России неплохая судьба, особенно если сравнивать с другими букеровскими лауреатами, которые пропадают совсем. Ну вот, к примеру, замечательный писатель Уильям Бойд: регулярно издается на русском, абсолютно безуспешно. Очень важный момент в издательской деятельности — представить книгу нужной аудитории. Помню, у издательства «Росмэн» была абсолютно провальная серия «Премия Букер: избранное» — с демонстративно аскетичными обложками. Да, подборка прекрасная, но обращенная к очень узкому интеллектуальному кругу читателей. Впрочем, издателей винить особо не в чем. С российской аудиторией работать крайне сложно — она аморфная, малочисленная. Малейшая ошибка становится фатальной. Приходится очень метко стрелять».

Нечто среднее между научпопом и стендап-комеди: американская журналистка исследует мир про­фессиональных сексологов. Один из главных нон-фикшн-хитов последних лет.

Павел Подкосов, директор издательства «Аль­пина нон-фикшн»: «Мы сотрудничаем с фондом «Династия», и они дали нам почитать Мэри Роуч, сказав, что это дико смешно, прикольно и в тему. Нам сразу понравился текст, мы даже не стали уточнять, имеет ли он успех у себя на родине. В декабре книжка вышла тиражом пять тысяч. К сегодняшнему дню он почти весь продан. И это, я считаю, успех. Научпоп на как бы за­претные темы только приходит к нам, эта книга изначально не могла иметь в современной России успех, измеряемый большими тиражами. Несмотря ни на что, общество у нас достаточно консервативно, и даже сказать на кассе «Мне книгу про секс, пожалуйста» многим довольно сложно. Оригинальное название книги, «Bonk», по сути переводится как «трах» или еще что похуже. Мы очень долго думали и решили, что с названием, близким к оригинальному, нас даже многие магазины не возьмут. И это, конечно, чудовищное ханжество. Оно-то и помешало ­книге Роуч стать бестселлером в России».

В активе американки Пиколт уже два десятка ­остроумных семейных драм, магнетизирующих не только миллионы домохозяек, но и Стивена ­Кинга и рецензентов The New York Times. «Ангел для сестры» — опус магнум Пиколт.

Денис Веcелов, коммерческий директор книж­ного клуба «Клуб семейного досуга»: «Вообще, с маркетинговой точки зрения книжный бизнес очень сложный. Например, в 1997 году «Охоту на овец» Мураками издали в приложении к журналу «Иностранная литература» — и три года не знали, куда девать этот тираж. А в 2000-м его взяла «Амфора» — и пошло. Что случилось, никто не знает. То же было с Алексеем Ивановым, которого кто только ни издавал, а потом за него взялась «Азбука» — и получилась звезда. Что каса­ется Пиколт, то ее сначала поставили в серию «Американский бестселлер», где она была одним из тридцати пяти никому неизвестных амери­канских авторов. И только где-то год назад стало понятно, что Пиколт надо выводить как бренд, делать для нее отдельное оформление и продвигать как некоего неповторимого автора. Я к тому, что если книга нравится и есть ощущение, что что-то не доделано, то ее всегда можно переупа­ковать и перезапустить».

Кирпич на 700 страниц, внутри — шесть параллельных историй, разворачивающихся в разных местах и эпохах. Образец интеллектуальной фантастики; шорт-лист «Букера-2004», частый участник списков лучших романов всех времен.

Леонид Шкурович, директор редакции фантастики издательства «Эксмо»: «В Соединенном Королевстве книги Митчелла очень бойко себя ведут и являются бестселлерами. Но для нашего читателя они, видимо, сложноваты. Там много аллюзий, для понимания которых нужен серьезный бэк­граунд. Митчелла называют «английским Хару­ки Мураками» — это точное сравнение. Однако Мураками повезло, а Митчеллу не очень. Мураками выходил в блестящем переводе Коваленина плюс сам переводчик нес его в народ, генерируя интерес не столько к Мураками, сколько к самому себе. Писателей с прекрасными текстами, которые не имеют успеха в России, десятки. Взять того же Иэна Макьюэна с его экранизациями многочисленными — мягко говоря, в России не бестселлер. Мы тут издали его книжку «Солнечная» тиражом 7000 экземпляров и пока не собираемся переиздавать. Почему так про­исходит, я не знаю. И думаю, что если бы кто-то знал, то он был бы самым успешным русским издателем и даже, я бы сказал, монополистом».

Забавное страшило Груффало с шипами на спине и ядовитой бородавкой на носу в Англии заняло место где-то между Винни Пухом и Питером Пэном. Развеселые сюжеты (катастрофическое путешествие ведьмы и ее зверинца на помеле, встреча мышонка с выдуманным им самим чудищем Груффало, дружба одержимой комплексами улитки и доброго, но непутевого кита) прописаны бодрыми стишками — переводчики Григорий Кружков и Марина Бородицкая справились с задачей их не испортить.

Вадим Титов, генеральный директор издательства «Машины творения»: «Груффало» к провалу вряд ли можно отнести. Это был, что называется, very slow start. Мне англичане говорили, что у них книга тоже не сразу стала бестселлером. Это притом, что Дональдсон называют «детским Шекспиром» и она пятая по продажам детская писательница после Филипа Пулмана. У нас «Груффало» завоевывал признание лет пять. Конечно, никакой корреляции между нашим рынком и английским быть не может: у них миллионные тиражи, а у нас десять тысяч экземпляров. Но меня это не беспокоит: продажи растут год от года, и осенью мы допечатываем еще десять тысяч. Про «Груффало» я, естественно, много чего выслушал — начиная с того, что мало текста, и заканчивая тем, что главный герой — страшный. Первые года два Груффало воспринимали как уродца. А кто покупает в основном детские книжки? Конечно, мамы. А мама книжку про незнакомого страшного зверя своему ребенку, скорее всего, не купит. Мне говорили: мол, таких зверей не бывает, как я объясню ребенку, что это за зверь — его же нет в природе. «А как же Мойдодыр?» — обычно вступал я. Ответа не было. Сейчас, впрочем, уже никому не надо объяснять, что страшный не Груффало, а Мышонок, потому что он самый хитрый.