Углубленное изучение

11-летний мальчик рвался в балетную школу, а его папа-шахтер убивался, что вырастил педераста. 12-летний мальчик утопил своего друга в ручье, а потом представлял себя крысой, летящей на Луну. 18-летняя девушка тяжело перенесла смерть своей матери и стала шлюхой. Палестинские террористы пытались сорвать Олимпиаду. Свинья ела людей, а бультерьер – игрушки-пищалки. Мир во всем своем многообразии – в тринадцати фильмах Недели британского кино, которая пройдет с 7 по 17 апреля. Алексей Васильев, Юрий Гладильщиков, Денис Горелов, Андрей Плахов, Максим Семеляк и Петр Шепотинник о самых важных фильмах британского кинофестиваля.

Временной код / Timecode
Майк Фиггис. В ролях Саффрон Берроуз, Сельма Хайек, Холли Хантер, Кайл МакЛахлен, Джинни Трипплхорн, 2000
«Временной код» Майка Фиггиса – самый революционный фильм последних лет. Вот уж действительно случай, когда можно сказать: ничего подобного вы никогда не видели.
Экран поделен на четыре части, и четыре действия развиваются параллельно. Первые пять минут вгоняют в отчаяние. Не понимаешь ни черта, ведь на всех экранчиках-прямоугольничках персонажи говорят разом и к тому же по-английски. (Интересно, как разрешат проблему с переводом устроители британской кинонедели? Посадят перед микрофонами четырех синхронистов с непохожими голосами?) Но потом вдруг легко въезжаешь в происходящее, тем более что хитрый режиссер Фиггис, попугав первыми минутами, начинает приглушать звук то на одном экранчике, то на другом. Каждую секунду он заставляет смотреть на тот прямоугольничек, который сейчас важнее.
Идя на «Временной код», я полагал, что он окажется похож на «Short Cuts» Роберта Олтмена или «Магнолию» Пола Томаса Андерсона (несколько историй с пересекающимися персонажами), но история одна: о кинопродюсере, его бывшей подруге, новой любовнице и любовнице любовницы. Все четверо главных актеров – Стеллан Скарсгард, Саффрон Берроуз, Сельма Хайек и Джинни Трипплхорн – играют, кстати, потрясающе (особенно Скарсгард, получивший первую достойную себя роль после «Рассекая волны»). Фильм, на мой вкус, безумно смешной, смешно уже то, что все четыре экранчика временами начинает трясти: действие развивается в Лос-Анджелесе, а он известен землетрясениями.
Теперь о самом необычном: «Временной код» – первый фильм в истории, снятый в режиме реального времени. 96 минут за 96 минут. Каким образом Фиггис умудрился его сделать, в голове не укладывается. Ни на одном из экранчиков нет ни одной монтажной склейки. После долгих репетиций режиссер развел актеров по городу и выпустил в погоню четырех операторов (одним из операторов поработал сам). Персонажей в фильме несколько десятков. Мест действия – множество (улицы, помещения, салон лимузина и т. д.) Часто бывает так, что двое операторов сходятся на одном пятачке, и мы видим эпизод на двух экранах, с двух разных точек. Математический расчет – невероятный, до долей секунды. То, что Фиггис сумел просчитать пространство и время таким образом, что ни в один из кадров не влез – по чистой случайности – ни один из операторов, меня не изумляет. Изумляет другое: тщательно выверены и все эмоциональные взрывы. Если на каком-то из экранчиков происходит взрыв, на трех других в этот момент творится нечто фоновое.
Случай Фиггиса уникален. Обычный путь большинства режиссеров – из маргиналов в Голливуд. Фиггис же проделал путь обратный: из Голливуда в маргиналы. Добившись больших гонораров и даже «Оскара» («Покидая Лас-Вегас»), внезапно начал делать фильмы для себя – экспериментальные, некоммерческие. В середине 90-х он казался мне стандартно безликим ремесленником. После его «Потери сексуальной невинности» я впервые заподозрил, что он на самом деле режиссер хороший. Оказалось – очень хороший.

Билли Эллиот / Billy Elliot
Стивен Долдри. В ролях Джейми Белл, Джули Уолтерс, Гари Льюис, 2000
Тринадцатилетний Джейми Белл, исполнитель главной роли в фильме Стивена Долдри «Билли Эллиот», дождался-таки своей награды: BAFTA – британский аналог «Оскара» – достался именно ему. Легенда гласит, что сразу после церемонии кто-то из именитых конкурентов Джейми, чуть ли не Рассел Кроу, кинулся было с поздравлениями к юному победителю, но того и след простыл. «Неужели я победил? Теперь они все меня побьют – бегом отсюда! – нашептывал журналистам взбудораженный Джейми, впопыхах объясняя им факт своего быстрого исчезновения. – Да и потом, эти пресс-конференции, я не знаю, что говорить…»
Легенды преследовали Стивена Долдри с первого показа фильма «Билли Эллиот» на Каннском фестивале в мае 2000-го. Собственно, фильма с таким названием еще не было – был «Dancer» – «Танцор», но, как назло, Канны-2000 были на редкость урожайными на разнополых «дансеров» (помимо трагического хита фон Триера на кинорынке показали неуклюжий плод продюсерской фантазии Люка Бессона), и компания Universal, купившая картину, решила повременить и устраивать премьеру лишь осенью.
Но «Танцор», ставший «Билли Эллиотом», уже гремел по миру. На тот самый просмотр в рамках непрестижного «Двухнедельника режиссеров» явился Элтон Джон. Изможденные после каннского марафона кинокритики не поленились отстоять огромную очередь в последний (!) день фестиваля, чтобы потом гордо говорить уже отъехавшим коллегам, что их «дансер» был самым лучшим. И действительно, «Билли Эллиот» был если не лучшим, то уж самым свежим, самым пронзительным фильмом Каннского фестиваля прошлого года.
В «Билли Эллиоте» удачно сошлось все: и необходимое для фильма об английской глубинке отсутствие социального высокомерия, и серьезный театральный опыт Долдри, и фантастический талант Белла, явный уже на вступительных титрах. Полусамодеятельный танец его героя вполне может иллюстрировать классическое «отчего люди не летают так, как птицы».
Летают – и еще как! Но сюжет фильма, заряженного романтикой артистического порыва, не окрашен Долдри ни в мелодраматические краски в стиле «Звезда родилась!», ни эмтивишной кислотностью. Для Билли умение «летать» – тяжкое бремя, постоянное ощущение борьбы – с туповатостью среды, с собственным телом, с законами гравитации. Билли тайком присматривается к хрупким девчонкам, которые часами порхают в пачках, и его тянет встать в их ряд, но это против всех житейских законов рабочей провинции: что еще за бабьи забавы?! – позор на голову главы шахтерского семейства!
На этом конфликте и строится простой сюжет фильма о самородке Билли. Но как бы ни остроумно выглядели страдания родителей, не знающих, куда девать сынка с распирающим его талантом, и падающих в обморок от вида напомаженных балерунов, все эти уверенные сюжетные подвижки – ничто по сравнению с моментами танца, в которых фильм обретает метафизическое измерение. Танец возникает ниоткуда, вне логических мотиваций, просто так, потому что ходить, ступать, плестись по земле – мучительнее, чем танцевать. Этот танец – вовсе не вставной номер, отрепетированный седовласыми профи для раскрутки юного гения. Он и есть очень ясное и счастливое доказательство смысла жизни Билли. И именно поэтому этот почти детский, натянутый как струна фильм становится редким примером вполне серьезного разговора о том, что когда-то один хороший поэт по другому поводу назвал «творчеством и чудотворством».

Большой куш / Snatch
Гай Ритчи, 2000 В ролях Джейсон Стэтхэм, Брэд Питт, Бенисио Дель Торо, Винни Джонс, Джейсон Флеминг
Сюжет такой: всю свою молодость Гай ошивался по пабам и блошиным рынкам вместе c ворами, спекулянтами и мошенниками. Время шло, Гаю стукнуло тридцать, и пора было определяться с жизнью. Он задумался, как заработать денег и не сесть за решетку. И решил снять фильм: соорудить из анекдотов про воров, спекулянтов и мошенников сценарий, на главные роли пригласить их же. Так и сделал. Фильм понравился всем без исключения, Гаю надавали призов и денег, позвали в Америку. На вечеринке в Лос-Анджелесе он познакомился с поп-дивой из телевизора, она влюбилась в него без памяти и родила от него сына. Дружки навещали Гая и рассказывали ему новые анекдоты про знакомых воров, спекулянтов и мошенников. И тогда Гай придумал еще один фильм, американцы дали много денег, высокооплачиваемый актер-звезда снизил ради Гая свой гонорар в пять раз и примчался на съемки, а поп-дива подарила для саундтрека свою старую песню. Гай назвал фильм «Большой куш» и не прогадал: в родной Англии он вышел на первое место по кассовым сборам и теперь его показывают на Неделе британского кино.
Сюжет фильма такой: один белый бультерьер с черным пятном на правом глазу ел все, что не прибито гвоздями. Однажды он сожрал игрушку-пищалку. С тех пор – когда бультерьер хотел полаять, выходило дурацкое кряканье, а когда хозяин брал его на руки и надавливал на живот, бультерьер пищал, как плюшевая утка. Хозяин бультерьера был бритым чернокожим гангстером. Он охотился за алмазом в 84 карата, который был спрятан в чемодане, который был прикован наручниками к запястью курьера, который собирался на подпольный боксерский матч, который находился на грани срыва, потому что бойцу, на которого были сделаны основные ставки, сломал челюсть цыган, который жил в вагончике и разводил бультерьеров, которые приходились родственниками тому самому белому с черным пятном вокруг правого глаза, который пищал. А может, все дело было в свинье, которая любила закусить человечиной.
Вслед за успехом дебютной комедии «Карты, деньги, два ствола» режиссер Гай Ритчи принялся лепить еще один клубок неразберихи с гангстерами, драгоценностями и нелегальными тотализаторами. Все, кто видел «Куш», не могут удержаться от сравнения с «Картами»: мол, отличий нет. Отличий и правда не много. «Куш», как и «Карты», собран из современного городского фольклора, какие можно подслушать в пивной. У каждого персонажа есть двойник в действительности, у каждого сюжетного поворота – соответствующая ему правдивая история. Ритчи ручается даже за свинью: «Я лично знаю шестидесятипятилетнего парня, который в 17 лет начал скармливать трупы свиньям и продолжает это делать и по сей день». Зубы экранным должникам дробит футболист Винни Джонс, рекордсмен по числу удалений с поля за драки. Экранные махинации проворачивает спекулянт Джейсон Стэтхэм, которого Ритчи засек на блошином рынке, когда подбирал фактуру для фильма «Карты, деньги…». То, что в «Куше» к ним присоединился дорогостоящий Брэд Питт, дела не меняет. Ритчи использовал не столько Питта, сколько его героя из «Бойцовского клуба». И заставил его заниматься примерно тем же: драться на кулаках под улюлюканье грязных подонков. Метод Ритчи – в двух шагах от методов художников поп-арта: «Я метаю грязь на стену: что прилипнет, то прилипнет. Прилипчивое останется в фильме. Потом оно прилипнет к мозгам и языкам зрителей. Затем остается одна задача – соединить это в один паззл, в одну историю».
«Большой куш» выглядит как азартная игра, со всеми расписанными ходами в руках одного игрока. Ритчи то отматывает эпизоды назад на ускоренной перемотке, чтобы показать только что произошедшее с точки зрения другого персонажа, то нажимает кнопку «стоп» и дает увеличение детали, то проматывает неинтересное. Тебе ни на секунду не дают забыть, что паззл, который можно разложить дюжиной разных способов, – в руках одного, весьма искусного игрока.
Расклады и мастерство игрока – и есть основной источник развлечения: сами по себе его анекдоты не имеют ни потаенных смыслов, ни общечеловеческого значения. Поход на новый фильм Ритчи это как совершение ритуала причастия к поп-культуре: так же в 60-х модные ребята доставали из глянцевых конвертов обоюдоострый винил, так же в 70-х миллионеры, вместо того чтобы заказывать свои портреты маслом, становились под уорхоловский поляроид. Это – яркая дребедень, которая придает жизненной бессмыслице смысл, и этот смысл – модный блеск, актуальность формы.
Те, кто утверждает, что Ритчи будет бесконечно отрабатывать одну и ту же формулу, и поэтому торопиться на «Большой куш» не стоит, ошибаются. Режиссер на днях сказал: «Я бы и третий такой фильм сделал, если б жанр гангстерской комедии сейчас так не затаскали бы». А Мадонна, та самая поп-дива, что родила от него ребенка, собирает чемоданы для поездки в Лондон, где она приступит к съемкам в главной роли нового фильма Ритчи – «Крот». Это уже будет совсем другое кино.  

Меня зовут Джо / My name is Joe
Кен Лоуч, 1998. В ролях Питер Мюлан, Луиза Гуделл, Дэвид МакКей
Джо – бывший алкаш, завязал десять месяцев назад. Срок достаточный, чтобы почувствовать себя героем и начать проявлять патернализм к товарищам по несчастью. Включая и тех, кто пал в глазах общества еще ниже, то есть наркоманов. Важный шаг к исправлению – спорт: Джо тренирует хаотичную футбольную команду, которая не особенно-то стремится выигрывать, зато утверждает правильный образ жизни. Другая здоровая ценность – любовь – тоже не заставляет себя ждать, в лице социальной работницы Сары. Будут, будут в жизни Джо еще срывы и трудности, но в принципе парень на верном пути.
О таком фильме мог мечтать социалистический кинематограф, если бы не приказал долго жить. Но свято место пусто не бывает. В эпоху тотального голливудского китча идеалист Лоуч рассказывает о простых людях и их заботах с нежным реализмом, с укрупненной, почти телевизионной оптикой. Оказывается, именно этого многие ждут.
Актеру Питеру Мюлану в Каннах присудили приз за лучшую роль. Как пророка встречали Лоуча, пожилого человека с внешностью «рабочего интеллигента», на фестивалях мира. В Локарно фильм затаив дыхание смотрело десять тысяч зрителей. Растроганный бурной реакцией публики, Лоуч, к ужасу организаторов фестиваля, пригласил всех присутствующих на прием в Гранд-Отель. На лужайке перед гостиницей режиссер-демократ до утра общался с народом, отвечая на любые вопросы. Например, в чем смысл жизни и легко ли быть молодым в капиталистической Великобритании.
Лоуча называли певцом пролетарской морали, но в последнее время он все больше склоняется к христианским ценностям. И недаром богословы и священники признаются, что фильмы Лоуча некогда изменили их жизнь. О нем говорят как о великом гуманисте нашего времени. Его цитируют с неменьшим почтением, чем высказывания Папы Римского о кино. Мировой кинематограф явно скучает без ленинских установок, без того, чтобы ему время от времени льстили, называя важнейшим из искусств.

Один день в сентябре / One day in september
Кевин МакДональд, 2000
Мюнхенская Олимпиада-72, стоившая жизни одиннадцати израильским спортсменам, опровергла сомнительное тождество спорта и мира. Именно захват и убийство израильской делегации группой «Черный сентябрь» возвестили начало террористического десятилетия в Европе. Акция вызвала кардинальную смену охранных систем Олимпиад, привела к рождению федерального отряда антитеррора ГСГ-9, наконец, утвердила за Израилем статус негласной экстерриториальности, позволяющий мстить за своих людей в любой точке земного шара. И, главное, выйдя на большую воду, терроризм тотчас превратился в шоу.
Но документальный фильм Кевина МакДональда гораздо интереснее в качестве свидетельства тотального кретинизма немецкой правоохраны. Операторы снимали контртеррористическую операцию со всех точек, немедленно гоня картинку в эфир. Кадры, в которых цвай-драй-полицай в рыжих адидасовских штанах и каске фашистского образца долго раздумывает, лезть ли с крыши через балкон в захваченный коттедж, потом не дотягивается до перил, потом машет журналистам, чтоб не снимали, мог бы украсить «Полицейскую академию», кабы не погибшие заложники. Финальный бой в аэропорту целиком в картину не вошел, ибо продолжался два часа (!). Снайперов оказалось меньше террористов, один испугался и не стрелял, а двое залегли на одной линии и больше всего боялись задеть друг друга.
Позже канцлер Брандт, принимавший решение о штурме, встанет на колени перед Стеной Плача во искупление германской вины перед евреями; многие в Израиле склонны были вписать в шестимиллионный немецкий счет и эти одиннадцать душ. Позволь тогда ФРГ действовать израильскому спецназу, Мюнхен-72 никогда не вошел бы в историю. Ну кто сейчас помнит штурм самолета комании «Сабена», без потерь проведенный подполковником Эхудом Бараком, капитаном Беньямином Нетаньяху и еще дюжиной командос за пять месяцев до мюнхенского безобразия?
Будущие премьер-министры Израиля работали быстро, эффективно и абсолютно некиногенично.

Cироты / Orphans
Питер Мюлан, Великобритания.  В ролях Даглас Хэншэлл, Гэри Льюис, Стивен МакКол, 1997
«Сироты» – сценарный и режиссерский дебют шотландского актера Питера Мюлана, фильм о жизни после смерти, жизни одних после смерти других. Три взрослых брата и сестра-калека оплакивают умершую от сердечного приступа мать, роняя ей в гроб пряди собственных волос. И как прикажете это поминать? Питер Мюлан предложит не один сценарий траурной церемонии. До похорон остаются вечер и ночь, и за это время каждый из братьев успевает соскочить с ума на свой, особенный лад.
В переполненном пабе старший брат плачет и поет песню за упокой материнской души, а сползшийся к вечернему пиву сброд города Глазго скалит зубы. В эти самые зубы бьет разъяренный средний брат. Сброд в соответствии с законами кабацкой драки сажает ему под сердце финку – несмертельно, впрочем. Младший брат, рыдая и пиная двухэтажные автобусы, клянется отомстить.
И вот вам три рассказа: набожный старший родственник проводит ночь у гроба, средний истекает кровью и ввязывается в темную историю, младший мечется по городу в поисках огнестрельного – и ввязывается в историю совсем уже дикую.
Фильм ценен демонстрацией того животворного кровоточащего безумия, которое охватывает человека сразу после зрелища не своей, но родной смерти. «Сироты» – о тех часах, когда становится понятно, чем жизнь отличается от смерти. И в результате мертвые хоронят своих мертвецов, а те, чья кровь горяча, пускаются в какие-то истеричные пляски смерти на грани фола и фантастики – и остаются в живых.
Десять отличий dead от alive в понимании Мюлана: статуя Девы Марии разбивается на куски, инвалидное кресло с несчастной сестрой закатывается в туманные ночные переулки, из машины доносятся местные радиоюморески, стреляют два ствола обреза, сын падает под тяжестью материнского гроба, дрезина уносит человека в открытое море, случайная сперма негаданно хлещет в лицо, ураган сносит церковную крышу, кровь течет и течет в ботинок, а еще пьется пиво – ровно такими глотками, какими принято это делать в независимом английском кино. Всюду жизнь.

Гений чистой пробы / Purely Belter
Марк Херман. В ролях Крис Битти, Грег МакЛейн, Чарли Хардвик, 2000
12-летние друзья-оболтусы ради годового абонемента на матчи своей любимой футбольной команды тайком от родителей выносят на распродажу полдома. Неуютные реалии пролетарского Северо-Востока Британии как повод для комедии – рецепт, уже принесший режиссеру Херману успех в «Голоске», показанном на прошлогодней британской кинонеделе.

Дом, где царит веселье / The House of Mirth
Теренс Дэвис. В ролях Джиллиан Андерсон, Эрик Штольц, Лора Линней, 2000
Экранизация романа Эдит Уортон. Высший свет Нью-Йорка начала ХХ века, сплетни с хорошим произношением в ложах оперы, красавица, чьи открытые взгляды на полшага опережают время. Нездоровая атмосфера викторианской Америки (само по себе культурно-историческое извращение) в исполнении мастера современного маньеризма Теренса Дэвиса («Далекие голоса, застывшие жизни», «Неоновая Библия»).

Крысолов / Ratcatcher
Линн Рэмсей. В ролях Уильям Иди, Томми Флэнэген, Мэнди Мэтьюс, 1999
Дебютная работа режиссера Линн Рэмсей – фильм, начисто лишенный сюжетного действия. Завязка, впрочем, имеется: лопоухий двенадцатилетний мальчик Джеймс дерется с соседом-подростком на берегу грязного ручья и ненароком топит последнего. После чего Джеймс учится жить со своей страшной тайной, а зритель учится смотреть на мир глазами двенадцатилетнего ребенка, мечтающего убежать от серых панельных домов и мусорных куч во дворе. Даже судьба крысы, которую Джеймс привязал к воздушному шару и отправил в полет на Луну, представляется мальчику заслуживающей зависти. Универсальная история: это может быть Глазго середины 70-х, где обитает Джеймс, или любой другой город в любое другое время – если тебе 12, место, в котором ты живешь, всегда будет казаться скучным и серым.

На всю жизнь / One Life Stand
Мэри Майлз Томас. В ролях Морин Карр, Джон Килти, Гари Льюис, 2000
Мать-одиночка так любила единственного сына, что невольно превратила его в мужчину по вызову. Пикантная драма, которой прибавляет эстетства черно-белая картинка.

Уйдя в себя / Under the Skin
Карин Адлер. В ролях Саманта Мортон, Рита Ташингэм, Стюарт Таунсенд, 1997
Номинантка на «Оскар-2000» за роль немой в «Сладком и гадком» Саманта Мортон и легенда кино «молодых рассерженных англичан» Рита Ташингэм («Вкус меда», «Капкан») – в фильме о сексуально-психиатрических похождениях закомплексованной девушки, потрясенной смертью матери.

Хлеб и розы / Bread and Roses
Кен Лоуч. В ролях Пилар Падилья, Эдриен Броди, Элпидия Карильо, 2000
Кен Лоуч, главный специалист по социальным драмам из жизни малообеспеченных слоев Британии, впервые отправился в Лос-Анджелес и снял фильм о проблемах тамошних «нелегалов» латиноамериканского происхождения. «Хлеб и розы» был отобран в официальную программу последнего Каннского кинофестиваля.

Чьи-то голоса / Some Voices
Саймон Селлан Джонс. В ролях Дэниел Крейг, Дэвид Моррисси, Келли МакДональд, 2000
Шизофреника выпустили из сумасшедшего дома под поручительство брата, владельца ресторана. На воле шизофреник влюбляется в красавицу, и теперь ресторану грозит полный разгром и уничтожение.