«Запрещенный прием» Зака Снайдера Срывайте, девушки, цветы

Пять красоток в чулках десантируются под каверы «Битлз» и Jefferson Airplane на поля воображаемых сражений, где решают несложные тактические задачи: украсть у засевшей в замке драконихи зажигательный кристалл, достать из немецкой ставки, обороняемой заводными мертвецами, карту, отбить у едущих в поезде роботов оружие массового поражения. Окопы, замки и поезда, как легко догадаться, не существуют: на самом деле красотки — узницы элитного борделя 30-х годов, охмуряющие своих тюремщиков специальными танцами. Еще на более самом деле на дворе не 30-е, а 50-е, барышни — душевнобольные, а добываемые в боях предметы — зажигалка, ножик, карта, ключи — нужны им для побега из психиатрического стационара.

Три уровня бреда, которыми структурирован «Запрещенный прием», настолько самодостаточны, что смотрящие фильм разбредаются по ним, рискуя не повстречаться ни разу. На первом, самом очевидном, все очень просто. Зак Снайдер, визионер в кавычках, зазнавшийся коммерческий режиссер с пунктиком насчет женского белья и оружия, спустил кучу денег на порнографическую фантазию про трусы и пулеметы длиной почти два часа (и это после того как вырезали танцы). Был поднят на смех и в настоящий момент транспортируется в спецучреждение, где пара инъекций галоперидола и разговор по душам с главным бухгалтером студии предположительно вернут его в рабочее состояние (ну или нет — в этом случае следующий его фильм будет, видимо, на румынском).

На втором уровне (там, где публичный дом) уже интересней. Там Зак Снайдер, одаренная студийная шлюха, король бессмысленных рапидов, ритмичной долбежки камерой и криков «о да, это Спарта», передумал становиться вторым Майклом Бэем и развернул свой стомиллионный фаллоимитатор против самой преданной своей аудитории  — тех самых от 15 и старше, с игровыми приставками вместо мозгов. Зритель хочет секс и насилие, и Снайдер не просто дает их — он топит в них, лупит ими по голове, пока пациент не теряет сознание. По количеству сексуальных действий, совершаемых не предназначенными для этого объектами, его фильм бьет даже «Трансформеров», бессменного чемпиона в этом виде спорта (страшно представить, что было до того, как вырезали танцы).

Но если «Трансформеры», как, в общем, и любой современный фильм со взрывами и столкновениями, были про пенетрацию, «Запрещенный прием» — решительно против нее. На девушек в промышленных количествах прут насильники, отчимы-педофилы, десятиметровые самураи с фаллическими носами, валится с неба дирижабль «Гинденбург» (точно самый неприличный из поворотов воздухоплавательной мысли). Их безостановочно пытаются трахнуть, проткнуть, пригвоздить (а потом трахнуть, проткнуть и опять трахнуть). Они не даются.  Это фильм про войну полов, но не в традиционном игривом смысле — а по-настоящему, на уничтожение. Задача-максимум — перебить всех мужчин, не получится — спрятаться, убежать, вырваться из блядских нарядов, в которые девчонок запихнули по многочисленным просьбам зрителей.

Не случайность, наверное (а если случайность, то очень удачная): у самой угрожающей фигуры — приглашенного специалиста по лоботомии и дефлорациям — лицо всеми любимой мужской шовинистической свиньи Дона Дрейпера, обладателя лучшего в мире пробора, мечты освобожденных домохозяек. Это чтоб не встретиться с ним, снайдеровские героини рискуют, гибнут, идут в огонь, воду и на немецкие штыки. Бордель, война, карательная психиатрия — какая разница, девочки просто не хотят, чтоб в них тыкали — ни те, кто с оружием, ни те, кто с проборами, ни те, кто в зале (особенно эти). «Запрещенный прием» должна бы была снять женщина, но женщинам сейчас не дают стомиллионных бюджетов, и это сделал Снайдер. Грош цена феминистскому движению, если теперь его не выберут женщиной года.

А еще есть третий уровень, и там снова все очень просто. Кружатся снежинки размером с кулак, кайзеровские «фоккеры» зачем-то идут в атаку на бронированного покемона. Порнографическая форма и оголтелый феминистский посыл успешно обнуляют друг друга, образуя тот самый глаз урагана, где очень тихо и на удивление неплохо. Оказавшись там, снайдеровский фильм не хочется ни ругать за глупость, ни хвалить за отвязность. На него просто смотришь — как на большое, не известное науке животное, — и не можешь оторваться. Местами он безобразен. И глуповат, ну да — но не глупей каких-нибудь «Бесславных ублюдков» (и в отличие от них не заглядывает тебе в глаза, ища одобрения своей глупости). Наверное, для сатиры на фаллоцентричное искусство в нем все же многовато раздвинутых на камеру ног. И да, конечно — почти два часа трусов и пулеметов, это немного монотонно, трудно для глаз и вообще. Но, черт возьми, черт возьми, черт возьми, зачем они вырезали танцы.