Книжная индустрия «Недобестселлеры»

Вот любопытно — повесть Сорокина «Метель» награждена премией «НОС», она, возможно, получит еще какие-то премии, она очевидно нравится всем, ее наверняка переведут на английский — но все это, похоже, никак не сказывается на рейтингах продаж; похоже, «Метель» так и останется «недобестселлером» — книгой, о которой много говорят, которую, теоретически, можно было бы продать тиражом 100 000, которая, по-видимому, может быть скучным «лонгселлером», но которая так по-настоящему и не дошла до массового читателя.

Проблема не в «Метели» — проблема в том, что вокруг книг в России ничего не происходит.

Фактически все рекламные кампании книг сводятся здесь к нескольким несложным действиям издателей — выдвинуть книгу на максимальное количество премий (как будто премий может хватить на все потенциально успешные книги), разослать журналистам какой-нибудь пресс-релиз (как будто кто-то читает пресс-релизы), попробовать привязать книгу к телевидению (как будто кто-то еще смотрит телевизор) и сделать книге сайт/поместить информацию о ней в издательском блоге (как будто массовая аудитория интересуется книжными сайтами и заходит на издательские блоги).

Даже издательства, у которых, теоретически, есть деньги на промокампании, ничего не могут придумать; права на книгу есть, деньги есть, а идей — нет.

И это при том, что по феномену Акунина понятно: раз каждая его книжка продается тиражом по 100 000 экземпляров (минимум), значит, аудитория есть — просто никто точно не знает, как до нее добраться.

Российский рынок задыхается из-за «недобестселлеров» — книг, у которых очевидно хороший, стотысячный, потенциал — но которые не могут преодолеть планку, которые застряли на 35 000–50 000-м рубеже — висят там, и никто не знает, что с ними дальше делать: проще издать следующую книжку, чем придумать что-нибудь такое, чтобы допродать эту.

У нас нет точных данных, издатели предпочитают не афишировать конкретные цифры — но интуитивно понятно, о каких книгах идет речь: «Метель», «Скунскамера» Аствацатурова, сборник Ходорковского… Да что там «Метель», здесь даже Ларссон — конечно, бестселлер, конечно, золотая жила — все равно не такой бестселлер, каким мог бы быть, судя по ситуации в Америке и Европе; опять же, потому, что само собой ничего не происходит.

Придумайте что-нибудь.

Что-нибудь очень-очень странное — то, чего никто никогда не делал, но что, возможно, сработает именно в вашем случае, здесь и сейчас. «Метель»? Переиздайте «Метель» в новой обложке — и привезите в Россию «малую лошадушку» по имени Эйнштейн — The Smallest Stallion in The World. Которая, удивительным образом, родилась чуть ли не в день выхода «Метели», которая работает идеальной иллюстрацией тезиса «жизнь подражает искусству» — и о которой в Америке только что вышла целая книга. И что, спрашивается, такое должно случиться, чтобы какой-нибудь телеканал не показал Сорокина с Эйнштейном на руках сразу же после заставки, с которой начинаются новости?

Разумеется, невозможно гарантировать, что между тиражом 100 000 экземпляров для сорокинской «Метели» и самой маленькой лошадью в мире — ну или между двумя другими странными феноменами — существует прямая связь; но издательский бизнес в России не в том положении, чтобы надеяться на то, что выложенные на сайте пресс-релизы позволят удержаться ему на плаву, при наличии электронных книг и пиратства, еще хотя бы 5–10 лет.

Все горит, книжная индустрия в том виде, в котором она существовала несколько столетий, — рушится, и увещевания из серии «У нас свой путь, нас кризис не коснется» напоминают совет, данный какой-то даме, на которой загорелась одежда: «Оставайтесь как можно более спокойной».

Нужны бестселлеры, настоящие — от 100 000 проданных экземпляров и выше; так три книжки Ларссона, по существу, спасли в 2010-м сотни физически существующих книжных магазинов от банкротства; и чтобы этих ларссонов было сколько-нибудь заметное количество, с книгами должно что-то происходить, что-нибудь ОЧЕНЬ НЕОБЫЧНОЕ. Одна удивительная идея может стоить десятка хороших романов.