185 лет событиям на Сенатской площади Почему нет романа о декабристах

«Декабристы», Василий Тимм

Все знают, что Лазарь Лагин написал роман о Хоттабыче, — но мало кому известно, что однажды этот тонко чувствующий грядущую смену исторических векторов автор сочинил сценарий мультфильма по пьесе «Горе от ума» Грибоедова. Сценарий назывался «Наше вам прочтение!» и заканчивался он следующим образом:

«Четко печатая шаг, проходит перед Чацким строем по четыре взвод декабристов. Равняясь на Чацкого, декабристы поют:

Я декабрист, и дух мой молод,
Ковал я счастия ключи.
Тра-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля-ля,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля!

На штыке у замыкающего взвод декабриста развевается вымпел с надписью «КОНЕЦ».

Разумеется, Госкино запретило даже и думать о воплощении сценария — и справедливо охарактеризовало его как «идейно порочный и клевещущий на советский строй».

Для 70-х годов такого рода глумление над памятью, возможно, самых романтических героев всей отечественной истории казалось кощунственным; криптодекабристами считались Грибоедов и  Пушкин; 14 декабря рассматривалось как едва ли не ключевое событие российской истории;  да что там говорить — «Война и мир» изначально должна была быть романом о декабристах — ну да, с таким же названием.

С наступлением постсоветской эпохи кривая, демонстрирующая интерес общества к людям 14 декабря «с их прыгающей походкой», начинает стремиться к нулевой отметке — что и видно по литературе. Литература, по существу, игнорирует миф о декабристах.

Сколько важных текстов на эту тему мы получили за последние два десятилетия? Два:

— роман фантаста Л.Вершинина «Первый год республики». Альтернативная история: Северное общество потерпело поражение, но восстание Черниговского полка оказалось удачным, на юге России создана республика — после чего в течение нескольких лет на территории нынешней Украины и Молдавии продолжается гражданская война между северными монархистами и южными конституционалистами;

— малоизвестный рассказ Пелевина «Нижняя тундра», в котором китайское сказание о походе за Полярной звездой накладывается на отечественный миф о поисках звезды пленительного счастья. Император идет к духу Полярной звезды, чтобы «обновить пришедшие в негодность мелодии», — и попадает в сектор языковой тундры, связанный с декабристами (скорее с Северным обществом). По дороге к духу Полярной звезды император рассматривает журнал (герценовскую «Полярную звезду»?), где видит картинку с подписью: «Декабрист Рылеев-Пушков в ответ на слова, что тайные общества наши были подобием немецкого Тугендбунда, мрачно отвечал: «Не к Тугендбунду, но к бунту я принадлежал», а затем попадает на улицу Рылеева в кафе «Северное сияние», где становится жертвой клофелинщиков.

Плюс, теоретически, есть еще роман Е.Чудиновой (которая написала «Мечеть Парижской Богоматери») «Декабрь без декабря», где вроде бы демифологизируется идеология  декабристов, но текст этот не то так и не издан, не то труднодоступен.

Удивительно: притом что мода на жанр ретродетектива длится уже второе десятилетие, никто так и не написал не то что «окончательный» роман о декабристах — а какую-нибудь дурацкую криминальную историю об убийстве на Сенатской площади. Казалось бы — идеальный и легко адаптируемый к востребованным жанрам исторический материал (террористы-интеллектуалы в поисках звезды-пленительного-счастья), но нет: нет ни графических романов о декабристах, ни мэш-апов о декабристах, ни историй о декабристской социальной сети. То ли дело в том, что в советское время декабристы, воплощавшие фрондерскую идеологию,  были слишком романтизированы и, соответственно, переоценены — и в следующую эпоху вызывали нечто среднее между отторжением и тошнотой; если так, то в какой-то момент нисходящий тренд еще может смениться восходящим. То ли время таки переломилось окончательно, люди с Манежной площади никоим образом не воспринимают себя наследниками людей с Сенатской, и статус декабристов сменился  навсегда: в конце концов, все актуальные исторические персонажи рано или поздно оказываются в музее.

Каким бы естественным ни казался, однако ж, этот процесс, все равно странно: такие величественные события, такой гигантский корпус текстов, с такой любовью выстроенный интеллигентский миф — и куда все делось? Чем кончилось?  «Тра-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля».