Корейское кино вчера «Я видел дьявола» Ким Чи Уна

Раз у нас начался спонтанный обзор корейских новинок, странно не упомянуть «Я видел дьявола» — новый фильм интересного автора Ким Чи Уна, до того сделавшего пронзительнейшую (хотя и нескладную) «Сладко-горькую жизнь», очень смешного (и еще более нескладного) «Хорошего, плохого, долбанутого» и несколько других заслуживающих внимания картин.

«Дьявол» примечателен первым за пятилетку выходом большого артиста Чхве Мин Сика (тот после «Госпожи месть» принципиально не снимался, протестуя против снижения корейским минкультом прокатных квот для голливудских фильмов) и тем, что его раз пять перемонтировали, прежде чем им дали рейтинг «дети до 18» (учитывая, что там осталось, страшно представить, что вырезали).

История — дичайший микс из «Семи», «Смертельной прогулки» Клода Миллера и всех на свете корейских фильмов о мести. Ли Бен Хон (адский красавец и личный ким-чи-уновский Ален Делон) — секретный агент, у которого маньяк-нигилист (собственно Чхве) разрезает на части беременную невесту. Разведчик берет отпуск, оперативно ловит Чхве на очередной школьнице, ломает ему руку, засовывает в живот GPS-маячок — после чего отпускает. Дальше он два часа ездит за ним на машине и не дает получать удовольствие от жизни: маньяк только спустит штаны, сзади появляется мститель и бьет в глаз огнетушителем.

По мере того как Чхве с ног до головы покрывается пластырями, оба начинают получать от процесса удовольствие — дальше маньяк догадывается про маячок (следует по-настоящему неприятная сцена со слабительным), происходит смена ролей. Потом еще раз. Попутно логичным образом страдает масса знакомых и просто прохожих.

Известная проблема (и на самом деле одно из главных удовольствий) с корейцами — немножко трудно понять, когда они всерьез, а когда шутят. Обычно это действует освежающе и вообще работает на некоторый высший реализм — жизнь в конечном счете больше похожа на корейское кино, чем на французское или американское (по крайней мере по скорости, с которой в ней происходит смена жанров). Но тут от этой амбивалентности довольно быстро начинает укачивать. 

С одной стороны — кровища, мужские слезы, ты вглядываешься в бездну, бездна вглядывается в тебя. При этом Чхве в первой же сцене выбегает с фирменным олдбоевским молотком — типа как Боярский в шляпе. Плотность, с которой современная Корея заселена маньяками, тоже скорее юмористическая: потрошитель ловит такси, а там сидят два других, а в багажнике — труп; заходит в дом — а там его старые друзья доедают хозяев (ко всему у них еще начинаются разговоры в духе пожилых  шестидесятников:  «А помнишь, старик, как мы были молоды, как мечтали изменить мир...»).

Во всем этом страшно хочется видеть какой-то сатирический аспект, самоиронию, может быть, или масштабную пародию на корейский слесарно-философский дискурс. Тем более все эти трилогии-квадрилогии про плачущих мстителей очевидным образом ждут своих братьев Цукер (может и дождались, просто мы не видели — раз здесь на них уже похихикивать начали, представляю, как всех это достало в стране производства). Но, кажется, все-таки нет — это все-таки на голубом глазу: чудовища внутри нас, боль съедает душу, герой кричит, небеса безмолвствуют. И тут можно много говорить про прикладные достоинства — а снято, правда, настолько лихо, что большинству и не снилось. Но вот сочувствие к господину с огнетушителем (а главные фильмы жанра, они про сочувствие как-раз, в самых главных это прямо в названии прописано) — его нет совсем, ну разве в том смысле, чтоб телефон психоаналитика дать. И претензии к мирозданию — это, конечно, святое дело, но в данном случае небеса тоже можно понять. Что они на все это в принципе могут ответить, не очень ясно — разве огнетушитель на голову уронить для симметрии.