«Где-то» Софии Копполы Счастье, это когда тебя поднимают

Стивен Дорф играет ушибленную голливудскую звезду не очень понятного калибра (судя по тому, как незнакомки хватают его за штаны, он минимум Джонни Депп, по всему остальному — скорее Марк Дакаскас), который бродит по дорогой гостинице, откуда пару лет назад забыл выписаться. Немножко пьет, один раз падает с лестницы, часто засыпает — иногда на незнакомках. Раз в сутки получает с неизвестного номера смску «что же ты за мудло». Потом бывшая жена скидывает ему малолетнюю дочку (Фэннинг-младшая), с которой они абсолютно на одной волне, и которая, что характерно, почти не ломает ему распорядок дня: вместо стиптизерш с теннисными ракетками появляется, конечно, «плейстэйшн», но там тоже теннис есть. Потом они летят в Милан, где начинаются «Трудности перевода» с итальянцами вместо японцев. Потом купаются — под единственную непротивную песню The Strokes.

Снято все на длинных статичных планах, внутри которых, впрочем, почти всегда что-то интересное происходит — или кто-то попой крутит или лифчик снимает. Все разговоры в основном про «мороженое будешь?» и «а до бортика донырнешь?» Самый насыщенный диалог — девочка пересказывает фильм «Сумерки». При этом, понятно, что девочка — немножко маленькая София, папа — большой Коппола. И страшно не то, что он ей мало времени уделяет, а то, насколько они одинаковые. В ней пока больше жизни, но это пройдет. То есть, если обязательно сравнивать, «Где-то», несмотря на гостиницу и другие совпадения — не «Трудности перевода-2», а скорее «Девственницы-самоубицы» без самоубийства в конце — впрочем, финал тут по-разному можно трактовать.

Очень понятно то раздражение, которое он вызывает (половина знакомых, видевших фильм в Венеции, до сих пор скрипит зубами) — он такой прозрачный, там действительно совсем не за что зацепиться начитанному человеку. Даже когда невыспавшегося Дорфа на пресс-конференции спрашивают, как очередная туфта, где он снялся, соотносится с постмодернистским глобализмом — это, готов спорить, не перекличка со «Сладкой жизнью», где есть похожий момент, а что-то из личного опыта. Я вот по работе иногда езжу на такие мероприятия, и там каждый божий раз поднимается почему-то именно китаянка и спрашивает Брюса Виллиса или Джессику Альбу про глобализм: и у них от этого каждый раз такая тоска в глазах, какой Феллини, что вы.

Вообще, понимаешь, что легковесность, в которой Копполу традиционно обвиняют — не недостаток, а главное ее секретное оружие. Именно благодаря ей она может ходить по очень тонкому льду — и не проваливается. Докрутите драматургию в «Трудностях перевода» — будет пошлятина про командировочный роман с большой разницей в возрасте. Докрутите тут — будет гнусная мелодрама про блудного отца. Чтоб эту конструкцию обрушить к чертям достаточно одного  единственного уточнения — сделать героя однозначной супер-зведой или, наоборот, сбитым летчиком вроде Мики Рурка, или показать, как дочка из-за неполной семьи несчастна (она и несчастна, скорее всего, но где-то за кадром, а в кадре ей как-раз хорошо). Но Коппола грандиозно чувствует, про что надо промолчать (в «Марии Антуанетте» это, например, была Французская революция), что фальшь, она всегда в конкретике, в деталях, в пресловутых психологических мотивирововках. В «Где-то» по итогам остается масса неотвеченных вопросов, но единственный, на который правда хочется знать ответ (и для этого достаточно фильм пересмотреть): смска про мудло она с одного номера приходит или с разных?

А что до самоповторов — девушка если повторяется, то в том смысле в каком это в лучшие годы делал Вонг Кар-Вай. Она просто гуляет по тому пространству, которое знает — а знает она, так получилось, номера в «Four Seasons», богатых подружек, папу. Может ей и не надо оттуда выбираться (как Вонгу не надо было выезжать из Гонконга). Заезженное, но хорошее определение, что гениальность — это когда человек может предельно личный, карманный опыт сделать универсальным. В этом плане «Где-то» очень скромно, очень необязательным и тихим образом – гениальный.