007-40

Джеймс Бонд, агент британской секретной службы МИ-6, по прошествии сорока лет с выхода первого фильма о нем стал главным героем эпохи. Кинобондиана, начинавшаяся как рискованное предприятие с неочевидным результатом, оказалась грандиознейшим эпосом, финал которого – еще впереди. Накануне выхода на московские экраны 20-го фильма о Бонде «Афиша» подводит предварительные итоги эры Бонда. Пять исполнителей роли Бонда рассказывают о том, как суперагент изменил их жизнь, а «Афиша» вспоминает о людях и предметах, изменивших жизнь планеты в последние 40 лет. Борис Барабанов выбирает самых прекрасных девушек и самых злых врагов Бонда, определяет лучшее оружие и лучшие автомобили суперагента, а также находит на карте мира следы пребывания 007. Лев Данилкин пытается проникнуть в тайну 007 – и выносит Бонду приговор. На основании свидетельств, собранных с 1962 года. Обжалованию подлежит.

Судьба орнитолога

– Сложность, моя дорогая, состоит вовсе не в том, чтобы заказать достаточное количество икры; главное, чтобы хватило на нее тостов. – Человек в исключительно удачно сидящем смокинге сдержанно улыбается и на пару сантиметров приподнимает левую бровь – одновременно с бокалом, в котором вскипает пузырьками «Дом Периньон» урожая 1987 года. В бриллиантовой запонке мужчины отражается блондинка, упакованная в изящное, с глубоким декольте платье. Она очень кокетлива:

– О! Джеймс… Джеймс, неужели ты думаешь, что я отправлюсь с тобой в постель всего лишь после тостов с белужьей икрой и нескольких унций земляники?

У человека опять бровь ползет вверх, он явно собирается сказать какое-то mot, но не успевает – внезапно из его часов начинает вылезать лента телеграммы.

– Прости, дорогая, но у меня, кажется, возникли кое-какие дела.

Из туфли тем временем ползет факс. Мужчина по-прежнему улыбается, демонстрируя, что нет ничего более естественного, чем обувь со встроенной оргтехникой; изящным жестом поправляет галстук – но и в галстуке что-то подозрительно шкварчит и тикает. Он похож на огромные башенные часы, которые с шипением и треском принялись бить полночь. К запонкам начинают притягиваться металлические предметы – ложки, ножи. Сигареты в портсигаре самовоспламеняются. Телеграфные ленты начинают душить мужчину.

В конце концов он оказывается полностью окутан дымом. Раздается один-единственный выстрел. Когда дым рассеивается, человека нет; на полу в лужице топорщится британский флаг.

Растерянная девушка испуганно оглядывается и восклицает: «Джеймс! Джеймс, но где же ты?» Через секунду в ресторане не остается и ее – хитроумный механизм, встроенный в сиденье кресла, действует как катапульта.
Джеймс Бонд мертв.

Я складываю аппарат дистанционного управления и разбираю пистолет, из которого была выпущена одна-единственная пуля; затем извлекаю из внутреннего кармана визитку и подбрасываю ее в лужу:

«Джеймс Бонд, Филадельфийская академия естественных наук, орнитолог».

Три твердыни

Я человек со скудным воображением. Заставка бондианы – покачивающийся в темноте круг света – всегда казалась мне похожей на рекламу стиральной машины: что-то крутится, затем в окошке появляется человек в костюме, а потом все обагряется красным, как будто на человечка с пистолетом прыснули чистящим средством. Дальше начинается обычная сюжетная болтанка. Вспомнить, чем отличается один бондовский фильм от другого, не так уж и просто – везде злодеи, везде что-то крадут, взрывают и целуются в гостиничных номерах. «Это, случайно, не тот, где он выпрыгивает из вертолета и массирует грудь лесбиянке в туфлях ядовитого цвета?» Может, и тот.

Обладатель полной видеоколлекции фильмов про 007 (19 кассет, записано лазерным лучом, от 160 до 220 рублей за серию), обычно я засыпаю на середине очередного приключения; а впрочем, есть там единственная вещь, которая ненадолго выводит меня из сомнамбулического состояния, словно какая-то птица вдруг ударяет меня клювом по голове. Вооруженный до зубов недоброжелатель, не представляющий, кто и с какой стати мог помешать ему, в недоумении спрашивает учтивого человека в смокинге и при пистолете:

– Кто вы, черт вас подери?

– Английская разведка!

В прессе писали, что Бонд – рекламный агент, завуалированная цель похождений которого – увеличить продажи водки Finlandia, автомобилей BMW, часов Omega и прочих товаров категории luxury. Я после просмотра Бонда еще ни разу не купил ни BMW, ни даже бутылку водки. Зато приобрел привычку вместо йогуртов по утрам употреблять такой продукт, как пудинг. Английская разведка – это английская разведка. К Соединенному Королевству поневоле относишься уважительно. Просмотр фильмов про Бонда стимулирует хорошую мещанскую англоманию (особенно у жителей второго и третьего мира).

Бондиана считается поп-реквиемом по Великобритании-супердержаве. После Второй мировой войны Британия переживала кризис национальной идентичности. Ян Флеминг (автор шпионских триллеров о похождениях 007), Альберт Брокколи и Гари Зальцман (продюсеры, запустившие кинобондиану) создали своего рода план Маршалла, антикризисный проект. Прохиндеям удалось продемонстрировать, что Pax Britannica со всеми его ценностями вроде как по-прежнему исправно функционирует, несмотря на новый статус США.

Ловкач и прощелыга, Бонд мастерски блефует в этой щекотливой ситуации. 007 то и дело шантажирует Соединенные Штаты, демонстрируя свою незаменимость в спасении их от самых невероятных напастей; занятно, что Феликс Лайтер из ЦРУ, вечный партнер Бонда, скорее подчиняется своему коллеге из МИ-6. Разумеется, эта, мягко говоря, неправдоподобная субординация весьма лестна для англичан.

Начиная с 60-х годов благодаря Бонду и The Beatles Британия становится культурной супердержавой. Это значит, что англичане получают лицензию на поставку культурных героев в кока-колонизированный мир. Эти фантомы, сдизайнированные в Англии на американские деньги, указывают на моральное лидерство англосаксов как избранного народа, обладающего монополией на мессианство и правильное понимание Добра.

Занятно, что в конце 2002 года на афишах сошлись сразу три мегафантома – Джеймс Бонд, Гарри Поттер и Фродо Бэггинс; прямо-таки парад планет. Поразительно, насколько эти англосаксонские поп-мессии – такие разные – похожи друг на друга. Даже их гэджеты по сути своей одинаковы: кольцо-невидимка, плащ-невидимка, автомобиль-невидимка. В принципе, они запросто могут подменить друг друга. Легко представить себе 007, крадущегося в Мордор и отпускающего садистские шуточки по поводу Горлума; кроме того, можно не сомневаться, что пятнадцатый-шестнадцатый романы Ролинг будут начинаться примерно с таких вот фраз: «Выпив двойную порцию виски, Гарри Поттер уселся в зале ожидания аэропорта Майами, размышляя о жизни и смерти. Убивать было неотъемлемой частью его профессии».

Должно быть, их изображения на афишах переговариваются по ночам. Они похожи на ссорящиеся между собой три головы одного дракона.

Бонд: «Ну что, молодые люди, кхе-кхе, славный выдался вечерок, не правда ли?»

Гарри Поттер: «Фродо, поправь меня, если я ошибаюсь, но мне показалось, что эта старая калоша что-то пробормотала».

Фродо: «Сдается мне, этот джентльмен и сегодня злоупотреблял коктейлями».

Гарри Поттер: «Сейчас снова начнет паясничать. Попытаюсь вспомнить заклинание».

Фродо (одобрительно глядя на Гарри Поттера): «Моя прелес-с-сть!»

Гарри Поттер (направляя волшебную палочку на афишу с 007): «Ох уж эти пуленепробиваемые стекла: если они разбиваются, так разбиваются. Акцио!»

Бонд: «Всем молчать, бляди! Английская разведка! Английская разведка!»

Идентификация Бонда

Английская разведка (господи, чего только не привидится иной раз) и ее внутренняя структура известны нам лучше, чем устройство ближайшей продуктовой лавки. Коммандер Бонд, один из агентов категории ноль-ноль, то есть обладающих лицензией на убийство, подчиняется непосредственно М. – адмиралу, начальнику МИ-6. М., в свою очередь, отвечает за свои (и бондовские) действия перед министром обороны. Перед выполнением задания Бонда укомплектовывает оружием и гэджетами (хитроумными шпионскими приспособлениями) Q – строгий человек, параноидально уверенный, что инфантильный Бонд нарочно портит его оборудование. Перед отъездом Бонд получает авиабилеты и последние наставления у мисс Манипенни – секретарши М.

Из всех бондовских подруг – вульгарных плейбоевских шлюх, как правило, – наиболее эротичной мне представляется секретарша М. Манипенни. Лоис Максвелл в лучшие свои годы была сногсшибательна, особенно когда переодевалась из стандартного наряда секретарши в морской китель, в костюм светской дамы на скачках или в вечернее платье на свадьбе Бонда. Я уж не говорю о моменте, когда она напяливает на себя форму таможенного офицера, – тот фильм, «Бриллианты навсегда», следовало бы переименовать в «Маннипенни навсегда».

Разумеется, все, кто видел хотя бы две-три серии бондианы, понимают, что Джеймс Бонд – это формула. Джеймс Бонд = песня под титры + девушки + автомобили + экзотические места + злодеи + шутки + гэджеты + история про спасение мира, максимально напоминающая сценарий детского новогоднего утренника. Идеальным считается «Голдфингер» – библия стиля всякого бондовского сценариста.
У формулы есть свои хранители: компания с очень бондовским названием EON (Everything or Nothing). Именно EON, во-первых, привлекает к бондиане американские инвестиции (компания United Artists), а во-вторых, подбирает режиссеров и сценаристов и осуществляет супервайзинг. Вы можете не знать, кто такие Теренс Янг или Гай Хэмилтон (а впрочем, это режиссеры нескольких серий), но, безусловно, должны знать имена Альберта Брокколи и Гари Зальцмана. Именно они были продюсерами бондианы и владельцами всего предприятия в течение нескольких десятилетий. Именно из-за того, что фильм «Никогда не говори «никогда» – про Бонда, с Шоном Коннери в главной роли – спродюсирован не ими, он не относится к классической бондиане. В конце 70-х Зальцман самоустранился – и бондиана стала семейным предприятием клана Брокколи.

Бонд нравится нам, потому что это игра по правилам. Филолог, романист и проницательный исследователь современной поп-культуры Умберто Эко, большой поклонник флеминговских детективов, в середине 60-х посвятил Джеймсу Бонду структуралистское исследование «The Bond Affair». Эко сравнивает бондиану с шахматами. Герои, функции которых известны нам так же, как возможности шахматных фигур, всегда двигаются определенным образом. М. не может изнасиловать Манипенни, а Q ни в коем случае не превратится в Дракулу и не укусит Бонда. Удовольствие читателя состоит в том, что читатель знает в этой игре фигуры, правила и даже, скорее всего, имя победителя и радуется просто минимальным вариациям, шуткам и тонким движениям, посредством которых победитель осуществляет свою цель. В протеичную сюжетную структуру вписан набор  оппозиций, которые постоянны во всех историях: оппозиция между героями (Бонд – М., Бонд – злодей, Бонд – девушка), оппозиция между идеологиями (СССР – свободный мир, Англия и неанглосаксонские страны) и оппозиция между различными ценностями (долг и самопожертвование, роскошь и неудобства, верность и предательство и т.п.).

Формула Бонда выводится на раз, но Бонд не сводится к формуле. Дело в том, что на самом деле Бонд не принадлежит Брокколи. Со временем Бонд превращается и в ваше личное предприятие тоже. У всех нас есть, помимо знания формулы, коллекция любимых волнующих эпизодов, список лучших гэджетов, любимая красотка, какое-нибудь причудливое воспоминание или эмоция. Коннери в гробу, килт Лазенби, мерзкая рожа Далтона.

В 1996-м Альберт Брокколи умер, и теперь бренд «Бонд» перешел в руки его дочери Барбары Брокколи и пасынка Майкла Уилсона. Именно они являются хранителями структурного знания, формулы Бонда. Надо сказать, судя по динамике сборов, они понимают, как эта формула работает.

А впрочем, я бы не доверял этим новым людям.

Ведь это именно они ликвидировали из моего персонального музея бондовских диковинок Манипенни – Лоис Максвелл, хотя та до сих пор жива. Я, помню, очень тосковал по ней, когда ее, уже подслеповатую, жутко накрашенную старуху с трясущимися руками, таки уволили в одном из последних фильмов и заменили на какую-то молоденькую фрю. Если я когда-нибудь и научуcь попадать шляпой на вешалку с расстояния трех метров и заведу на своем автомобиле номер 007, то будет это в память о ней.

Гайдай Another Day

Просто так номер 007 не получишь. Я наводил справки – неофициально в ГАИ он стоит около ста долларов. Недешевое удовольствие. Вообще, все, что связано с Бондом, пахнет крупными, очень крупными деньгами. Общие сборы бондианы за 40 лет составляют около восьми с половиной миллиардов долларов (с учетом инфляции). Именно из-за денег в девяностые к Бонду стали относиться с неприязненным подозрением. В 1997-м, после контракта с BMW, половина глянцевых журналов, писавших о Бонде, вышли с заголовками типа «Рекламный агент 007». Имелось в виду: все-то у них проплачено. Считается, что Бонд вроде как превратился в видеокаталог товаров класса люкс, впечатляющий разве что своим бюджетом. По правде сказать, эти обвинения больше говорят о публике 90-х, чем о самом Бонде. Бондиана всегда была консюмеристской оргией. Еще Флеминг сделал 007 агрессивным потребителем; после лишений 40-х Англии нужен был герой, у которого было всего вдоволь; это нравилось публике.

Понятное дело, рекламные отделы крупных фирм заинтересованы в «продакт плейсмент» в «Бонде». По статистике бондовские фильмы смотрела половина населения Земли. Соответственно, отдача от засветки продукта в фильме обычно бывает весьма ощутимая. До сих пор вспоминают, как после появления в «Шпионе, который меня любил» автомобиля Lotus (довольно посредственная машина, кстати), на него образовалась очередь длиной в три года.

Разумеется, Бонд – наркоман, сидящий на потреблении товаров класса люкс и подсаживающий на них зрителей. Значит ли это, что английский агент участвует в изначально сомнительном предприятии? Да, в бондиане были моменты, когда Бонд, вольно или невольно, способствовал введению зрителей в заблуждение. Так, однажды 007, ехавший, кажется, на Aston Martin, обогнал Ferrari. ОК, этого не может быть, но в абсолютном большинстве случаев Бонд не рекламировал какие-то откровенно некачественные товары и услуги. Если он и рекламный агент, то каких-то вполне себе недурных мужских товаров. В конце концов, он же не заставляет приобретать вас кастрюльки Zepter и пасту Blend-a-med.

Интересно, что даже и в советские времена, в самый разгар холодной войны, Бонд как бренд не только присутствовал на отечественном рынке, но и пользовался даже некоторым уважением. Несмотря на железный занавес, все здесь знали, кто такой Бонд; более того, 007, можно сказать, активнейшим образом принимал участие в культурной жизни СССР времен холодной войны.

Впервые про Джеймса Бонда, «живое порожденье Голливуда», я услышал от любимого исполнителя своих родителей. Это был, разумеется, Высоцкий. Дурным голосом, акцентируя «г» фрикативное, – «ахент 007», он орал: «…то ходит в чьей-то шкуре, то в пепельнице спит, а то на абажуре кого-то соблазнит».

Надо сказать, ознакомившись постепенно с оригинальными фильмами про Бонда, я испытал сильнейшее чувство дежа-вю. Я все это уже видел.

Во-первых, «Фантомас». Подводные базы, жювовские демонстрации гэджетов, летающие автомобили, гонки Жана Марэ – Фандора по горной местности, – оказывается, все это было неспроста; французы глумились над бондианой. Во-вторых, Гайдай. «Кавказская пленница» и «Бриллиантовая рука» – это пародии на Джеймса Бонда; посмотрите их повнимательнее – заметите миллион отсылок к бондиане. Гайдай, судя по всему, хорошо знал и любил бондиану и ценил в ней именно неестественность, нереалистичность, которая казалась ему хорошей рифмой к неправдоподобности советских людей. Гайдаевские нелепые герои – вроде Шурика и Семен Семеныча Горбункова – были альтернативными Бондами от СССР, такими же неправдоподобными, но такими же успешными. Иногда совпадения становятся совсем уж невероятными. Так, даже не в фильме, а в флеминговском романе «Голдфингер» я обнаружил фразу «Он что, тренируется на кошках?» – про гастрономические пристрастия голдфингеровского корейца. Между тем «тренироваться на кошках» – всем известное словосочетание из фильма «Операция «Ы»: там Бывалый указывает Балбесу, чем тому заняться. Гайдай все-таки был очень непростой человек.

Советская комедийная культура, включающая в себя не только собственно советские фильмы, но и разрешенное для проката в курортных кинотеатрах комедийное западное кино, подготовила нас к правильному восприятию Бонда. Заметьте: «то в пепельнице спит» – Бонд никогда не воспринимался как реальная угроза, даже и идеологическая; это как бы окурок западной цивилизации, прилетевший к нам из-за железного занавеса. Соответственно, невозможно все это было воспринимать всерьез. Из-за железного занавеса просочился совсем другой Бонд – не безжалостный агент, как у Флеминга и отчасти у Коннери, а персонаж комический. Разумеется, это было искажение, но искажение – по сути – правильное.

Roger Moore is James Bond

Кинематографист Ли Тамахори, режиссер двадцатого фильма бондианы «Умри, но не сейчас», считает, что Бонд выродился, стал совсем нереалистичным, превратился из грубого мужчины, который в свое время скандализировал публику, в лощеного хлыща и шута. Может быть, для Тамахори естественно сравнивать кино-Бонда с жестким, плоским и псевдореалистичным флеминговским Бондом. Не знаю, для меня Бонд – персонаж комедийный, имеющий к реальности столько же отношения, сколько Шурик или Семен Семеныч Горбунков. Я не могу смотреть «Джеймса Бонда» как серьезный шпионский триллер.  «Джеймс Бонд» – это легкая комедия. Секрет его успеха – это секрет Полишинеля.

Моя любимая сцена во всей бондиане – когда Роджер Мур с Барбарой Бах выезжают на белом Lotus из моря, Мур приоткрывает окно и на глазах у изумленной пляжной публики выбрасывает трепыхающуюся рыбку – любезно улыбаясь, с профессионально приподнятой бровью. Бонд – клоун, шут гороховый.

Безусловно, именно Мур, который всегда настаивал, что не имеет ничего общего с флеминговским Бондом и ни на секунду не верит в его существование; который не умел делать ничего, кроме как насмешливо улыбаться и поводить бровями (все трюки за него осуществляли дублеры), окончательно артикулировал комедийный статус Бонда. Как справедливо выразился по этому поводу один критик: «Бонд 70-х – это набор отвратительно снятых сцен, склеенных идиотскими шуточками». Именно!

Между прочим, к Коннери это все тоже относится. Я помню, как в «Бриллиантах навсегда» он обнимался сам с собой – для конспирации, изображая влюбленную парочку. Коннери, Лазенби, Мур, Далтон, Броснан – роль Бонда за 40 лет играли уже пятеро актеров, и нет такого человека, который принимал бы и любил всех Бондов. У каждого свой Бонд. Я ни разу не пересматривал фильмов с Далтоном, лояльно отношусь к Коннери, спокойно – к Броснану и Лазенби и с благоговением – к Муру.

Похоже, Бонд – понятие не объективное (формула, воплощенная в кино и существующая на 2002 год в двадцати сериях), но субъективное.

Секрет 40-летней успешности предприятия (не отдельных фильмов, а идеи в целом) в том, что оно питается за счет собственных спутников – пародий или эпигонов. Бонд – это не только Бонд. Это комплекс текстов, где фильмы из бондианы – ядро, по орбите которого вращаются элементы-бондоиды, так или иначе паразитирующие на оригинале. Бонд – классическая интертекстуальная система, функционирующая в сознании миллионов людей по единой модели, но с существенными различиями. У каждого своя система. Вы собираете свой вариант агента 007 не только по эпизодам из 20 бондовских фильмов, но и из фильмов-бондоидов. У вас это может быть такая комбинация: бондиана + Остин Пауэрс + комиксы; у кого-то – бондиана + Флеминг + «ХХХ» + «Идентификация Борна»; у меня – бондиана + Гайдай + «Фантомас».

Похожим образом устроена чапаевская система, состоящая из реального человека по имени В.И.Чапаев, героя романа Фурманова, героя фильма братьев Васильевых, персонажа анекдотов и героя романа Пелевина. На самом деле разница между Бондом и Чапаевым только в том, что в чапаевском мире есть ядро, и оно нам известно, а в бондовском оно до сих пор не исследовано. Ядро – это «настоящий» Джеймс Бонд. Дофлеминговский. Тот, у кого Флеминг позаимствовал это имя. Орнитолог.