«To Pimp a Butterfly» Кендрика Ламара: сила, бессмертие, артистизм и магия

В городе Сан-Франциско есть район Тендерлойн — самый криминальный, упаднический и исторически неуютный во всем городе. Наркотики в некоторых уголках Тендерлойна продают прямо на улице, а грабят там прямо посреди белого дня. Именно там происходит больше убийств, чем в других районах города, и именно там в разные времена орудовали самые известные местные банды. Население Тендерлойна очень типично для подобных мест: куча проституток со следами многолетнего употребления героина и крэка на лицах, огромное количество бездомных и очень, очень много малоимущих афроамериканцев. Некоторые районы Тендерлойна напоминают то самое гетто из всех возможных стереотипов. Особенно те, что находятся буквально через квартал от буйной Маркет-стрит с ее огромным торговым центром, бегающими туда-сюда толпами явно обеспеченных людей и приятной атмосферой праздника, который всегда с тобой. На соседство абсолютно маргинальных черных районов и одной из главных торговых точек города не указывает ровным счетом ни-че-го. Накупив кучу дизайнерской одежды, очень легко через три минуты стать свидетелем драки бомжей вокруг дымящего мусорного бачка. Два мира — один условно белый, а другой условно черный — не замечают друг друга в упор.

Для настолько многорасового, многонационального города, как Сан-Франциско, где бытовые и социальные культуры абсолютно разных по своему образу и подобию людей переплетены воедино, Тендерлойн — ровно такая же аномалия, как «To Pimp a Butterfly» Кендрика Ламара для современной Америки. После Фергюсона почти любая дискуссия об афроамериканцах в американском обществе сворачивает скорее в сторону Мартина Лютера Кинга, в сторону совсем уже старых и звучащих сейчас ужасающе дико призывов тоже считать негров людьми. «To Pimp a Butterfly» рисует картинку афроамериканского общества в изоляции от общества белых, желтых, коричневых — любых других американцев. Ламар далеко не первый и не последний, кто озвучивает тезис о том, что сила черных — в их самобытной культуре, замкнутой на собственных традициях и собственной идентичности и не требующей никаких посторонних влияний. Но он озвучивает его а) крайне своевременно, б) в потрясающей манере. Про тексты все ясно — можно открыть Genius и за минуту понять, что в плане слов «To Pimp a Butterfly» оказывается абсолютно свободным от любых внеафроамериканских влияний. Но многое здесь говорит и музыка — коллаж из фанка, джаза, поэзии в духе группы The Last Poets, хип-хопа старого и хип-хопа нового, коллаж редкой для рэп-музыки свободы. В этой музыке не слышно ничего отдаленно белого. Для Ламара, черного человека из страны, где черные и белые давно вроде бы стали братьями, но на самом деле существуют в разных мирах, такое обращение со словесным и музыкальным материалом есть единственно логичный метод высказывания.

Если вы неравнодушны к предыдущему альбому Кендрика Ламара «good kid, m.A.A.d city», о котором журнал «Афиша», кстати, в 2012 году не написал вообще ничего, то вы, скорее всего, включали «To Pimp a Butterfly» со смешанными чувствами. Во-первых, после безоговорочного шедевра следующий ход автора в большинстве случаев его поклонников хоть немного, но разочаровывает. Во-вторых, синглы «i» и «Blacker the Berry» настолько отличались от предыдущих треков Кендрика, что казалось, будто их сделал совсем другой человек. И это действительно так — за три года с Ламаром произошла метаморфоза, которую сам он на протяжении новой пластинки сравнивает с превращением гусеницы в бабочку. Уточняя, впрочем, что гусеница и бабочка — это на самом деле одно и то же.

Обессмертив себя, Кендрик решил изменить правила игры. Пока Канье Уэст довольствуется тем, что заполняет новостные ленты фотографиями голой жены, а бесчисленные лентяи по всей Америке под однообразный стрекочущий бит рассказывают о том, как классно дуть и носить цепи, Ламар записывает альбом, после которого к нему странно применять слово «рэпер». Для рэпа в классическом понимании 2015-й — это уже прекрасный год: см. хотя бы Дрейка, Cannibal Ox или Гостфейс Киллу с Badbadnotgood. Но многие — как правило, главные и талантливые — часто пытаются дистанцироваться от этого термина: тот же Канье или приезжающий вскоре в Москву Тайлер из Odd Future. Однако они то ли не пробуют, то ли понимают, что не способны выйти за рамки с помощью не бизнеса или моды, а своих главных оружий — слов и, собственно, музыки. В отличие от Кендрика.

Мы живем во вселенной, где тексты воспринимаются десятками тысяч слушателей сразу вместе с их трактовками на сайте Genius, а по хип-хоп-альбомам читают в колледжах лекционные курсы. Поэтому рецензия на «To Pimp a Butterfly», написанная через четыре дня после прослушивания, несколько теряет свой смысл — перед нами большое произведение, которое со всеми отсылками и сравнениями можно изучать еще месяцы и годы, и оно неизменно будет открываться с новых сторон. «To Pimp a Butterfly» труднее полюбить, чем «good kid, m.A.A.d city», потому что здесь нет ни хуков для условного Никиты Михалкова в шубе, ни цепляющих с ходу песен про тебя и меня, какими мы себя мыслим или какими мы хотели бы быть (от «Swimming Pools» до той же «Backseat Freestyle»). Зато нового Кендрика невероятно интересно слушать, причем срабатывает он не только на глубинном текстовом уровне, но и на самом первом, музыкальном. «Good kid, m.A.A.d city» начинался с шума проектора и задумывался как короткометражный фильм — «To Pimp a Butterfly» стартует с шороха пластинки, и это не истертый ход, обозначающий закос под старину. Мы имеем дело именно с музыкальным альбомом, и, независимо от того, на каком носителе вы его слушаете, он, во-первых, единое целое, а во-вторых, на века.

Вместо путешествия в Комптон слушатель на этот раз совершает путешествие в голову Кендрика Ламара. «To Pimp a Butterfly» — это чуть более скромная энциклопедия всего афроамериканского, совсем как «Black Messiah» Ди Энджело, которую Кендрик, однако, объединяет с собственной историей. Сопровождаемый мастерским сплетением джаза, ду-вопа, соула и олдскульных битов Кендрик читает с той же виртуозностью, с какой Чарли Паркер играл на саксофоне, причем здесь звучит сразу несколько его голосов: например, Кендрик как Люси-Люцифер, Кендрик как истеричный алкоголик и Кендрик как мессия. «To Pimp a Butterfly» — это альбом о том, что черным в Америке трудно было всегда — и до Линкольна, и во все последующие года. Кендрик и раньше ссылался на Мартина Лютера Кинга, но в «Mortal Man» он говорит и о Манделе, и о Джесси и даже Майкле Джексоне, и о Тупаке (и с Тупаком), выступая как голос не только своего поколения, но и афроамериканцев всех времен. И именно тут понятно, почему «Blacker the Berry» должна была звучать так, а не иначе.

Это альбом о том, что самое большое испытание для автора — столкновение со славой, деньгами и признанием. Легко пуститься в саморазрушение и стать вскоре совсем никому не нужным — гораздо тяжелее не заглушать собственного демона, жалость и ненависть к себе, продолжая иметь все это в виду и борясь всеми возможными способами. Именно поэтому солнечная «i» с припевом «Я люблю себя» кажется не бахвальством или нарциссизмом, а необходимостью для спасения души. Смешивая цитаты и метафоры с очевидными посланиями в духе того, что, если не работать, мечта так и останется мечтой, что музыка — это самое важное и это все, что у нас есть, Кендрик говорит о том, что нужно, несмотря ни на что, каждую секунду продолжать бороться с демонами в себе и в мире. Это очень трудно — но в конечном счете это того стоит.

Как он это делает?! «To Pimp a Butterfly» играет у автора этих строк по кругу. Утро начинается с «King Kunta» — кофе и первая сигарета потом. Вечер начинается с «u» и заканчивается с «i». Время днем можно измерять в Кендриках — сколько раз пластинка прозвучит в наушниках и потом начнется сначала.

Это какое-то помешательство. Ламар то плачет, то смеется, то щетинится как еж, и это невозможно выключить, и очень трудно поставить на паузу — вдруг что-то ускользнет, хотя каждое слово за последние несколько дней знакомо наизусть. Рэпер Карандаш сказал, что Кендрик вместо альбома издал аудиокнигу. Рэпер Баста сказал, что Дре наконец выпустил «Detox» — только с голосом Кендрика. Верно и то, и то. «To Pimp a Butterfly» — великий американский роман (отдельный, кстати, литературный жанр), упакованный в 16 треков.

Про все формальные достоинства альбома наверняка все будет сказано в соседних текстах; пока же хочется отметить вот что. На момент выхода пластинки «good kid, m.A.A.d city» Кендрика Ламара позиционировали как нового Доктора Дре — они даже фотографировались в обнимку для обложек соответствующих изданий. К финалу того еще альбома стало ясно, что Дре тут, вообще-то, на подпевках. К моменту выхода «To Pimp a Butterfly» позиционировать Кендрика уже никак не нужно и, строго говоря, бессмысленно: он такой один, никто так больше не умеет, подражать ему бесполезно.

Еще интересный момент с, так сказать, индустриальной точки зрения: между альбомами Кендрик неоднократно появлялся на так называемых фитах у артистов в диапазоне от Фифти Сента до Flying Lotus — и из этого никогда не получалось ничего хорошего. В чужом звуке, рядом с чужим голосом ему некомфортно; он сразу превращается в еще одно молодое дарование, которых в рэпе, что называется, по рублю за ведро. Но в своей, не побоимся этого слова, экосистеме он совершенно другой человек — и поэтому «To Pimp a Butterfly», в сущности, сольная пластинка, что для современного хип-хопа большая редкость.

Было бы большим соблазном сказать что-то про нехарактерную для жанра (и вообще для современной популярной музыки) искренность, но ее тут, конечно, как раз нет. Прочитанная навзрыд «u», со всем ее звоном стаканов и едва сдерживаемой истерикой, — это моноспектакль, а не исповедь. Уже в следующем треке, «Alright», Кендрик бодрым пионерским голосом рапортует, что, конечно, все мы в жопе, но все будет хорошо. Не поверить ему в этом вопросе невозможно — хотя наверняка же, мерзавец, опять притворяется (на это намекает трагический саксофон на заднем плане). Обязательные рэперские номера Ламар тоже отрабатывает с блеском. Галочка в графе «самолюбование» — великий трек «King Kunta», где не без оснований отмечается, что весь мир теперь не отводит от него глаз. Отметка напротив «привет коллегам по цеху» — строчка из «Hood Politics», где Кендрик высказывается в том смысле, что ладно я, а вот Киллер Майк настоящий молодец. Все это как-то очень трогательно, непривычно и поэтому снова кажется актерской игрой — и вот в попытках все это считать и интерпретировать альбом и проходит. А потом, как уже говорилось, сразу запускается снова.

Очень много карьер и мозгов выпускников ВГИКа поломал Орсон Уэллс, снявший «Гражданина Кейна» в 26 лет. После такого знания кино в профессиональном смысле уже закрывается — дальше либо строительство ярмарочных аттракционов, либо эпигонство разной степени убедительности. Кендрик Ламар записал своего «Гражданина Кейна» в 27 лет. Вот теперь рэп по-настоящему закончился.

Свести затронутые на «To Pimp a Butterfly» темы к простому перечислению длиной в один абзац будет, мягко говоря, упрощением: Ламар говорит обо всем сразу, он именно что дает пищу к размышлению и выступает с самых разных позиций. Здесь как будто бы нет главного персонажа, зато дан голос всем тем, кого обычно не слышно. В неотразимо грувовой «King Kunta» Ламар доминирует, упивается заразительной бравадой, которая начинает играть совершенно новыми красками, если принять во внимание тот факт, что Кунта Кинте, именем которого названа композиция, был рабом из XVIII века. В треке «u», выступающем своего рода зеркальным отражением сингла «i», Ламар до мурашек убедительно расписывается в собственном бессилии и неспособности достучаться до тех, кто ему по-настоящему дорог. Перевоплощаясь, рэпер обозначает и раскрывает зачастую сразу по несколько точек зрения в одном и том же треке, как в «You Ain’t Gonna Lie (Momma Said)», где он читает куплет за мать, дочь и сына. Сильнейшие стороны Ламара — глубокий интеллектуальный лиризм и артистизм — раскрыты на «To Pimp a Butterfly» сполна: здесь нет двух одинаково прочитанных треков, нет двух треков с похожим флоу, нет даже двух треков, прочитанных с одинаковыми акцентом и голосом.

Примерно так же, как хватается за все сразу текстовая составляющая «To Pimp a Butterfly», аккомпанирующая ей музыкальная также движется во всех возможных направлениях одновременно. Альбом представляет собой сбивающую с толку головокружительную пробежку по черным стилям и жанрам: открываясь кипящим густым фанком «Westley’s Theory», продолжается взрывным джазом в «For Free?», фьюжном, соулом, неосоулом, джи-фанком, пи-фанком, бум-бэпом, диско, даже раггой и чем еще только не. Диск по мере продвижения по извилистому пути оставляет позади себя кивки в сторону революционеров в диапазоне от Майлза Дэвиса до DJ Quik, от The Isley Brothers до Уоррена Джи, от Джеймса Брауна до Слик Рика. С «To Pimp a Butterfly» довольно сложно провести какие-либо аналогии; музыкально этот альбом, при всем своем множестве очевидных источников вдохновения и при участии полутора десятков продюсеров и битмейкеров (от известных, вроде Фаррелла Уилльямса, до совсем новых, вроде LoveDragon), представляет собой постоянно мутирующий, но при этом очень цельный ком из грува и осколков сотен влияний. Примерно так же, как ежеминутно переключается между различными режимами флоу Кендрика Ламара, ежесекундно обрастают новыми звуками биты: на протяжении всей пластинки в полотно «To Pimp a Butterfly» вплетаются партии выдающихся виртуозных сессионщиков, среди которых пианист Роберт Гласпер, басист Thundercat, саксофонист Террес Мартин и другие. «To Pimp a Butterfly», вероятно, первый в истории хип-хоп-альбом, на полном серьезе претендующий на «Грэмми» за лучший инжиниринг — работа по сведению в единое произведение этого бурлящего котла из семплов, стрекота драм-машин, живых инструментов, госпельных вокализов, психоделических звуковых трипов и всех следов черной музыки за всю историю проделана поистине фантастическая.

Новый альбом, ко всему прочему, еще и в разы менее доступная и в разы более бескомпромиссная запись, чем все, что были до этого у Кендрика Ламара. Здесь нет моментально цепляющих номеров, вроде «Swimming Pools (Drank)» или «Money Trees». В отличие от «good kid, m.A.A.d city» здесь не прослеживается четкая история, а связующей нитью на этот раз выступает насыщенная метафорами поэма под названием, собственно, «To Pimp a Butterfly», которую рэпер читает между треками каждый раз сначала, постоянно добавляя к ней по одной-две строчки, дающие своего рода ключи к пониманию того, о чем говорится в следующей композиции. Несмотря на отсутствие повествования, это еще более закрытое и запаянное произведение, чем предыдущие пластинки Ламара, — своего рода аудиоспектакль, полноценный альбом-роман, окончательно стирающий грань между треком и скитом. Спокен-ворда на пластинке едва ли не столько же, сколько собственно рэпа, и он ничуть не менее важен, чем бит от Фаррелла или яростный хук от ямайского исполнителя Ассассина.

Кендрика Ламара обоснованно можно обвинить в запредельной амбициозности, граничащей с потерей здравого смысла. Порой «To Pimp a Butterfly» кажется настолько большим и всеобъемлющим, что для того, чтобы донести свои идеи, Ламару буквально приходится перекрикивать рассыпающийся во все стороны концепт. Альбом пытается уложить сотню лет музыкальных опытов и тысячу лет истории целой расы в семьдесят с лишним минут; на один только разбор текстов здесь запросто можно потратить месяц — и все равно, несмотря на универсальность поднятых тем, многое не понять и не оценить. Во время забивающихся в считаные минуты новостных лент и мгновенного устаревания информации третий альбом Ламара требует непомерных сил и времени, и «Butterfly», скорее всего, займет своих слушателей на весь этот год, а то и, быть может, последующие. Но это того стоит: каким-то магическим образом все, что здесь пускается в ход, даже (особенно!) интервью с мертвым Тупаком, работает, а риски, на которые идет Ламар, отбиваются с лихвой. С каждым новым прослушиванием новые детали открываются пачками: смена бита в «Complexion», «спрятанные» духовые в «Institutionalized», саксофон в «Alright», строчка про рэпера Киллер Майка в «Hood Politics» — все постепенно структурируется само собой, стоит только набраться внимания и терпения. Как «To Pimp a Butterfly» зазвучит через год, можно только предполагать.