Премьера нового мини-альбома СВ Хутора «Румб»

Про СВ Хутора «Волна» уже неоднократно и восторженно писала, но слушают удивительного башкирского музыканта все еще несправедливо мало людей, так что повторим: СВ Хутор — это Сергей Хуторненко, житель города Стерлитамак. Когда-то играл в гаражной группе, та сошла на нет, принялся записывать сольные альбомы как СВ Хутор, теперь проект разросся до полноценной группы. Хуторненко сочиняет красивую, по большей части инструментальную музыку где-то между чиллвейвом, эмбиентом и психоделической электроникой — то есть неизбывно медленную, мечтательную и пасторальную, но не без странностей. Диковинные семплы (например Евгения Петросяна), названия и чудаковатые видео привносят долю абсурда, и музыка СВ Хутора оказывается неглупой рефлексией по поводу окружающей русской действительности — тут ужасно красиво и донельзя странно. Это одновременно международная и очень русская музыка, в том числе и на новой пластинке: тут шесть инструментальных треков с уже привычными красивыми гитарными мелодиями, мягким саундом и некоторым количеством неожиданных электронных звуков. Хуторненко продолжает копать одну тему и в наше время, когда музыканты стараются меняться со скоростью света, это вызывает только уважение.

• — Как ты вообще начал заниматься музыкой?

— Около десяти лет я играл на ударных в различных коллективах, которые выступали и что-то делали с разной степенью успеха. Это было еще в ту пору, когда интернет был очень тухлый, все было локально. Были местечковые группы, которые ездили по ближайшим окрестностям. А потом мне стрельнуло в голову, что я могу играть все партии сам, в голове сформировался определенный вкус. Начал что-то сочинять, на гитаре, на басу, на клавишах, освоил несколько программ. Помню первый момент, как выложил СВ Хутора в сообществе i_am_rare — произошел резонанс, я понял, что кому-то это нравится. Появился стимул что-то дальше записывать, дело пошло в гору. Это еще буквально 31-го декабря было, записал альбом — и выложил. Странно, что вообще кто-то отреагировал, в это время обычно все пьют и готовятся к Новому году.

• — Чем ты зарабатываешь на жизнь? Я читал, что ты аппаратчиком на заводе работаешь.
  

— Так и есть, это основной заработок. В Стерлитамаке градообразующее предприятие — Башкирский заводской суперконцерн, основная масса жителей работает именно на нем. Стерлитамак окружают горы Шиханы, их все пытаются снести, а ЮНЕСКО и прочие активисты пытаются их защитить. Уникальный памятник природы: раньше здесь было море, а это большие наслоения от моллюсков. В общем, это основное сырье для заводов. У меня к этому двоякое отношение: если их запретят сносить, то закроют заводы и тысячи людей останутся без работы. Если их снесут, то будет унылая местность и достопримечательности исчезнут.

• — Твои коллеги на заводе в курсе, что ты музыкой занимаешься?

— Парочка знают, остальным, по большому счету, наплевать. Там работают брутальные мужчины, которые любят рыбалку, у них другие интересы.

• — А СВ Хутора в городе знают?
  

— Конечно, в этих кругах знают. И я даже удивляюсь, кто меня знает: натыкаюсь, например, на человека, у которого вся моя дискография в айподе. Но это, наверное, слишком нишевая, немассовая музыка, чтобы такая была популярность, узнавали меня на улицах.

• — Я так понимаю, ты еще диджеишь и вечеринки в Стерлитамаке устраиваешь.

— Да, мы с товарищем тут еще с 2006 года устраивали вечеринки, со всякой инди-танцевальной музыкой, тогда на коне были LCD Soundsystem, потом это все сместилось в другую плоскость. Вечеринки перемещались из одного клуба в другой, все открывалось, закрывалось. По сути, у нас в городе была одна тусовка, которой мы руководили как диджеи и ставили всякую акутальную музыку. Сейчас ее можно назвать хипстерской, тогда такого понятия не было. Мне нравится делать миксы, у меня есть небольшой пульт, какие-то новинки сводить, выкладывать. Я вообще стараюсь следить за музыкальным мировым процессом, если меня оторвать на неделю, мне кажется, что мимо меня что-то проходит.

• — Но твоя музыка, как мне кажется, достаточно параллельно существует со всем остальным. Ты с 2009 года копаешь более-менее одну тему.

— Я не хочу гнаться за модой. Видимо, то, что я слушаю сам и то, что сочиняется, — это разные вещи. Мне кажется, то, что сочиняется, — это достаточно актуально и между тем не совсем вневременное. Можно было слушать и пять лет назад такое, можно будет и через пять лет.

• — У тебя очень узнаваемый, свой звук. Ты не помнишь, как ты его нащупал?

— Мне кажется, в первую очередь влияют какие-то исполнители, неосознанно, которые мне нравились. В плане гитарного звука на меня больше всего повлияли Cocteau Twins, весь этот гитарный дрим-поп, отчасти The Smiths, Suede. В стиле Джонни Марра, одновременно ненавязчиво и цепляюще.

• — У тебя одновременно с этим западным звуком очень много русского в музыке. Все эти каверы на Маликова, голос пародиста Александра Иванова и так далее.

— Ну, например, кавер на «Белую дверь» Пугачевой я буквально года два вынашивал. Эта песня мне очень нравилась, решил ее спеть. Не знаю, откуда взялась любовь к советской эстетике. Но там были крутые люди, тот же Иванов, с тонким юмором — такой аналог «Монти Пайтона», мне кажется. Я иногда в поисках семплов начинаю ходить-бродить по YouTube, натыкаюсь, слушаю. Вот клип, например, новый — там какая-то свадьба провинциальная в городе, наткнулся, сразу у меня пошли ассоциации с этим треком. Все это спонтанно достаточно происходит, не скажу, что у меня есть концепция в голове.

• — Не возникает противоречия из-за того, что у СВ Хутора красивая музыка сочетается с абсурдными названиями, текстами и видео? Пишешь красивый трек — и Петросяна туда вставляешь.

— Мне как раз кажется, что наоборот, если была бы одна красота, то это было бы не так заметно и меньше цепляло бы людей. А сплав красивости и абсурда — это интересно. Мне вообще нравится абсурдный юмор. Начиная кино и заканчивая графикой, изобразительным искусством.

• — Мне кажется, СВ Хутор — это как добрая версия «4 позиций Бруно» — вы к похожим вещам обращаетесь, но итог у вас разный.

— Да, я чувствую с этими чуваками духовную связь. Бывает же такое. Я их не видел никогда, но что-то есть. Мне кажется, если бы мы встретились, мы бы нашли, о чем поговорить.

• — Насколько на твою музыку влияет окружающее пространство? Стерлитамак и то, что вокруг. У тебя все время на обложках пейзажи, места какие-то.

— Это, наверное, неосознанный источник вдохновения. В теплое время года у меня любимое занятие — уехать одному на велосипеде куда-нибудь с читалкой, посидеть в тишине на берегу реки, отдохнуть мозгом от всего. А потом, когда я возвращаюсь домой, это воплощается в музыке. Я бывал в крупных городах, мне кажется, я не смог бы там долго жить. Масса людей, которые куда-то спешат, едут, через час-два начинает меня вгонять в депрессию, хочется убежать.

• — То есть у тебя нет амбиций со своей музыкой перебраться куда-то из Стерлитамака?

— Конечно, если бы мы жили в Москве и в Питере, играть было бы проще, там больше площадок для выступлений. Но я, честно говоря, не считаю, что на данный момент времени жить в провинции — это минус. В каком-то плане это даже плюс. Потому что московские и питерские музыканты все равно не зарабатывают на жизнь музыкой. У всех музыка — как хобби. Москва мне не нравится, в Питере вот был недавно первый раз — мне там больше понравилось, но тоже депрессивный город, климат холодный. Я просто привык, что у нас все солнечно, более разнообразно, чем там. Тут все неплохо получается: я недавно наконец выступил как фронтмен с живым составом, с Motorama в Уфе. Это уже третий живой состав СВ Хутора. Собрались классные музыканты, которым нравится играть мои вещи, хотя они другого музыкального мировоззрения, джаз, блюз, у них более взрослая музыка. Выступили в Уфе, в Оренбурге, сейчас собираемся в Казань. Нельзя сказать, что все расписано по числам, но есть движение. Я сам от себя не ожидал, что не буду испытывать страха как фронтмен. А сейчас все происходит само собой, все нормально.

• — А на запад ты не думал свою музыку продвигать? Она же без слов по большей части, языковой барьер не должен мешать.

— Я отсылаю все на западные блоги. На данный момент самый большой успех — совместный альбом с «Елочными игрушками» на Nodata, я отослал, и они решили выложить. Еще японцы почему-то меня любят. Иногда начинаешь ради интереса гуглить, где тебя слушают и где заметили, так вот, в Азии много вещают. Видимо, какие-то фрики хотят найти русскую музыку, натыкаются, делают репосты, выкладывают. Не хочу хвастаться, но мне кажется, что если бы я жил в Америке, Pitchfork давно хотя бы в какой-то колоночке, но однозначно про меня написали бы.

• — Новый альбом какой-то очень расфокусированный, эмбиентный, у тебя обычно более собранная музыка, по-моему.

— Видимо, это как-то совпало с моим настроением. В личной жизни какие-то глобальные изменения происходили. Я его еще записывал, не рассчитывая играть живьем, дал себе полную свободу. Иногда я сажусь и думаю, как это все на концерте сыграть, что должен играть барабанщик, басист, гитарист, — а тут не так, расслабился, делал, что хочется.

• — Ты все дома записываешь? А соседи не жалуются?

— Да, все дома. Соседи не жалуются, я все записываю в наушниках, только по пэдам постукиваю иногда, шума минимум. У меня еще есть товарищ в Москве, я ему потом все отсылаю, у него есть студия, он все выравнивает. 

• — У тебя еще очень своеобразная манера пения, ты специально так низко поешь, или просто голос такой?

— Ох уж этот голос. У меня такое ощущение, что каждый раз он получается разный. Хотя, может, это мне так кажется, а люди слышат один гнусавый тембр. Мне многие говорили, чтобы я сходил на уроки вокала, что у меня не совсем всегда все получается, но я считаю, что это лишнее. Не хочу, в общем, — и все. У меня родилась дочка, и не знаю, как я вокал буду записывать, как она будет воспринимать воющего отца. Может, наоборот, будет только веселее.