Премьера нового альбома Tinavie «Kometa»

Среди обширного количества деятелей новой русской музыки есть те, для кого важнее всего стиль, есть те, для кого важнее всего смысл, и есть те, для кого важнее всего красота. Это очень волюнтаристская типология — но, как ни странно, по ней вполне четко раскладываются почти все. Так вот: группа Tinavie, небольшой оркестр изящной независимой эстрады из Москвы, — из последних. Их музыка не бьет под дых, не заставляет танцевать и не задает вопросов — она обволакивает, баюкает, нежничает, деликатно рисуется; ей прежде всего необходимо любоваться — а потом уже все остальное. Впрочем, это касается не только песен — см., что называется, выше.

В таком живописном подходе есть, конечно, свои опасности — но на своей третьей пластинке Tinavie их легко и тонко преодолевают. «Kometa» — это предельно отточенная музыка, которую при этом не хочется упрекать в излишней декоративности и отполированности: при всей внешней безупречности тут хватает и тайных страстей, и сочинений, под которые можно танцевать далеко не только белые танцы (например, почти диско-номер «November»). Это и правда песни, в которые имеет смысл вглядываться, как в звездное небо, постоянно обнаруживая новые детали — и в которых при всей нарядности можно различить еще и отчетливую эмоцию. И еще одна важная, хоть и мелкая деталь. Ровно посередине альбома вдруг буквально на несколько секунд возникает русский текст — и эта музыка вдруг становится совсем другой — и взаимодействовать с ней тоже хочется уже совсем по-другому, как-то пристальнее, но потом все затихает, как не бывало, и продолжается в прежнем режиме. В этом смысле остается надеяться, что название «Kometa» относится и к мелочам тоже — и все еще вернется.

• — Как-то так получилось, что ни «Афиша», ни «Волна» про вас толком никогда не писали. Так что для начала — представьтесь, пожалуйста. 

Тина Манышева (вокал, фортепиано, скрипка): Я с восьми лет играю на скрипке, окончила училище при Консерватории. У меня всегда были, скажем так, проблемы с руками, что не давало полностью самовыражаться на инструменте. С голосом оказалось проще — я никогда не училась пению, поэтому делала что хотела и могла выразить то, что чувствую. Первую песню я написала году в 2008-м. В тот момент я слушала достаточно мрачную околотрип-хоповую музыку, был и период Sex Pistols — то есть я одновременно фанатела и от классики, и от панковских протестных тем.

Дмитрий Зильперт (гитары): Тина — академический музыкант, это не могло не сказаться. Многие, кто прошел через академическое образование, начинают классику ненавидеть, а Тина ее любит и разбирается в ней. И ее влияние гораздо мощнее, чем временное увлечение парой песен Sex Pistols. С Тиной мы познакомились на какой-то пробной сессии — я услышал, как она поет, и сказал, что хотел бы играть с ней хоть на треугольнике. Из этого и выросли Tinavie.

Дмитрий Лосев (клавиши, электроника): А я увидел видео на YouTube и был поражен тем, что в моем родном городе такое существует. Я понял, что счастлив быть современником этих людей, мне захотелось с ними познакомиться. Сразу было видно, что Тина — талант, бриллиант. Мне кажется, наш секрет в том, что каждый участник Tinavie в глубине души думает, что это его группа и все зависит от него.

• — Практически все популярные молодые группы из пресловутой новой инди-волны — англоязычные. В каждом конкретном случае это вроде бы понятно, но все-таки — откуда это берется как тенденция?

Манышева: Я хотела просто петь музыку, язык мне видится дополнительным ее украшением. На мой взгляд, в моем исполнении английский язык звучит достаточно привлекательно. Хотя чем старше я становлюсь, тем больше мне кажется, что русский гораздо многограннее — и он не только про рок, поп и шансон. Язык — сложная дополнительная краска, главное — уметь ею пользоваться. Пока мне нечего сказать на русском. Мои педагоги по скрипке всегда говорили: «Что-то в твоем звуке есть такое, чего нет ни у кого, такое ощущение, как будто бы ты поешь, когда играешь». Мне очень важно пропеть мелодию, прежде чем ее сыграть, и наоборот. Когда я слышу, что исполнитель интонирует так же, как я чувствую, я прихожу в восторг. Поэтому я, например, большая фанатка Джеффа Бакли. 

Зильперт: Голос Тины — огромный, потрясающий инструмент, благодаря которому звуки вокруг этого голоса превращаются из аккомпанемента в музыку. 

• — Из ваших слов следует, что Тина у вас прямо самый главный человек, хоть вы и настаиваете на том, что это именно группа.

Лосев: Тина — идейное ядро группы. Изначальный творческий импульс всегда уходит от нее. А мы привносим свой профессиональный багаж.

Зильперт: Мы называем это музыкой. У нас в группе действует уважение к игре музыкантов — и по возможности мы редко вмешиваемся в работу друг друга. Наверное, я самый нахальный и чаще других влезаю во все дела, но это от большой любви к тому, что мы делаем.

• — Что у вас с точки зрения амбиций? Вы хотите прорваться на Запад, вам мало России? Ну, по крайней мере этот вывод можно сделать из той же англоязычности. 

Лосев: Я бы очень хотел проехаться по России — с севера на юг. Мы не переживаем, что не сыграем в Берлине в этом году, потому что на Сахалине есть то, чего нет в Берлине. 

Зильперт: У нас в стране нет проверенных схем, на которые можно равняться. Да, приятно видеть по статистике фейсбука и Last.fm, что 30% наших подписчиков — это англоязычная аудитория со всего мира. Но ведем-то мы соцсети на русском. Нет, английский для нас — это необязательно билет «туда». 

Манышева: Я недавно была во Франции, где на студии познакомилась с ребятами, которые рассказывали: мол, многие музыканты хотели бы приехать в Россию, но не очень понимают — как. То, что мы смотрим «туда», — это, возможно, такие отголоски прошлого, когда сложно было выехать из страны. У многих до сих пор сквозит эта советская уверенность, что светлое будущее — только «там». Нам бы так драматизировать не хотелось. 

• — То есть у вас нет этого распространенного комплекса — мол, не хочется быть средней группой в России, лучше быть маленькой на Западе? 

Зильперт: Ну назови мне 5 российских инди-групп, популярных на Западе? Некоторым образом «Мумий Тролль», удачный тур был у Motorama, первые гастроли Tesla Boy, Everything is Made in China съездили на Flow, Pompeya заявлена в шоукейсе на большом фестивале в Сан-Франциско… И все. Тема закрыта, даже не начавшись. Это все частные случаи, маленький локальный успех. Мы надеемся, что что-то подобное произойдет и с нами, но если нет — нас это не убьет. 

Манышева: Вообще, считать модные песни на английском средством достижения мифического мирового господства — это какое-то старперство. 

• — Откуда вырос звук альбома? То, что я услышала, блестит и переливается, как новогодняя елка. И это достаточно узнаваемо все — то есть понятно, что это Tinavie, особенно если вас раньше слышал.  

Зильперт: Эта пластинка сделана в сотрудничестве со звукорежиссером Андреем Алякринским из питерской студии «Добролет», это наша вторая по счету совместная работа. Андрей чувствует нашу музыку очень тонко и внимательно. У него есть концепция, которую разделяют большинство звукорежиссеров: если саунда нет в музыке, в инструментах, в процессе записи — его нельзя доделать в студии. То есть можно, но работать это не будет. Что касается записи за границей… Мне кажется, за это зачастую переплачивают. Скажем, «Сплин» записываются на том же «Добролете», и это супермегакачественно звучит. Недавно «Наадя» записали песню «Сплина» на английском, и она мгновенно превратилась в супермодное инди. Это значит, что качество записи в России сейчас таково, что стоит перевести русский текст на английский — и вы мгновенно потеряете связь с русской действительностью. 

Манышева: Особенно жестко с записью вокала получилось — на это было отведено два дня. В первый я приехала с работы, выжатая как лимон, во второй — с больным горлом. Но так как на следующий день мы улетали в Америку, а потом еще месяц я планировала провести не в России, было понятно, что деваться некуда, — и мы записали. 

• — А что вы делали в Америке? 

Зильперт: Я играю в группе Zorge, мы ехали на гастроли по «текиладжазззовским» местам. А Tinavie в усеченном составе открывали концерты. В мини-туре было всего два города — Нью-Йорк и Сан-Франциско, но это были Нью-Йорк и Сан-Франциско!

Манышева: А потом я уехала в Париж и даже умудрилась сыграть там сольный концерт. 

Лосев: Да, это было удивительно. Я, будучи на гастролях, захожу в интернет из аэропорта и вижу: Тина в Париже поет, причем по-русски!

• — Тина, а ведь вас поначалу считали очередной девочкой с фортепиано. Правда, недолго. 

Манышева: Ну да. Однажды я спонтанно выступила в «Актовом зале» на разогреве у латышской группы Mona De Bo. Это такие нойзовые экспериментальные сумасшедшие чуваки, мы просто тусовались вместе и решили, что я у них на разогреве свои песни попою. К тому моменту уже стала популярной Алина Орлова, а примерно в одно время со мной в Питере начала выступать Нина Карлссон — она профессиональная пианистка и композитор, охренительная жанровая певица. В общем, по совокупности факторов, наверное, в тот момент было удобно нас всех объединить одним термином, хотя все мы совершенно разные. 

Зильперт: Три поколения людей сравнивали Тину с тремя поколениями певиц. Люди постарше вспоминали Кейт Буш, тридцатилетние приводили в пример Тори Эймос, а еще помладше — говорили о Регине Спектор. Но последние пару лет Тина практически не играет на пианино на сцене. Это было сознательное решение группы: мы хотим ее освободить от инструмента и дать ей возможность танцевать, делать эти фирменные «руки-деревья». 

• — Вы еще делаете довольно дорогие клипы — ну, они так выглядят, во всяком случае. Или вот для съемки концерта на Bosco Fresh Fest подтянули полтора десятка камер. Как вы это делаете? И зачем?  

Зильперт: Музыка торкает людей настолько, что они начинают работать от души и делают вещи настолько качественные, которые буквально выглядят на миллион. Что тут скажешь, спасибо людям, которые с нами работают. 

Манышева: А что касается денег, то денег нет. 

• — Это вы поэтому запустили краудфандинг в поддержку альбома? Причем успешно же — удалось собрать 250000 рублей за два с половиной месяца. 

Лосев: Ну да. Нам очень нужны были деньги!

Зильперт: В какой-то момент у нас закончилась возможность вкладывать свои деньги в то, чем мы занимаемся. Первый альбом мы записали быстро, вживую и за свой счет. А тут поняли, что мы хотим более живую пластинку сделать, а возможностей у нас нет. И поскольку краудфандинг в России набирает обороты и есть успешные примеры, мы решились на это. Мне кажется, мы первая инди-группа, которой удалось собрать такую приличную сумму денег на альбом. 

Лосев: Я против того, чтобы относиться к краудфандингу как к паперти. Есть группа Tinavie, которая этот альбом хотела записать. Лично мне нужен этот альбом и как слушателю. Мы, музыканты группы, стали первыми акционерами этого альбома на «Планете.ру». 

Зильперт: Для нас огромным эмоциональным успехом является то, что нашлись люди, которым эта пластинка так же дорога, как и нам. А еще есть некий космический флер у этого альбома. Мы записали «Kometa» на студии «Добролет», собирая деньги на «Планете.ру». Нам потребовалась юридическая помощь наших друзей, а их компания называется «12 космонавтов». А еще выяснилось, что в ноябре рядом с Землей пролетает комета ISON — самая близкая к Земле комета за всю историю, которую в ближайшее время впервые за сотню лет будет видно невооруженным взглядом. Ну и еще первая песня, которую Тина записала для группы Zorge, называлась «День кометы». В общем, паттерн складывается в одну картинку настолько цельно, что иногда даже жутко становится.