Альбомы-юбиляры: от Kraftwerk и Sparks до «Кино» и Franz Ferdinand

Было

Тенор-саксофонист Стэн Гец, гитарист и вокалист Жуан Жилберту, а также его жена Аструд и композитор Антониу Карлос Жобин прорубили для бразильской босановы окно в западный мир и попутно собрали кучу «Грэмми». Ничего удивительно — на «Getz/Gilberto» звучат «Desafinado», «Corcovado» и «The Girl from Ipanema».

Стало

Аэропорт Рио-де-Жанейро назван в честь Жобина, в этом же городе есть улица сочинившего половину текстов альбома Винисиуса де Мораэса. Аструд Жилберту, впервые спевшая в «The Girl from Ipanema» по причине элементарного знания английского, записала более десятка сольных альбомов. Все это не в последнюю очередь из-за успеха «Getz/Gilberto». По той же причине босанову сегодня можно встретить всюду — хоть в лифтах, хоть на альбомах «Наутилуса Помпилиуса» или Тимати.

Было

Третья по счету и первая успешная пластинка Sparks, записанная братьями Маэл после переезда в Англию; грандиозный и гомерически смешной постмодернистский глэм-поп — громогласные песни про самые банальные и приземленные вещи вроде подросткового секса или родителей, излишне заботящихся о своем талантливом сыне.

Стало

«Kimono My House» стал первым альбомом, после которого Sparks по-настоящему заметили, — и они в конечном счете превратились в главную интеллектуальную поп-группу в мире. След «Kimono My House» в истории музыки оставил весьма заметный: без него не было бы ни Pet Shop Boys, ни расцвета комеди-попа, ни вообще масштабной умной поп-музыки; с другой стороны, прямых последователей Sparks назвать сложно — вторых таких нет.

Было

Четвертый альбом Kraftwerk, принесший группе коммерческий успех после трех полностью инструментальных и экспериментальных пластинок; пять композиций одновременно минималистичной и сложносочиненной электроники, записанной в те времена, когда электронной музыки еще попросту не существовало.

Стало

«Autobahn», возможно, первая по-настоящему успешная электронная запись (хотя, справедливости ради, на альбоме звучит несколько живых инструментов) и одновременно с этим последний экспериментальный шедевр Kraftwerk, заглавный (и весьма хитовый) трек с которого идет 22 минуты; несколько лет спустя Kraftwerk придумали нью-вейв и электропоп.

Было

Записанный через два года после канонического фолк-рокового «Harvest» самый хаотичный, но тем не менее гениальный альбом Нила Янга. 8 рыхлых блюзов с мутным звуком и блестящими небрежными аранжировками; Нил Янг рассказывал, что во время записи «On the Beach» употреблял специальную смесь марихуаны с медом, — поэтому альбом получился таким расслабленным и несколько хаотичным.

Стало

В 1974 году критики приняли «On the Beach» в штыки, но теперь многие считают его лучшим альбомом Нила Янга: это предельно непосредственные песни с пространными текстами, повторяющимися аккордами и длинными соло, вроде как полные отчаяния — но на самом деле освобожденные от него. Классика блюз- и фолк-рока — а у Янга, конечно, до сих пор учатся все современные сонграйтеры.

Было

Первый долгоиграющий альбом группы, которая к тому моменту уже взбудоражила всю страну своими первыми синглами и превратилась в хедлайнеров новой независимой поп-музыки. 10 песен про серийных убийц, пролетарское одиночество и просто безвыходность жизни, окруженные гитарной полифонией Джонни Марра. 2-е место британского чарта.

Стало

Этот юбилей скорее формальный — притом что среди первых синглов The Smiths было множество великих песен, их первый альбом, возможно, самая слабая долгоиграющая запись группы. Моррисси понял это сразу же — и заставил лейбл Rough Trade, навязавший группе продюсера, в конце того же 1984 года выпустить компиляцию «Hatful of Hollow», где энергетика ранних The Smiths зафиксирована куда лучше. Тем не менее с точки зрения истории именно так начиналась главная британская группа 1980-х, ну и соответственно «This Charming Man» был признан лучшим английским синглом за 25 лет в журнале Q; сам альбом попал сразу в несколько списков лучших альбомов всех времен по версии Rolling Stone.

Было

Третий (и, по распространенному мнению, лучший) альбом Cocteau Twins впервые записавшихся в качестве трио Элизабет Фрейзер, Робина Гатри и басиста Саймона Реймонда; непостижимая и воздушная музыка, чистейший образец классического звука лейбла 4AD

Стало

Из «Treasure» прямым образом вышли все последующие альбомы Cocteau Twins с их воздушностью и мечтательностью — а значит, и вообще весь дрим-поп и прочая интимная музыка. С тех пор как Элизабет Фрейзер практически полностью отошла от музыки, стало понятно, что без ее неповторимого голоса все попытки скопировать звук Cocteau Twins обречены на провал — он придавал всем этим атмосферным пассажам дополнительную глубину и смысл.

Было

В конце 1980-х Роберт Смит устал от популярности, от того, что The Cure воспринимают слишком поверхностно, от алкоголизма своих соратников — а к тому же еще и не на шутку испугался грядущего 30-летия и впал в депрессию. В результате всего этого получилась пластинка, сильно отличавшаяся от лукавой готической поп-музыки, что The Cure делали в предыдущие несколько лет, — с песнями по 8–10 минут, с размазанным, будто бы расплавленным звуком, трагическая и триумфальная одновременно. Лейбл был уверен, что это коммерческое самоубийство; уже через несколько месяцев выяснилось, что «Disintegration» стал одним из самых успешных альбомов The Cure и превратил их в стадионную группу — чего Смит и боялся.

Стало

Без «Disintegration», вполне возможно, не было бы ни построка, ни группы «Мегаполис», какой мы ее знаем (на русскую музыку альбом вообще повлиял особенно сильно), — да и сам Роберт Смит впоследствии так и не сделал ничего лучше. Добрая половина пластинки до сих пор входит в обязательную концертную программу The Cure; альбом несколько лет назад был переиздан аж на трех дисках. И 25 лет спустя «Disintegration» может служить идеальным саундтреком для финала сложной любви — да и вообще любой тяжелой смены жизненной парадигмы.

Было

Первый альбом манчестерской группы, придумавшей смешивать британский рок со всякой модной на тот момент электроникой — и в итоге зародившей движение мэдчестер.

Стало

Англичане называют «The Stone Roses» самой влиятельной пластинкой в музыке XX века и, в общем-то, не зря: во-первых, из альбома вырос мэдчестер, а значит, благодаря The Stone Roses в принципе поменялось отношение к электронным звукам; во-вторых, в какой-то степени они запустили новую волну английской гитарной музыки в начале 1990-х — за ними пришли Blur, Oasis и все остальные.

Было

На момент выхода «Paul’s Boutique» группа Beastie Boys была примерно на тех же позициях, что сегодня The Lonely Island или Павел Воля: просто глумливыми белыми людьми, которые к настоящему хип-хопу отношения никакого не имеют, но непрочь поржать то ли с его помощью, то ли над ним. И тут — вот это. Спродюсированный Dust Brothers крепкий и уже нешуточный (но, конечно же, остроумный) альбом; гениальные биты, блестящая читка и собственный стиль — подобного ни у кого не было и за следующие 25 лет не появилось. Это примерно как если бы те же The Lonely Island сегодня издали «My Beautiful Dark Twisted Fantasy». Разумеется, выход пластинки сопровождался шоком адептов культуры и полным коммерческим провалом.

Стало

«Paul’s Boutique», возможно, и не самый популярный альбом Beastie Boys да и не лучший в плане песен — за ним последовали «Check Your Head» (1992) и «Ill Communication» (1994), совсем уже запредельные, с бьющей через край энергетикой. Но звук, созданный тогда Dust Brothers, был невероятно прорывным — к примеру, тут впервые в истории так активно используется семплирование (105 семплов на пластинку). Кажется, только сейчас, спустя 25 лет, альбом уже легко можно воспринимать независимо от черности или белости исполнителей — и, кстати, в стирании этой черно-белой грани альбом тоже сделал прорыв — в тот хотя бы момент, когда Майлс Дэвис сказал, что не может перестать слушать «Paul’s Boutique». Сегодня новый альбом Эминема на одном уровне с новой записью Джей-Зи — и это никого не удивляет; тогда же «Paul’s Boutique» был на одном уровне с «It Takes a Nation of Millions to Hold Us Back» Public Enemy — но никто бы не посмел сказать об этом вслух. А сейчас это просто два великих альбома, благодаря которым хип-хоп такой, какой он есть.

Было

Виктор Цой и его группа писали этот альбом уже в статусе главных советских рок-звезд — и в соответствующих условиях: делался диск в основном на студии Валерия Леонтьева в Москве. В итоге получился один из самых цельных с точки зрения звука альбомов «Кино» — монохромный, монотонный, героический и печальный. Разумеется, «Звезда по имени Солнце» моментально стала бестселлером — на тот момент им стала бы любая запись «Кино», даже если бы они задумали сделать спокен-ворд.

Стало

Лучшим альбомом «Кино» среди критиков принято считать «Группу крови», но «Звезда по имени Солнце» — уж точно самый народный: и заглавную вещь, и «Пачку сигарет» знают наизусть и умеют играть на гитаре миллионы; черный диск на обложке — одна из главных визуальных ассоциаций с группой. Кроме прочего, «Звезда» — еще и последняя прижизненная запись Цоя: через год после выхода пластинки Цой разбился на машине в Латвии.

Было

Второй альбом самой успешной электронной группы 1990-х задумывался как гордый крик протеста против закона, запрещающего проводить в Великобритании вечеринки. 23-летнего (страшно подумать) Лиама Хоулетта британская пресса по итогам «Music for the Jilted Generation» назвала «Робокопом и Бетховеном в одном лице», в рейкьявикский аэропорт группу приехало встречать 2% населения Исландии, в России же The Prodigy, не в последнюю очередь благодаря активно крутившимся по MTV клипам на «Voodoo People» и «No Good (Start the Dance)», стали одной из любимейших групп в истории. А впереди был еще и «The Fat of the Land».

Стало

Хоулетт годы спустя открестился от протеста, сочтя его глупой затеей, в 2008 году вышло насквозь коммерческое переиздание «More Music for the Jilted Generation» с необязательными бонус-треками, The Prodigy все еще пишут музыку, под которую толпы готовы прыгать безостановочно, — но вряд ли кто-то в здравом уме способен сегодня назвать их новаторами. Может быть, Лиаму вновь стоит переслушать саундтрек Queen к фильму «Flash Gordon» — как ни удивительно, именно этот альбом больше всего вдохновлял его во время работы над своей самой цельной записью.

Было

Первая пластинка бристольского трип-хоп коллектива немедленно стала классикой жанра наравне с альбомами Massive Attack и затем Трики. Именно «Dummy» получил британскую Mercury Prize, опередив, помимо прочих, Oasis и Пи Джея Харви, но награды в данном случае ни о чем не говорят — до сих пор записано мало песен трагичнее, красивее и доступнее одновременно.

Стало

Вряд ли участники Portishead отпразднуют юбилей «Dummy» — хотя «Sour Times» и «Glory Box» исправно звучат на концертах, Барроу терпеть не может синглы с этой пластинки. Не было бы «Dummy», не собралась бы целая группа The Sneaker Pimps (кто-то скажет, что оно, может, и к лучшему). К чести Portishead, они избежали статуса легенды девяностых — не зря Барроу затем много лет провозился с «Third».

Было

Дебют 21-летнего рэпера из неблагополучного района Квинсбридж, моментально ставший классикой жанра и сыгравший ключевую роль в истории хип-хопа Восточного побережья. Лаконичный и притом насыщенный звук, виртуозная поэзия о суровых буднях нью-йоркского гетто (наркотики, насилие, напрасная юность), мощнейшая лирическая харизма самого Нэса да даже обложка с детским лицом — в «Illmatic» все было настолько безупречно, что профильный журнал The Source прервал свой мораторий и влепил альбому максимальную оценку из пяти микрофонов.

Стало

Как и было сказано, «Illmatic» моментально стал памятником себе — альбом предложил подход к хип-хоп-звуку, альтернативный джи-фанку Доктора Дре; рецепт Нэса, собравшего на одной пластинки сразу несколько многообещающих продюсеров (диджей Премьер, Пит Рок и так далее), впоследствии использовали и Ноториус Би Ай Джи, и кто только не; на этом альбоме рос Кендрик Ламар, ну и так далее. Другое дело, что титул хип-хоп-короля Нью-Йорка Нэс в долгой и упорной борьбе проиграл Джей-Зи и первый его альбом так и остался его высшим достижением.

Было

Первый альбом самого сладкоголосого и нежного англоязычного певца 1990-х, вернувшего в рок изящество, сложность и страсть, которые оказались не слишком востребованы брит-попом и гранжем. Критики и коллеги (от Боба Дилана до Роберта Планта) распознали талант Бакли сразу же, чего не скажешь о слушателях — поначалу «Grace» продавался так себе, и слава нагнала музыканта только через пару лет.

Стало

В мае 1997-го Бакли трагически погиб, утонув в Миссиссиппи, — в результате чего его культ, который и так уже начинал формироваться, окончательно превратился в массовый. Сейчас куда больше людей ассоциируют фамилию Бакли именно с Джеффом, а не с его великим отцом Тимом; а песня «Hallelujah» в его исполнении известна чуть ли не больше, чем оригинал Леонарда Коэна (что и немудрено, учитывая, сколь часто ее использовали в фильмах и сериалах). Бакли многим обязаны и Radiohead, и Дэмиену Райсу, и Руфус Уэйнрайт; «Grace» — официально лучший альбом в мире по мнению Дэвида Боуи.

Было

Альбом, для описания которого музыкальный критик Саймон Рейонльдс впервые использовал термин «построк», — 50 минут мало на что похожей красивой эмбиентной музыки, сыгранной на гитаре, барабане, бас-гитаре и еще куче дополнительных инструментов — от вибрафона до флейты. Возможно, вершина саундпродюсерского гения Грэма Саттона, члена Bark Psychosis: безупречный с точки зрения звука альбом — в «Hex» много воздуха, и он тут такой, какого нет больше нигде.

Стало

Когда «Heх» вышел, его мало кто услышал и заметил даже в независимых кругах, — но с годами, как это часто бывает, альбом стал сильно популярнее и стало понятно, что без него не было бы ни Mogwai, ни Sigur Rós, вообще ничего; и это притом, что музыку, похожую на Bark Psychosis, так никто и не смог сочинить: деятели построка продолжали их дело скорее идейно, играя столь же медленно, печально и красиво, но все равно совсем по-другому.

Было

Одиннадцать песен, которые заинтересованные споют от начала до конца, разбуди их в любой момент, оценили сразу после выхода — дебют Oasis был сверхуспешен с коммерческой и с какой другой угодно точки зрения. С одной стороны, «Wonderwall» был только на следующем альбоме, с другой — англоязычному миру было достаточно одних «Live Forever» и «Supersonic», чтобы навсегда влюбиться в двух нерадивых братьев. 

Стало

Мира в честь юбилея не будет: Галлахеры, все еще поставляющие половину новостных поводов New Musical Express, альбомом скорее гордятся, но собираться ради его празднования не собираются. Впрочем, Ноэл до сих пор не прочь на своем концерте спеть «Slide Away» — вернее, попробовать сделать это громче зала. Зато годы спустя все стало понятно с одним известным спором — процитируем одного нашего автора: «Oasis круче, а Blur лучше».

Было

В то время когда каждую хорошую новую рок-группу британский журнал NME называл спасителями рок-н-ролла, Franz Ferdinand оказались самыми достоверными кандидатами. Как стало понятно позже, было это потому, что FF смогли сделать из всей этой «новой рок-революции» форменную попсу — в смысле, эстраду. Бритпоп XXI века для простых ребят: про рабочие будни, подружку и жизнь от пятницы до утра понедельника (все остальное — не жизнь); эстрада для дерзких, но не для блатных.

Что писала «Афиша»

«Дело всего лишь в вызывающе хорошо написанных песнях. Дело также и в прекрасном звуковом настроении. Гитара здесь не жужжит, как фреза, и не брызжет спецэффективной грязью, но лишь лаконично и мужественно дразнит. (Артемий Троицкий сделал комплимент гитаристу Franz Ferdinand, сравнив его с Юрием Каспаряном из «Кино».) Странно, но в высшей степени изящные аранжировки тем не менее отдают чем-то ухарским, даже гусарским. Таковы вкратце объективные причины восторгаться этим первоцветом с бронетанковым именем». (Максим Семеляк)

Стало

Сама группа Franz Ferdinand спустя десять лет находятся на куда худших позициях, чем во времена дебюта. Дело даже не в том, что их стремление к эстраде, нежели к рок-н-роллу, стало очевидным, а в потере связи с теми самыми простыми ребятами: вместо субботы героем их песни стал, например, Улисс. Тем удивительнее каждый раз переслушивать «Franz Ferdinand» — к сегодняшнему моменту он воспринимается отдельно и от группы, его записавшей, и от времени своего выхода, и любого контекста с ним тогда связанного: это просто безвременная ода молодости и дурости, праву на вечеринку, на ошибку и на танец с Майклом. Такими были The Beatles нулевых годов — моментальными, мимолетными, сконцентрированными в сорока минутах. I say don’t you know, you say you don’t know, вот и весь разговор.

Было

Очередной проект рэпера Дума, каких у него было с десяток (например, в том же 2004-м он выпустил еще «Mm.. Food» под своим именем, «Venomous Villain» как Виктор Вон и три инструментальных альбома). Но этот оказался особенным. Первая причина — биты продюсера Мэдлиба, одной из главных боевых единиц лейбла Stones Throw, вдохновленные джазом, с обязательным шуршанием пластинки и семплами из старых кинофильмов. Вторая — легенда альбома, такая поствутанговая история о суперзлодее, вылупившаяся из комиксов, старых фильмов-нуаров и наивной ретрофантастики. Персонажи-альтер-эго Дума и Мэдлиба выступали с фитами и грозились устроить погромы, в целом альбом рисовал атмосферу Лос-Анджелеса конца сороковых; того, где черно-белые мужчины в пальто и шляпах и роковые красотки, их непременно губящие. Уже тогда это все сделало «Madvillainy» одной из главных пластинок года.

Что писала «Афиша»

«Вдвоем они [Дум и Мэдлиб] создали бодрейшую, талантливейшую запись — статные, прыткие многочастные композиции со значительными (по хип-хоповским меркам) странностями. Номера, к примеру, называются «Бистро», «Фигаро», «Аккордеон» — такое впечатление, что слушаешь диск Жюльетт Греко. Впечатление подогревается бесчисленными семплами из синематечного джаза и прочего easy listening — иногда все звучит совершенно как расстаравшийся «Нож для Frau Muller». <...> В какой-то момент эта подражательная свистопляска начинает утомлять — тогда-то и начинаешь вслушиваться в тексты человека по прозвищу MF Doom, тогда-то и принимаешься восторгаться по-настоящему». (Максим Семеляк)

Стало

Просто легендой. Возможно, лучший альбом и Дума, и Мэдлиба, критическая точка пересечения двух гениев. Эта пластинка совршенно отстранена от хип-хопа нулевых — как коммерческого, слишком по сравнению с «Madvillainy» грубого, так и заумного абстрактного. Кажется, будто альбом действительно записали в Лос-Анджелесе 1940-х, будто это какой-то потерянный саундтрек к нуару, непонятый и отвергнутый в те времена. В принципе, за 10 лет статус пластинки не поменялся, только закрепился. Не перестают утихать и слухи о второй ее части — возможно, мы действительно ее когда-нибудь услышим.

Было

Канадский свадебно-похоронный оркестр с радостными воплями рассказывает о семейных трагедиях и театрально воспевает жизнь в одноэтажной Северной Америке. Маленькое сокровище маленького молодого сообщества людей, которые не верят мейджор-лейблам и слушают ту музыку, которую им посоветует Pitchfork, и которая даже отдаленно не напоминает что-то коммерчески успешное. Правда, альбом вышел как раз в тот момент, когда выяснилось, что сообщество это уже не такое уж и маленькое, и одной хвалебной статьи в Pitchfork достаточно для карьерного взлета.

Что писала «Афиша»

«Funeral» — это помпезная рок-н-ролльная истерика. Ее закатывают голосом как бы Дэвида Бирна и поддерживают на медленном огне скрипок и арф. При всем уважении к посылу, при всем внимании к пронзительно-гневливой оркестровке, при всем расположении к тому, что Ю.Шевчук называет «серебристой тоской Radiohead», я, к сожалению, не чувствую в альбоме «Funeral» какого-то натурального катарсиса — а чувствую, как построк медленно превращается в помп-рок. Впрочем, не все так плохо. Раз уж речь зашла о гробовых досках, я своих мертвых способен вспомнить только под песню «Crown of Love» — это блистательная вещь, подлинная поминальная молитва, за нее одну группе Arcade Fire можно выдать индульгенцию на ближайшие много лет. Что мы и делаем». (Максим Семеляк)

Стало

Поверить в историческую значимость «Funeral», честно говоря, до сих пор сложно — кажется, что все это было совсем недавно и что Arcade Fire до сих пор такие локальные герои инди-кидов, хипстеров и как там их слушателей еще не называли. Видимо, потребуется еще лет 10, чтобы к этому привыкнуть, но факты таковы: сегодня Arcade Fire — одна из главных рок-групп в США, раскрутившая свои оды одноэтажной жизни до масштабов U2 и выступающая перед многочисленными толпами. И все это благодаря той семейной поделке; песням про Александра и лайку и про тоннель, прорытый в снегу между окнами. В конце нулевых в списках лучших альбомов десятилетия чаще чем в «Funeral» значился только «Kid A», Rolling Stone включили пластинку в обновленный рейтинг пятисот главных в истории (во вторую сотню) и так далее. Но альбом от этого не зазвучал иначе — он все такой же (при всем своем пафосе) скромный, за что его, видимо, и полюбили.