«Я настоящий перфекционист, медленный и ленивый. Как и все мы»

• — Вас, наверное, уже задолбали вопросами про второй альбом?

— Да пока вроде нет. (Смеется.) Собственно, у меня и интервью сейчас берут редко, так что об этом просто некому было спросить. И я готов ответить!

• — Давайте. Ну и где он, собственно?

— Мы работаем над этим. Я несколько поменял курс — теперь в моей музыке будет гораздо больше живых инструментов, чего-то вроде фанка. Мне нравится, куда это все идет.

• — А сотрудничество с Disclosure на вас никак не повлияло? Не стали вы новый хаус осваивать?

— Нет, вряд ли у меня вы услышите хаус. Скорее, какие-то отголоски хип-хопа, R’n’B, фанка, словом, «черной» музыки, полной грува. На самом деле в Москве я буду играть большую часть новых песен в первый раз. Работать в студии интересно, конечно, но я с нетерпением жду того, чтобы проверить эти песни на публике. Это ведь все именно что про грув, мы играем вместе настолько живо, насколько это возможно, — бас, барабаны, две пары клавишных, гитара (причем я в последнее время предпочитаю акустику); все по-честному. Для меня было важно практически ничего не трогать в этих песнях, просто поймать во время записи нужный момент.

• — И все-таки — почему так долго? Вы перфекционист, получается?

— Вроде того. Я настоящий перфекционист — ленивый и медленный. (Смеется.) Ну как и все мы.

• — В последнее время вы много занимались коллаборациями — работали как продюсер с Бэнкс, делали ремиксы. Что это вам дало?

— Когда работаешь с кем-то еще, всегда многому учишься. Тебе же приходится раскрываться, показать, чем ты можешь поделиться, — иногда это бывает страшно. Когда я работал над треком Бэнкс вместе с Лилом Силвой, у нас что-то никак все не сходилось, не получалось найти нужное настроение, и он просто поставил ей демоверсию. Оказалось, что это ровно то, что надо. И вот так всегда: ты можешь застрять над работой, но раз! — и все получается. Мне очень нравятся такие моменты.

• — А кто вам еще нравится из молодых британских музыкантов?

— Один из участников моей группы — Ройс Вуд-младший, он играет на гитаре и клавишах и готовит в этом году свой проект, очень фанковый и при этом электронный, совершенно сумасшедший. Хотя, если честно, я в последнее время слушаю в основном старое диско. The Gap Band, например, — обожаю голос Чарли Уилсона.

• — Есть вопросы, которые вы ненавидите? Давайте составим тройку самых неприятных.

— Ха! Ну давайте. Больше всего я не люблю, когда меня пытаются поставить в какие-то рамки. Какой у вас жанр, как бы вы описали свою музыку… Буэ. А очень часто приходится такое слышать. Далее: что вы думаете о том-то и том-то — обычно на месте того-то фигурирует имя человека, с которым ты никогда дела не имел, кто-то совсем случайный. Слухи комментировать тоже не люблю. Что еще… А, конечно — «что вы сейчас слушаете»! Терпеть не могу этот вопрос, потому что ничего никогда не помню, у меня отвратительная память.

• — Короче, я так понимаю, про постдабстеп и Джеймса Блейка вас спрашивать не надо.

— Не надо! Ну то есть — я понимаю, почему нас сравнивают, людям вообще свойственно искать аналогии. Но распространяться про это не хотелось бы. Слушайте музыку, да и все. 

• — Ну все-таки частью британской сцены вы себя чувствуете или как?

— Хм, занятный вопрос. Конечно, я британец, и мои песни британские, я тут много с кем знаком, но, вообще, я чувствую связь с любой музыкой, которую я слышу здесь, в Лондоне. Мне очень нравятся многие песни, которые я просто ловлю по радио, — ищу там новые звуки, которые могут запасть в душу. И мне очень нравится религиозная музыка, например. А что касается британской идентичности… Наверное, во всей английской музыке есть какое-то напряжение, немного меланхолии. Мы такое как бы грустное отражение того, что происходит в Америке. (Смеется.)

• — Как-то раз вы сказали, что всегда хотели делать поп-музыку. Учитывая, что вы росли в 90-х, — значит, вам нравилась тогдашняя эстрада? Spice Girls, условно говоря?

— Не то чтобы я был их большим фанатом, но я смотрел их клипы, конечно.

• — Ну и кто была ваша любимая «перчинка»?

— Ох-хо. Пожалуй, Скэри (псевдоним Мелани Браун. — Прим. ред.), но я даже не знаю почему — просто она мне первой в голову пришла.

• — А в современной поп-музыке вам что нравится?

— Если честно, практически ничего. (Смеется.) Не знаю, когда я слушаю радио, меня иногда что-то цепляет, но часто бывает и так, что я злюсь. Но я все еще чувствую, что то, что я делаю, — это поп-музыка. Все-таки это куда более доступно, чем андеграунд. И вообще, я мечтаю когда-нибудь написать что-то, что назовут «классикой», что ставят на Magic FM (лондонская станция, радиоаналог сборников «Romantic Collection». — Прим. ред.), песню, под которую танцуют на свадьбе. Вот тогда моя мечта сбудется. Тогда я смогу умереть счастливым.

• — У вас же и песни многие о том, как быть где-то посередине: между днем и ночью, между мирами, между жизнью и смертью.

— Мне нравится искать некое равновесие — в звуке, словах. Это то, как я пишу музыку — пытаюсь балансировать, пока не пойму, что я нашел нужную точку. Вот тогда ты полностью понимаешь, кто ты есть. Несмотря на эксперименты, все самое интересное находится в середине. Но и о том, что вокруг, забывать не стоит.