«Украина — это не очень смешно»: «Ансамбль Христа Спасителя» о новом альбоме

• — Это ваш первый большой альбом за три года. Раньше вы были куда производительнее — а поводов для высказывания, мне кажется, за это время сильно прибавилось. Откуда такой перерыв?*

— Он связан с различными техническими факторами. В основном с изменениями в частной жизни музыкантов, с переездами, с тем, что наша студия несколько лет находилась вообще в другом городе, и так далее. Надеюсь, что вскоре все наладится и конвейер вновь запустится, хотя, возможно, уже и не будет такого, как раньше. Внезапно обрушившаяся на нас известность, на мой взгляд, негативно сказывается на творчестве. Пропадает некий азарт. Наверное, это случается у всех творческих людей при подобном стечении обстоятельств. Человеку начинает казаться, что он достиг некого пика. И пропадает стимул, мотивация. Очень многие музыканты, насколько я могу судить, просто начинают спиваться, или уходить в бизнес, или еще какой-нибудь … [ерундой] заниматься, но искра божья в них уже гаснет.

• — А как вы с этим справляетесь? У вас-то нет ощущения, что вы достигли пика? Все-таки существует такая штука, как автоматизация приема.

— Существует, конечно. Как-то пытаемся справляться, но только со временем это будет видно. Сейчас мне трудно сказать. Форма высказывания, я считаю, не износилась. В ней, собственно, нечему изнашиваться.

• — Потому что она и так максимально минимальная?

— Я бы не сказал, что у нас максимально минимальная форма высказывания. Я даже, наоборот, считаю ее весьма насыщенной. Просто она диктуется объективной реальностью, а это неисчерпаемо.

• — А отношения ваших песен с объективной реальностью не изменились? Как по мне, три года назад песни «Ансамбля Христа Спасителя» воспринимались как некая радикальная сатира, этакий гиперреализм. Сейчас они уже звучат как абсолютно реалистические. Иные высказывания того же Дмитрия Киселева даже перебивают ваши песни с точки зрения некоторого патологического патриотического исступления. 

— Во-первых, наш новый альбом как раз и трансформирован под нынешние реалии, чем существенно отличается от предыдущего материала. А далее будем еще работать над формой. Вообще, нам все происходящее очень нравится. Кто такой Киселев, я не знаю. Никто из нас не смотрит телевизор уже очень много лет.

• — Слушайте, ну вы же лукавите по поводу телевизора, признайте. У вас очень много отсылок к конкретным культурно-историческим реалиям и к вполне конкретной риторике. Исходя из чего вы тогда конструируете этот дискурс?

— Из интернета или из общения с другими людьми, в частности, которые телевизор смотрят. Вернее, телевизор задает им темы, а они на эти темы оживленно разговаривают. Я, например, имею возможность услышать эти дискуссии на Тверском центральном рынке, где бываю практически каждые выходные.

• — Сейчас эти дискуссии наверняка главным образом посвящены Украине. Вы эту тему не затрагиваете вообще, хотя казалось бы — кому, как не вам? Складывается ощущение, что это некая специальная фигура умолчания, особенно если вспомнить треки «Никакой Украины нет» и «Русский Крым» с недавней ЕР, в которых слов вообще нет, а только тишина и синтезаторные рулады. 

— Раз у нас есть два трека, посвященных этой теме, значит, это уже неспроста. А шутить на эту тему мы не считаем нужным.

• — Ну а вот у вас в аудиозаписях «ВКонтакте» висят три песни некоего проекта Montana, который как раз целиком про Украину, Крым, Майдан и все эти дела. Это не ваших рук дело?

— Мне недавно их прислал автор. Мне они понравились. Но это не я, нет. Со своей стороны я считаю ненужным распалять эту тему.

• — Почему? Почему про все остальное можно шутить и распалять, а про это нельзя?

— Я не сказал «нельзя». Я сказал, что не считаю это нужным. Тем более есть на самом деле много тем, которых мы никогда не касались.

• — Хорошо, почему не считаете нужным?

— Во-первых, это очень сложная ситуация. Во-вторых, это не очень смешно.

• — То есть когда людей полиция бьет на митингах — это смешно, а Бородай и Моторола — нет? (Я утрирую, но хочется, чтобы вы объяснили ваше понимание смешного.)

— Во-первых, людей надо бить. Во-вторых, что такое Бородай и Моторола, я не знаю. В-третьих, искусственная гражданская война внутри одного народа не входит в тематику наших песен.

• — Ну а что входит тогда? И почему одно входит, а другое нет?

— Я не литературовед и не музыкальный критик, я совершенно не занимаюсь анализом наших песен, и лично мне этот анализ совершенно безразличен. Они есть, и, если их послушать, каждый в них может найти что-то свое. Кто-то может и ничего не найти. 

• — Очень абстрактно это все. Я вас почему про Украину пытаю: «АХС» всегда были очень злободневной группой, а на новой пластинке вы поете про оппозицию, про Pussy Riot, про атомное православие. Все это как-то сошло на нет в последнее время, альбом звучит как памфлет, на год запоздавший.

— Эти тексты и были написаны около года назад. Альбом должен был выйти очень давно, просто задержался.

• — Что вы тогда имели в виду, когда сказали, что альбом трансформирован под нынешние реалии?

— Например, то, что наша старая песня «Убей президента» трансформировалась в песню «Люби президента». То, что из неполиткорректной группы мы стали ультраполиткорректной. На самом деле я мало вообще об этом всем думаю — о политике и политической ситуации особенно. Это для меня нечто абстрактное, поэтому и отвечать я могу на эти вопросы только абстрактно. Тем не менее реальность-то действительно трансформировалась, и приходится кое-как трансформироваться вместе с ней. К тому же ультраполиткорректность — это, на мой взгляд, не менее весело, чем неполиткорректность. Неполиткорректным быть сейчас как раз в моде.

• — По вашим текстам кажется, что вас политика как раз заботит. Или она для вас некий арт-конструкт исключительно?

— Могу ответить только так — когда заботит, а когда нет. Особенно смотря что под этим понимать. Ну и конечно, для нас это арт-конструкты, так как все-таки мы группа одиозная, и надо придерживаться определенной избранной формы.

• — Раз уж зашла речь про форму — вы не думали о том, чтобы как-то поменять свой звук? Или то, что есть, уже эффективно, необходимо и достаточно?

— Если бы думали, то поменяли бы. Вообще, звук нас меньше всего волнует. Музыкальные направления бывают разные, есть и такие, где звук нарочно ухудшается, а то и вообще сводится к полному шуму. Я лично никогда не любил вылизанный звук и не считаю это признаком хорошей музыки. А Старуха (Старуха Изергиль, она же Александр Константинов, основной вокалист и перформер «Ансамбля». — Прим. ред.) у нас вообще поп-музыку любит. Да и я бы не сказал, что у нас такой уж плохой звук. Слова четко слышны, частоты есть. На мой взгляд — в самый раз.

• — Мне показалось, что песня «Черный истребитель» — это прямая пародия на «Гражданскую оборону» и конкретно на альбом «Звездопад». Так ли это? Для вас вообще Летов важен?

— Не сказал бы. К «Гражданской обороне» до 2000-х годов, конечно, отношусь с уважением, так как в то время действительно на постсоветском пространстве мало что можно было слушать. Это сейчас процесс записи упростился и стал доступным каждому, вследствие чего появилось много хороших исполнителей. Просто сама по себе песня такая, специально «как Летов» я ее не пою. Да и тембр голоса у нас совершенно разный.

• — А вот эти хорошие исполнители, которых вы упомянули, — это кто?

— Да сейчас сотни очень талантливых групп с хорошими, сильными текстами в совершенно разных музыкальных направлениях. Музыки сейчас даже больше, чем надо. Я бы вообще запретил сейчас людям заниматься музыкой. И это я абсолютно серьезно. Тогда остались бы только самые настоящие. Называть никого конкретно я не буду.

• — Думаю, Госдума охотно рассмотрит ваше предложение. Давайте вернемся к вашей так называемой известности. Вообще, когда про вас начали писать «Афиша» и Openspace три года назад, когда начали приглашать куда-то с концертами — вы были этому удивлены? Это как-то сказалось на вашей жизни?

— Да, были удивлены. На самой жизни не особо сказалось, но иногда очень напрягает переписка, письма различных поклонников, вопросы про новые альбомы и тому подобное. «ВКонтакте» я зарегистрировался только потому, что до этого были некоторые персонажи, которые представлялись, в частности, мной, и писали от лица группы всякую чушь. А так меня бы не было ни в каких соцсетях. Не нравится мне эта обязанность регулярно вступать в контакт с другими людьми. Я мизантроп.

• — А вы сами вообще по жизни чем занимаетесь? Вот вы упоминали Тверской рынок — вы туда за продуктами ходите или что?

— На рынке у меня точка. Вообще, я много чем занимаюсь. Торгую различными экзотическими животными — птицеедами всякими, скорпионами, змеями и так далее. Предпочитаю наиболее агрессивных и ядовитых. Ну и вообще известен как коллекционер — у меня много различных коллекций. Кроме банальной филателии и нумизматики —коллекция минералов, окаменелостей, небольшая коллекция метеоритов, тропических ракушек, разных видов кораллов, черепов животных, различных старых антикварных вещей, спичечных коробков необычных форм, сухих насекомых, бабочек, ножей, разных видов диапроекторов, экзотических приправ, да и еще много чего. 

• — Впечатляет. Ладно. Последний вопрос. Россия будет свободной?

— От чего и зачем?

• — Ну от насилия, ненависти и войны, например.

— Конечно, этого бы всем хотелось, но, к сожалению, без этого никуда. Мир так уж устроен. Весь прогресс в мире только от ненависти и войны. К большому моему сожалению.

* К сожалению, Алексей Глухов согласился ответить на вопросы «Волны» только в письменной форме. Редакция приносит свои извинения