Ти-Боун Бернетт — человек, который сыграл Америку

Жаркое лето 1968 года. На сцене захолустного техасского колледжа два нескладных молодых человека. Норман Карл Одэм, настаивающий на прозвище Legendary Stardust Cowboy (позже Дэвид Боуи признается, что позаимствовал у него имя одного из своих альтер эго), терзает расстроенную добро, дудит в армейский горн и вопит дурным голосом, сообщая ошалевшим зрителям местного конкурса талантов, что он парализован, да-да, «я посмотрел ей в глаза, и она парализовала меня». Язык парня с трудом справляется со словами, кажется, что в него вкололи лошадиную порцию обезболивающего. Рядом за собранной по частям барабанной установкой сидит Джозеф Генри Бернетт, колотит со всей дури, сбивается с ритма и помогает товарищу орать в самых ответственных местах. В кульминационный момент выдает даже соло. Преподаватели в ужасе, студенты визжат от восторга.

Через неделю, поставив бутылку бурбона звукооператору маленькой студии в Форт-Уэрте, двое за час записывают эту же песню. Услышав, что парни исполняют, звукооператор отказывается притрагиваться к пульту. Ручки крутит Бернетт. Осенью на прилавках техасских музыкальных магазинов появляется сингл «Paralyzed», изданный самодельным лейблом Одэма Psycho-Suave, и — вот уж чудо! — все пятьсот копий быстро раскупаются. Скауты больших компаний обращают внимание, семидюймовку переиздает Mercury, и спустя несколько недель песня, прозвучав в комедийном шоу на канале NBC, попадает в топ-200 «Биллборда». На «пятаке» сингла гордо красуется надпись «produced by J. Henry Burnett…». C песни, неизменно входящей в списки худших композиций всех времен, начинается карьера одного из лучших продюсеров в современной музыке.

Сегодня любая дворняга, ошивающаяся возле звукозаписывающих студий юга Америки, с готовностью принимает подобострастную стойку, услышав имя Ти-Боуна Бернетта. Она знает: музыканты, которые слетаются на это имя со всего мира, люди не бедные, им отвалить недоеденный гамбургер — раз плюнуть. А музыканты знают: хочешь получить «Грэмми», вставай в очередь к Бернетту. Продюсеры из Голливуда тоже в курсе дела — снимаешь «американу», зови Ти-Боуна. И не забудь покормить собачек.

Ти-Боун Бернетт — сейчас ему 66 — работает быстро: реалии современного шоу-бизнеса не предполагают многомесячного корпения в студии. С детства пропитавшийся мистикой фолкнеровского Юга, болотной мифологией «Короля в желтом» и правилами бытия таинственной Коркозы, Бернетт легко справляется с упадническим сценарием Ника Пьяццолатто к сериалу «Настоящий детектив». Тут его музыка уместна и даже неотделима от монологов героя Мэттью МакКонахи, построенных на препарированных цитатах из «Мифа о Сизифе» Альбера Камю и поздних галлюцинациях Амброза Бирса. Весь этот настороженный метафизический фолк —монументальная основа для памятника американской готике, главному альтернативному мифу американской культуры. С похожими задачами Бернетту приходилось справляться много раз, например, сочиняя или продюсируя музыку для фильмов «Переступить черту», «Холодная гора» или «О, где же ты, брат?», саундтрек которого был продан в количестве больше семи миллионов копий. С братьями Коэн у Бернетта особые отношения — кроме гомеро-американского «Брата» он занимался музыкой к особо почитаемому в России «Большому Лебовски», чернушной комедии «Игры джентльменов» и последнему фильму братьев «Внутри Льюина Дэвиса».

Если честно, Ти-Боун Бернетт совершенно не российский герой. Талантливый композитор и музыкант, гениальный продюсер и удачливый компилятор, он икона для внутреннего пользования, духовная скрепа американской культуры, тяготеющей к сотворению мифов из обломков постоянно тонущих «титаников» мировой культуры. О сольных пластинках Бернетта тут мало кто знает, и найти человека, с увлечением терзающего в айподе мистически-христианский шедевр «Truth Decay» (изданный на лейбле Takoma великого Джона Фэй, что само по себе показательно) или цинично-блюзовый «Proof Through the Night», вряд ли получится. Так сложилось исторически — мы скорее будем спорить о лучших клиентах лейбла Stones Throw или о «кассетной» сцене севера Калифорнии, чем поймем истинную ценность Хэнка Уилльямса (и символическую сакральность смерти на заднем сидении «Кадиллака») или Уэйлона Дженнингса. Ошеломляющая популярность сериала «Настоящий детектив» или растащенный на цитаты «Большой Лебовски» тут не подспорье — все равно мало кто слышит музыку. Переломить ситуацию не в силах даже сам Ти-Боун Бернетт, да и стоит ли перед ним такая задача?

Маниакальное желание американских кинематографистов видеть Бернетта в своих рядах вряд ли случайно. Можно, конечно, вспомнить своевременный переезд музыканта в Лос-Анджелес или его вторую жену Калли Хаури, сценаристку, сочинившую «Тельму и Луизу» и полностью ответственную за успех (конечно, внутри Америки) сериала «Нэшвилл». Но, быть может, важнее даже то, что Бернетт, умея находить ноты и интонации, резонирующие с современным обществом, сам всегда умудряется оставаться глубоко национальным и даже местечковым, этаким неотесанным реднеком, который всегда находит яростную поддержку на этих самых глубинных территориях — он наш, он все про нас знает! Его скрипучий фолк, обугленный блюз, дребезжащее кантри — одновременно и блестящий конструкт, и свое, родное, не по-лубочному народное. Антипод Рика Рубина и ролевая модель Джека Уайта, Бернетт в своих сольных записях умеет аккуратно соединить мелодраматизм Роя Орбисона и атмосферу первых серий «Твин Пикс» (см. «It's Not Too Late». — Прим. ред.); умеет вывести образ маленького человека с выпотрошенной душой и заставить вспомнить героев рассказов Реймонда Карвера или персонажа Кормака МакКарти, планирующего броситься под поезд «Сансет Лимитед». Он способен удачно балансировать между голливудской светскостью и вчерашним похмельем после самодельного кукурузного пойла. Бернетт — это в некотором смысле обратная сторона театральной брутальности Тома Уэйтса, безжалостная в своей умиротворенности и обыденности. Переведенные в музыку бесконечные пустые дни, прожить которые не так просто, но нужно. Об этом Ти-Боун Бернетт постоянно пытается сказать в своих песнях и удивительно, но его слышат. И за это любят.

Возможно, именно по этим причинам, задумав очередное вторжение в тело американской культуры, к нему спешит Роберт Плант. Именно Бернетт знает, что нужно отобрать, чтобы «золотой бог» 70-х и блю-грасс дива Элисон Краусс записали пластинку «Raising Sand», без особых разногласий получившую премию «Грэмми» и ставшую самым успешным альбомом Планта после распада Led Zeppelin. Интересно, что Бернетт к песням Таунса Ван Зандта, братьев Эверли и Тома Уэйтса подсунул еще и композицию Сэм Филлипс «Sister Rosetta Goes Before Us», написанную во времена, когда Ти-Боун продюсировал ее пластинки, но до того не издававшуюся. Бернетт —человек щедрый, почему бы не сделать полезную вещь для своей первой жены?

Ти-Боун Бернетт помогает Элтону Джону переступить через свою робость и объединиться для записи с кумиром молодости Леоном Расселлом (заодно ангажировав и Нила Янга), в результате чего получается выверенная и удивительно музыкальная пластинка «The Union». Неудивительно, что, собравшись с силами для записи очередного альбома, Элтон Джон опять спешит к Бернетту — и прошлогодний «The Diving Board» оказывается чуть ли не лучшим, что он выпустил за последние лет тридцать. И опять — самым успешным с 1976 года.

Элвис Костелло с помощью Ти-Боуна Бернетта отшлифовывает и записывает свой знаковый шедевр «King of America», а потом еще несколько раз возвращается к продюсеру. С одинаковой легкостью Бернетт работает с ветеранами Греггом Оллманом, Уилли Нельсоном или Крисом Кристофферсоном, с недооцененными Джо Генри или Джозефом Артуром, с подающим надежды Джейкобом Диланом (возможно, отдавая дань временам, когда сам трудился в составе коллектива, аккомпанирующего Бобу Дилану на протяжении тура «Rolling Thunder Revue»), с джазовыми сиренами Дайаной Кролл или Кассандрой Уилсон.

Список можно продолжать до бесконечности, но уже этих имен достаточно, чтобы ощутить масштаб Ти-Боуна Бернетта, фигуры до скуки однозначной и предсказуемой, но блистательно справляющейся со своим делом. Таких, как он, в современной музыкальной Америке можно пересчитать по пальцам. Без них она будет сама не своя, пусть и эти имена чаще звучат в профессиональных кругах и на церемониях различных премий. Плакаты с портретом Бернетта вряд ли будут висеть в студенческих комнатах, футболки с его именем не появятся в модных магазинах, сольные пластинки, как и раньше, будут продаваться ни шатко ни валко. Но это неважно, потому что тысячи и миллионы проводят неделю в ожидании очередной серии «Настоящего детектива», ходят в кино на новых Коэн, покупают тех же Элтона Джона и Роберта Планта. А значит, Бернетт в очередной раз сделал свое дело — незаметно, но, как всегда, по-честному. В наше время это уже немало.