Памяти NRKTK: как жила и почему закончилась самая громкая молодая группа страны

«Мы с Андрюхой (Касаем, вокалистом и басистом NRKTK. — Прим. ред.) учились вместе в техническом университете, у нас была группа «Контуженный рассол». Потом появился Женька (Горбунов, гитарист, вокалист и продюсер группы. — Прим. ред.). Он был музыкант, а мы так просто. У нас были какие-то песни, он превратил их музыку. В Москву мы переезжали по очереди: сначала я, потом Андрюха, потом приехал Женька. Когда мы с Андрюхой уже жили в Москве, мы стали ходить по лейблам с дисками «Наркотиков» — это даже не демо было, а какие-то первые наброски, которые Женя посылал по интернету. Ходили во всякие мутные и непонятные места. Один раз позвонили с лейбла «АРС» и позвали играть на конкурс «Новая волна». Мы тут же сообщили Женьку в Хабаровск: «Женька, представляешь, нас позвали играть на «Новой волне», это прорыв, это карьера!» Он приехал на Курский вокзал, вывалился, как бочка, из поезда, у него с собой было две гитары и синтезатор. Мы его взяли, посадили в такси, едем: «Ну чего, Женька, как тебе Москва? Смотри, большой город! А, нравится?» Повезли его на квартиру на Водный стадион, где тогда жили. На конкурс мы поехали втроем и еще позвали с собой Сережу Подледнева (ныне Олег Легкий. — Прим. ред.) имитировать барабанщика. Помню, когда мы выступали, в зале сидел Киркоров, Николаев. Это было чудо какое-то. Фестиваль проходил два дня. В первый мы вышли и постарались сыграть что-то — но инструменты были не подключены, только Андрей пел, а мы изображали, как будто играем. Проиграли секунд пятнадцать, нам сказали: «Достаточно». Нам отказали в первый раз, мы поняли, что, в принципе, все понятно, поэтому на второй день решили чудить. Женька взял синтезатор, примотал его на какую-то бечевку и играл на нем, как на гитаре в 80-х, вышел босиком, в каком-то дранье. Это было действительно весело, нас выгнали еще быстрее, секунд за пять. В Москве мы жили на Водном стадионе, а потом на Нахимовском проспекте. Все время была кромешная пьянка, невероятная просто, поэтому все это сейчас как в тумане. Как демку записывали, я уже не помню, честно скажу. Я там уже не участвовал почти. Приходил, мы веселились, маялись дурью, и, как обычно, за пять минут что-то рождалось самое веселое».

«В декабре 2007 года я написал в ЖЖ пост, где просил окружающих назвать российскую группу, ставшую открытием года, по их мнению; это было сделано с неким умыслом — вроде бы мы с Глебом Лисичкиным готовили для Rolling Stone, где тогда работали, какой-то большой спецпроект про молодых артистов. Спецпроект не вышел, мутировав в рубрику «Новое имя» на тогдашнем сайте RS, но это неважно — на второй странице комментариев пользователь mbiiiiiiiii (до сих пор не знаю, кто это) дал ссылку на пост Жени Горбунова с теми самыми песнями. Я офигел и показал Глебу; на следующее утро Лисичкин мне позвонил (я отлично помню, что отчего-то разговаривал с ним из душа, хотя обычно не хожу туда с телефоном) и заявил, что слушает этот EP уже раз двадцатый и что надо что-то делать. 19 декабря я и сам написал отдельный пост со ссылкой на песни, чем, смею надеяться, пригнал Жене немножко слушателей. Через пару дней мой приятель и диджей Евгений Жилин уже крутил «Бумбастик» на посещаемых московских дискотеках, Горбунов попал в топ «Яндекса» и, в общем, дальше все было ясно».

«Кажется, Лисичкин выложил в ЖЖ ссылку на четыре трека Narkotiki, я послушал — и мне страшно понравилось. Мне всегда нравилась танцевальная музыка с прямой бочкой, всегда импонировал остроумный юмор, а тут это все вроде как сложилось вместе. Я даже подумал, что было бы очень круто, если бы возникла возможность такую музыку поиграть. А через пару месяцев звонит мне как раз Лисичкин и говорит: «Привет, тут есть одна группа, ты, наверное, слышал…» «Ну слышал», — говорю. — «Ну вот они хотят концерты давать». «О, круто, — отвечаю, — давай я приду на репетицию». И пришел. И как-то все сразу друг другу понравились, все было очень просто и органично, никакой притирки. Хотя первая репетиция, конечно, была смешная. Мы играли в офисе «Снегирей», прямо в комнате, где компьютеры стоят, еще, помню, их басист Миша Габолаев бегал вокруг и говорил: «Потише, потише!» А в углу тихо и мирно сидел Олег Нестеров — меня это, помню, даже напрягло: блин, что происходит?! Почему на нашей репетиции сидит Нестеров?! Так или иначе, после этой репетиции все пошло как по маслу».

«Мы с Горбуновым знакомы с 2008 года. У него был Matsutake, у меня — мой проект Nole Plastique, мы делали похожую музыку, выпускались на одних лейблах. Начали общаться. Потом он в какой-то момент кинул мне первую демку NRKTK, которую они сделали еще в Хабаровске. Меня зацепило, потому что она получилась довольно забавной: вроде чувак делает сумасшедшую экспериментальщину, при этом сочиняет какие-то песни смешные. Они искали человека, который помог бы на концертах с электроникой. Таким образом я и попал в группу».

«Ребята жили где-то на Нахимовском, там была небольшая квартира, а компания у них образовалась нормальная, так что они сняли что-то побольше и поближе к центру. Это было вообще легендарное место. Квартира, в которой можно делать все что угодно. Она чем-то напоминала номер в гостинице для рок-музыкантов, где они устраивали беспредел. Там играли на инструментах, сводили, швыряли яблоки в стены, играли бананом на электрогитаре. А еще в этой квартире побывала куча интересных гостей, людей, музыкантов. Все, от кого мы перлись на тот момент, туда приходили. Квартира находилась недалеко от «16 тонн», так что получалось, что туда заглядывали всякие чуваки типа Pictureplane, группы Health, Shy Child, My Disco. Квартира напоминала такой креативный сквот: в одной комнате жил Горбунов, в другой — Касай, в третьей — Ждан и Игорь, который тогда был танцором. Горбунов играл нойз в своей комнате, Касай в это время слушал панк-рок и рисовал обложки и афиши, а Игорь занимался танцами, и это вообще был беспредел».

«Я считаю, что второй концерт NRKTK, в «Актовом зале», был самый лучший. Мы были феерически пьяные, просто невероятно. Все вообще: группа, те, кто пришли, организаторы, все вокруг. Это был декабрь, новогодние праздники. В «Актовом зале» нет сцены, все на одном уровне, как на ранних хардкор-концертах, когда публика и группа — одно целое. Помню, мы приходим, а там нет гардероба, вообще ерунда, а не клуб. Снимаем куртки, отдаем их Женьке, он кладет их на комбик — как будто мы к ним в гости пришли, а они играют. Это было как дома совсем. Ребята считают, что это полное говно, а не концерт, а мне кажется, что это было грандиозно и лучше уже не было».

«Первые гастроли были первыми в моей жизни поездками по России, не считая школьной экскурсии по Золотому кольцу. Успех этих концертов, как и райдерный алкоголь, опьянял. Все это было увлекательным приключением, каждый город и концерт были особенными. На первый концерт в Казани пришел дядя из Госнаркоконтроля, к началу концерта он был уже вусмерть пьяный и в туалете читал лекцию мальчикам о том, что нужно делать со школьницами. Со временем мы объездили страну вдоль и поперек. Всего за четыре года NRKTK сыграли больше сотни концертов».

«После того как на нас свалился небольшой хайп, возникший вокруг первой EP, стало понятно, что нам никуда не деться от написания хитов в промышленных масштабах. Чем мы и занялись в своей неповторимой манере — пр…бывая все на своем пути. Тогда еще у нас была турбоподдержка Ждана, а также кое-какой материал, накопленный за годы беспробудного хабаровского пьянства. Про презентацию альбома ничего не помню, кроме того, что там, конечно же, было дико весело, как в Госдуме во время бесплатной раздачи макарон по-флотски. Еще помню, что мой карман дружно покинули 80000 рублей и не спешили ко мне возвращаться еще долгое время. Зашкал веселья и безумия на альбоме был такой, что поделил общественность пополам. Кто-то был уверен, что это «манифест поколения», другие считали его «гремящей пустотой». Мы никого не хотели переубеждать и просто сделали идиотский клип. Материал для этого шедевра мы отсняли еще в начале весны, но как делать клипы из кучи говна и изоленты, мы тогда не понимали. Вообще на нашем пути постоянно встречались люди, которые владели необходимыми нам навыками, вот и тут нам помогли чуваки — Рома Кантор и Миша Дегтярев, с которыми мы познакомились на предыдущем концерте».

«До определенного момента я к NRKTK относился не очень серьезно. Ну то есть понятно было, что Женя с Андреем — классные парни, но казалось, что они уж слишком ленивы (это сейчас, когда у Горбунова три с лишним группы, это звучит смешно, а тогда — ну представьте: от первого резонанса до первого концерта год прошел, ну как так можно), да и вообще не очень было понятно, что дальше, после той первой EP, можно ли это куда-то еще вывернуть так, чтобы интересно было. Но когда они мне подогнали «Планету любовь»
, все очень быстро встало на свои места. Совсем новых песен — ну для тех, кто на концерты ходил, по крайней мере, — там было мало, но среди них была «Менты веселятся» и, кажется, «Развлекайся», которые всему происходящему придавали какое-то очень точное дополнительное измерение. Стало понятно, что вся эта оголтелость NRKTK — не просто так, что это реакция на окружающее болото, способ, если угодно, вытянуть себя из него за волосы и никогда о нем больше не вспоминать. Мне до сих пор кажется, что «Планета любовь» очень точно выразила настроения двадцатилетних по состоянию на весну 2009-го; в этом смысле его сейчас особенно занятно переслушивать, учитывая, что случилось потом».

«Фестивали — это всегда непредсказуемая вещь во многих отношениях. Единственное, в чем я никогда не сомневался, — мы будем пьяные уже днем. Так было на первом нашем Пикнике «Афиши», где вообще-то пить нельзя, но райдер есть райдер. Правда, играли мы трезвыми (ну или почти), и я помню ощущения — точнее, никаких ощущений, как будто играешь в пустоту и всем пофигу. На самом деле я просто тогда не знал, что если ты на здоровенной сцене, то отдачи такой же, как в маленьком клубе, не получишь. В итоге я ушел со сцены в полной уверенности, что выступление было наискучнейшим, а потом только узнал, что это было нечто сногсшибательное. Ну о'кей. А на «Стереолете» мы напились перед выступлением просто потому, что там был наидерьмовейший звук, причем на обеих сценах. Мы решили просто валять дурака и в итоге валяли самих себя по сцене, шумели, как могли, развлекались, и нам было очень весело, а зрителям как-то совсем нет. Вот и доверяй после этого своим ощущениям».

«Впервые я услышал группу Narkotiki на сайте «Афиши», и мне она активно не понравилась. По первому впечатлению это было похоже на «Дискотеку Аварию», участники которой специально притворяются а) модными б) дебилами. Поскольку группой на тот момент уже восхищались и Шурик Горбачев, и все его многочисленные друзья и знакомые, то казалось, что и они придуриваются тоже, и от этого было совсем неприятно. Я залез в пост про их альбом и оставил позерский (и тоже неприятный) комментарий — мол, это какие-то спорадические флуктуации универсума (в переводе на русский, имелось в виду, через два месяца их забудут и всем будет немного стыдно). Через два месяца их не забыли, друзья и знакомые Шурика возвращались с концертов NRKTK с квадратными глазами, и перед очередным Пикником «Афиши» стало понятно, что если не воткнуть группу в лайнап (желательно на главную сцену), я серьезно испорчу отношения с коллегами. И вот этот концерт, от которого я ничего не ждал, произвел неожиданно сильное впечатление: во-первых, перед сценой ходила ходуном довольно увесистая толпа, во-вторых, сами NRKTK (которых тогда было четверо) выглядели крайне мощно и убедительно, и при этом дико весело: от них расходились волны какой-то прыгучей эйфории. Не могу сказать, что немедленно стал фанатом NRKTK, но все претензии в этот момент были раз и навсегда сняты. С тех пор я видел их живьем неоднократно, и всякий раз это было невероятно лихо, Женя Горбунов с течением времени оказался самым изобретательным и разноплановым музыкантом своего поколения, а я, соответственно, вспылил, был неправ».

«После оглушительного успеха первого альбома мы с Женьком пошли на курсы «Как сделать второй релиз таким же, как первый, но чтобы все подумали, что он другой». И сегодня мы делимся этой информацией с вами! Сыграйте песни с первого альбома наоборот — получите новые хиты. Если у вас была яркая обложка — сделайте мрачную, если была мрачная — сделайте яркую. Придумайте концепцию. Вообще, как и многое другое, у нас это вышло случайно. Женек придумал фразу «жалкие людишки, вы всего лишь мясо», я предложил сыграть аккорды «Кобзона» наоборот, и получилось классно. Потом вместе со Жданом на кухне был придуман «Сатана», и стало понятно, что нужно делать абсолютно черную епиху».

«Нам даже не верилось, что мы летим в родные края за чужой счет. Тогда это казалось чем-то невероятным, как будто мир теперь сам вертится, а ты просто сидишь в определенном месте и ждешь, когда он перекатится с одного бока на другой. Мы были как короли. И снова устроили алкотур. Во Владивостоке все было чинно и мирно, без происшествий, пока не появился Безног! (Это наш стародавний хабаровский друг, а прозвище у него такое, потому что раньше он играл в группе «Безногий бомж».) Он начал шутить с порога и не прекращал до самого прибытия в Хабаровск, куда мы отправились все вместе, захватив с собой морепродуктов и «Капитанского рома». Последним номером программы было вываливание ароматного морепродуктового мусора из пакета на спящего Андрея. Андрей молча и яростно негодовал. Это было совсем не смешно, но потом стало смешно. Андрей еще не знал, что скоро разозлится еще больше. «Капитанский ром» — это легкопьющееся сорокаградусное пойло компании «Уссурийский бальзам». Им убилось в свое время немало дальневосточников, но Рома и Сережа не подозревали, чем им грозит эта милая бутылочка с тигром на крышке. В итоге ни один, ни другой не помнят хабаровский концерт. После выступления Андрей устроил ребятам разнос, а я спрятался в шкаф, потому что не мог вынести ругань — я нежная натура».

«Если бы мы делали клип сейчас, то потратили бы на съемки больше, чем один день. Но тогда Степа предоставил нам свою квартиру только на день. Мы все еще очень примерно представляли, как снимаются клипы, но были уверены, что знаем. Все это выглядело так, будто родители уехали на дачу, и ты пригласил к себе кучу друзей, а они привели с собой еще немного. Ты пытаешься следить за ситуацией, но постепенно все выходит из под контроля. Кто-то уронил настольную лампу и разбил ее, кто-то залез в сервант и вытащил отцовский запас алкоголя, кто-то нассал мимо унитаза, порвали штору, погнули гардину. Потом все ушли, а тебе убираться. Потом был год группе — лучший день рождения из всех, что были. Мы придумали, что на сцене должны стоять гигантские пенопластовые буквы, которые мы выпиливали у меня в комнате кухонным ножом на ворсистом ковре. И даже умудрились сделать тизер из этого. На концерте мы почему-то решили отдать эти буквы народу, а люди решили их ломать. Уборщицы клуба, наверное, до сих пор проклинают нас. Этот концерт так сильно понравился Роме, что он решил уйти из группы».

«Я сначала ушел из группы и уехал в Казань, потом поехал учиться. Мне тогда все надоело: надоело в Москве торчать, я решил поехать в Вену. Поехал, поступил, но учиться так и не стал, вернулся в Москву, но в группе больше не играл. Мне кажется, не было особой трагедии из-за того, что я ушел. Я же был такой робот концертный».

«Худший тур, просто кошмарный. Приезжаешь в город — саундчек, концерт — и уезжаешь в следующий город. Возможность хотя бы принять душ была всего, может, пару раз, вонь являлась нашим спутником всю поездку. Мало спали, парни бухали, Ледовский впал в депрессию, Ермаков норовил завести краткосрочный роман с девушками не первой свежести. Я пыталась их контролировать, но ситуация вышла из-под контроля уже во втором городе. В Челябинске промоутер-школьник после концерта в столовке «Шуры-муры» пытался дать нам гитару своего друга вместо гонорара, а после концерта за ним приехал папа на большом джипе и они уехали, оставив нас одних умирать. Кстати, часть денег он так и не вернул. В Новосибирске нас сначала поселили в каком-то бомжатнике, мы начали ныть, что нам не нравится, и нас переселили в героиновое гетто; директор клуба пытался кинуть нас на гонорар, а публика на концерте стояла без единой эмоции. Тогда даже «Кубана» с охраной из скинов и кавказцев и заблеванным автобусом показалась нам раем».

«Как-то раз Боря Барабанов передал мне их сингл — тот, который был сделан в виде почти винилового конверта. Мне сразу понравились и оформление, и название — было ясно, что и музыка тоже понравится. Тем более что было сказано, что они из Хабаровска и с юмором, а это по московским меркам означало — свои в доску. У меня было даже желание как-нибудь сделать на сингл альтернативный микс, потому как их записи для российской новой сцены были явно свежим решением. Жаль, время так и не удалось выбрать. В любом случае я хочу сказать вот что. NRKTK из всех групп последней пятилетки — ну самая-самая на сцене. У них, пожалуй, лучшая комбинация из необходимых ингредиентов: песня, подача и выступление. Уверен, что вариантов монетизации своего творчества у них было бы гораздо больше, ежели не пугающее корпоративных спонсоров название — ну с юмором в русском шоу-бизнесе вообще неважно. Думаю, мы не надолго прощаемся — и готов предоставить площадку грядущего фестиваля «Рок Владивостока» для презентации нового проекта!»

«В какой-то момент мы поняли, что хочется в московских клубах на вечеринках видеть немножко других артистов, более новых, свежих, еще не совсем известных. Мы договорились с Сергеем Водкой, который работал в клубе «16 тонн», чтобы нам давали какие-то дни, бюджеты под наши вечеринки. Не помню, кто придумал название, но мы сразу поняли, что оно угарное и мы будем мутить дела. Первая вечеринка была с Pictureplane, мы еще привезли друзей из Казани Love-Fine, там же было дебютное выступление Stoned Boys. Трэвис из Pictureplane вообще влюбился в Россию. Он до сих пор нам пишет письма, что хочет еще приехать. Квартира в Столярном была офисом «Бояр». Все дела велись оттуда. Помню, группа HEALTH приехала на вечеринку в будний день, среду. Мы им устроили очень теплый прием. Сначала у них были проблемы, авиакомпания потеряла багаж, огромный чемодан с примочками. Была небольшая паника, но в итоге все разрулилось. Концерт прошел удачно, ребята так напились, что утром еле встали и поехали в Берлин. Еще Бенджи показал новый способ потребления гашиша через стакан, мы никогда такого не видели. Он отказывался от пластика и говорил: «Только стакан!»

«Это не моя идея была вообще. Но я название придумала (секундочка славы и всеобщего восхищения). «Бояре» появились, потому что никто не возил артистов, которые нравились парням. Меня они позвали, потому что не хотели заниматься менеджментом. Никакой сверхцели не было, нравится артист — привозим, не нравится — не привозим. Все было классно, мы веселились, тусовались с музыкантами, но в целом это было очень трудозатратно и занимало кучу времени; в какой-то момент нужно было расставить приоритеты по рабочим задачам и жизненным целям, и я закончила свою карьеру».

«Во время второй вылазки на Дальний Восток мы с владивостокскими друзьями начали снимать материал для клипа, просто все подряд, вдруг что-то получится. В итоге, вернувшись в Москву, досняли несколько сцен в школьном спортзале и быстро смонтировали видео — получился клип «Не говори со мной». Прекрасно! Надо его теперь презентовать. Мы договорились с «Тоннами», «Залом ожидания» в Питере и с казанскими ребятами. Еще мы собирались сделать премьеру песни, но, кажется, так и не успели ее написать, и двойная презентация превратилась в обман! Упс! Наверное, за это нас постигла небесная кара в виде отмены концертов в Москве (из-за факапа в «Тоннах») и в Питере — из-за безумной тетеньки из прокуратуры. Нас тогда это очень развеселило, мы даже стали хвастаться: мол, смотрите, какие мы запрещенные, настоящие бунтари. Хотя я бы с куда большим удовольствием съездил в Питер, сыграл бы в большом клубе, заработал денег и спокойно заплатил за комнату. Зато в Казани мы, как обычно, повеселились как следует! Поэтому я ничего не помню».

«Мы очень долго планировали второй альбом и уже сильно сомневались в том, что он когда-нибудь появится, пока какая-то невероятная сила не спустилась с небес и не сказала: «Как же вы ...! Сейчас вы у меня все запишете, как миленькие!» И нас как прорвало. Вообще это совершенно неинтересно — рассказывать, как делался альбом. Это тупая рутина. У меня вообще ощущение, будто бы все, что касалось творчества, произошло само и очень быстро, без нашего участия, а мы были только как рабочие, которых наняли все записывать, переписывать, сводить и доводить до ума. В общем, мы оглянуться не успели, как у нас была готовая пластинка и новая программа. Однажды мы играли в «Главклубе» и Андрей порвал струну на басу. Как ему это удалось, я не знаю, но это еще полбеды — потом он случайно стер все файлы из семплера, и тут началось веселье! Мы в панике сыграли сначала все рок-песни, в которых можно было обойтись басом, барабанами и гитарой, а потом развеселились и сыграли все остальное, просто без электроники. И многие считают, что это был наш лучший питерский концерт. Потом были шутки в духе: «Андрей, ты съел свой обед или удалил?» и «На, позвони, только ничего не стирай».

«Как здорово мы умеем придумывать инфоповоды для очередного концерта, так же круто мы умеем отодвигать дедлайны. Второй долгоиграющий альбом должен был появиться еще в 2011-м, но наша затея с выпуском синглов по две песни каждые два месяца с треском провалилась. Мы занимались чем угодно, лишь бы не писать ничего. В итоге материала скопилось столько, что он сам себя написал, а нам оставалось только отрепетировать и записать. Забавно, что после панк-концерта в Питере, когда я легким движением руки решил избавить семплер от семплов, к нам пришли «Мирумир» с предложением выпустить винил. Это было так круто! Мы как раз думали о том, как здорово было бы увидеть пластинку с нашим альбомом. А потом я нарисовал клип на «Маленького ублюдка». Задача была такая: сделать е…нутое, непонятное и не несущее никакой культурной и исторической ценности художественное произведение».

«Вы знаете, это как всегда бывает. Много заинтересованных сторон, кто-то кого-то подсидел, кто-то кого-то заточкой пырнул, кто-то юлил, вихлял, изворачивался. Мы, наверное, могли бы написать еще пару альбомов или не могли, кто его знает. Это ж сон! Мне всегда нравились группы, которые могут вовремя остановиться. Конечно, безумно жаль, когда ты знаешь, что эти классные чуваки больше не выпустят ничего крутого, но ведь и дерьмового они тоже не выпустят!»

«Всему веселому всегда приходит конец. Я почему-то подозревал, что это будет недолго продолжаться. Такая яркая вспышка — было бы тупо продолжать это в течение десяти лет. Мне очень нравятся оба других проекта Жени, и Stoned Boys, и Glintshake, возможно, силы, которые уходили на NRKTK, лучше пустить на более серьезную музыку. И я очень рад, что у нас не было лажовых концертов вообще. Вот это ощущение, когда все выходят на сцену огорченные, — слава богу, мы до него не дожили. И вообще — вовремя заканчивать тоже надо уметь».

«Почему группе пришел конец? Наверное, мы подросли, ну я, по крайней мере, хочу хотя бы выглядеть повзрослее, чтобы мне дали ипотеку, разрешили носить оружие и вызывающее нижнее белье, пустили в клуб, например, или позволили наконец начать делать карьеру в оборонке. Оборонка сейчас наиболее перспективна. А я же очень расчетливый! Поиграли и хватит, пора и честь знать, вовремя поставить точку, продолжать быть друзьями и не превратиться в «Чайф», что ждет многие законсервированные группы. Мне кажется, NRKTK с исторической точки зрения сделали все, что от них требовалось, и я ни капли не сомневаюсь в нашей о…енности. Те, кто был на хороших концертах, знают, о чем речь. Мы вообще всегда гораздо лучше звучали живьем, даже если колонки пердели. Потому что нам было весело, нас очень вставляло то, что мы делаем. И ох как мы оттянемся на последнем концерте!»