«Это похоже на Starkey»: Келела слушает русскую поп-музыку

Serebro «Я тебя не отдам»

— (Во время прослушки.) Мне нравится, как поет эта девушка. Она очень хороша. (Снимает наушники.) Отличный голос. И мне очень нравится, как все это записано.

• — Группа называется Serebro — по сути, это русская версия кей-попа. Вам нравится азиатская поп-музыка, вы слышали что-нибудь из этой волны?

— О да, конечно. Кей-поп, джей-поп, мне все это нравится. Я ходила на концерт одной корейской группы в Токио. И это был очень интересный опыт: конечно, я не запоминаю имен, не очень знакома с этой культурой, но если вы спросите меня, что я об этом думаю, то я отвечу: я не очень много слушала, но это очень крутой жанр. Даже мне, непосвященному человеку, так кажется. Не знаю… Мне кажется, при прослушивании я больше обращаю внимание на голос, так что где бы ни появлялся вокал, в какой оболочке он бы ни преподносился, я всегда замечаю именно его. Так устроен мой слух — я же все-таки певица, это первое и последнее, на что я обращаю внимание. Если говорить об этой песне, то здесь скорее имеет смысл говорить о глобальной поп-музыке — она не звучит совсем по-азиатски. Но и не по-американски, это скорее похоже на Starkey. Вот эта дорога инноваций, по которой сейчас идут многие продюсеры, — я не хочу видеть такой поп-музыку, не хочу, чтобы она все время давила: хотя вот эта конкретная песня звучит хорошо. Продакшен звучал более новаторски в самом начале, но когда начался припев — трек стал обычным. Поначалу это было ново, не было понятно, что именно происходит, — но потом мне дали то, что я и ожидала. Но мне очень, очень понравился голос певицы.

Нюша «Буду рада»

— (Во время прослушки.) Очень нравится ритм, то, как она подает эти слова. Я сфокусирована на мелодии и вокале, вокале и мелодии. Ну и еще продакшен, но… Она хороша (начинает подпевать вокалу). Очень. (Снимает наушники.) 

• — Одна из самых известных наших певиц, Нюша, это уменьшительное от Анна. Ее продюсер — это ее отец, но в какой-то степени, несмотря на мейджор, она главная независимая певица, и, собственно, в этой песне она поет о том, что не стесняется любить, но если человек уйдет, она продолжит жить дальше и…

— Да, ее слова мне показались очень воодушевляющими.

• — Сейчас это одна из главных тем современной поп-музыки. Что вы думаете о об этом?

— Когда я пишу песни, то я просто пытаюсь осветить темы, которые довольно-таки редко поднимаются другими, и избегаю определенных вещей, которыми занимаются все остальные. Когда все идут в каком-то одном направлении, то я сразу: даже мельком не коснусь этого в своих треках. Я остерегаюсь повествований о ком-то, чей опыт зависит от других людей, кто не берет ответственность за свои поступки, — это необязательно касается женщин или мужчин, это просто что-то человеческое, но когда женщина делает обратное, то в этом больше силы, мощи. То есть если вы пишете о том, что измены — это дерьмо, то я не буду писать что-то с посылом «ты меня ни во что не ставишь». Я скорее напишу «я себя ни во что не ставлю, когда провожу время с тобой» — такой взгляд на реальность мне кажется правильней при написании текстов. Я пытаюсь понять: что я обычно не замечаю? Это ведь тоже часть меня. Чаще всего тексты в подобном ключе показывают нас как жертв — и из-за этого совершенно не воспринимаются как те, что могут заявить о своих правах. Когда я пою песни вживую — снова и снова, снова и снова, — то я хочу, чтобы мои тексты поселились в моем сердце, чтобы я чувствовала себя лучше каждый раз, когда пою. Я не знаю, о чем поет эта девушка, но она звучит очень интроспективно — это песня в первую очередь о ней самой, не о ком-то другом. Я не могу это объяснить, но сама мелодия, то, как здесь звучат фразы, — это уже заявление. Как будто она проходит через что-то — (напевает мелодию) вот так вот, видите?

Иван Дорн «Спортивная»

— (Во время прослушки.) Эта мелодия… Что-то знакомое. Кру-у-у-уто! Давай, давай, тата… Нет-нет, не выключайте. Черт, мне это напоминает, сейчас, девяносто девятый — нулевой, неосоул, я просто обожаю такое. Это круто, очень круто. (Снимает наушники.) 

• — Это Иван Дорн. В плане текста это такая русская версия «Harder, Better, Faster, Stronger» — называется «Спортивная».

— И вся его музыка вот так вот звучит?

• — Не совсем: что-то в стиле Disclosure, что-то в духе старого соула — ему очень нравится разнообразие. Он занимается музыкой вместе с друзьями, так же, как и вы записывались с людьми с лейбла Fade to Mind и Night Slugs. Действительно ли то, насколько ты знаешь человека, влияет на твою музыку?

— Сначала я работала только с друзьями, просто потому, что так было проще, это куда лучше помогает во всем разобраться. Когда ты сам, …, толком не знаешь, что сказать, — это отличное решение. В такой ситуации ты сразу думаешь «Я знаю, что делаю», «Эти люди знают, что мне нравится» — но когда я начала работать с Fade to Mind, я поняла, что нравится мне самой. Потому что я не могла это точно сформулировать для себя, но когда они просто что-то делали, я понимала, что это оно. Я почти не делала правок, не присылала им «мне не нравится вот эта часть». Все просто: у меня были какие-то мысли по поводу продакшена, у них — по поводу голоса; мы встретились, и все заработало. В конце концов, это просто очень честно. Но сейчас я более уверена в себе по поводу того, что я слышу, как я отличаю хорошее от плохого, поэтому теперь я могу работать где угодно и с кем угодно. Один раз я была в студии с очень-очень важными людьми, продюсерами, и один из этих двоих спросил меня: «Что ты думаешь об этом треке?» И я сказала: «Мне нравится», — и все. Вот в этом и различие с тем, когда ты пишешь музыку с друзьями — тебе гораздо легче понять, почему все получилось именно так. Юкими из Little Dragon, когда мы только познакомились, дала мне совет: если ты не знаешь, как все сделать правильно, начни делать это с друзьями. Дружба — это нечто интимное, а совместная работа выводит это за рамки. И я думаю, что с многими талантливыми вокалистами, у которых не получилось стать знаменитыми, — все это произошло из-за лейбла. Ты думаешь «Что я должна сделать?», «Как это должно звучать?» и так далее — но их это не волнует. И получается просто то же, что и у всех.

Монатик «Може вже досить»

— (Во время прослушки.) Просто удивительно, как черная музыка смогла затронуть весь мир. Невообразимо, безумие какое-то. (Снимает наушники.) Только подумайте — черная американская музыка. Захватила. Весь. Мир. Каждого. И я думаю: каким образом? Почему? Что такого в соуле? Что такого в голосах, которые заставляют тебя делать «у-у-у-у»? Мне вспоминается боль — очень много музыки произошло из нее, например блюз, а блюз произошел от госпела. По сути, эта песня — госпел.

• — Монатик — украинский певец, и он поет о событиях в своей стране, о том, что все это следует прекратить.

— Да, я слышала это на английском в самом начале.

• — Можете ли и вы когда-нибудь написать что-то социальное?

— Изначально моя музыка должна была быть именно такой — я хотела этого. И только недавно я начала писать что-то романтичное, такие песни о ноющем сердце, более личное. Но до того… Я думала, Келела будет вот такой, — и теперь вы видите, что у меня совсем не вышло. Точнее, я только хотела сделать все именно так, но как только я начинала что-то писать, то получалось «о боже, меня все это так заботит». Для меня было сложно примириться с этим, я хотела писать более политические тексты. Так я себя чувствовала в то время.

• — Почему вы переключились?

— Ну это было, конечно, не то что бы решением. Я хотела выразить себя, но когда я начала быть честной с самой собой, все пошло по иному пути. Не получалось говорить о происходящем — именно в песнях. Выходило только о личном. И даже не знаю почему. Долгое время я была этим очень расстроена. Я думала, что моя музыка будет близкой к джазу или авангарду — непохожей на типичный R'n'B. И знаете — в тот самый момент, когда ты говоришь себе «Ну и что, это же все равно мои песни», перестаешь беспокоиться, люди начинают любить то, что ты делаешь. Это странно. И в то же время очень бодрит.