Энциклопедия нового альбома «СБПЧ»: девушки, барабаны, Петербург и другие

Дуэт

На протяжении своей уже долгой истории группа «Самое большое простое число» успела побывать и оркестром, и рок-группой, — и вот они остались вдвоем: теперь в составе только Кирилл Иванов и Илья Барамия, причем последний (во всяком случае, на концертах) отвечает за бас-гитару, а вовсе не за электронику. «СБПЧ» и раньше кардинально менялись от альбома к альбому, и усечение состава, разумеется, тоже привело к очередной внутренней революции: узнать группу, конечно, можно, но на «Лесной оракул» песни, звучащие на «Я думаю, для этого не придумали слово» совсем непохожи.

«С одной стороны, у предыдущего состава была некая общая усталость от материала. Саша (Зайцев. — Прим. ред.) захотел заниматься чем-то своим и ушел. Одной из причин, наверное, было то, что мы хотели быть рок-группой наоборот, а в какой-то момент начали превращаться именно что в настоящую рок-группу. Не такую, конечно, как с «Нашего радио», но какие-то шаги в эту сторону, сами того не замечая, делали. Как бы то ни было, Сашин уход для меня стал резким толчком. Мне давно хотелось сделать электронную запись — и это был такой вызов. Но никакого надрыва не было. Я сел работать — и все.

У меня никогда не было задачи всех удивлять. Важно, чтобы самому было интересно. Я не исключаю, что когда-то мы своих поисках остановимся, но пока оно как-то все время развивается. Да и все мои любимые музыканты отличаются тем, что делали очень разные пластинки, — будь то Бек или Джеймс Мерфи.»

Звук

В некотором смысле «Я думаю, для этого не придумали слово» — это возвращение к первому альбому «СБПЧ», но на другом витке исторической спирали. Здесь снова много поэзии (см. ниже) — и она снова погружена в преимущественно электронную среду. Звук пластинки может показаться простым — но это поверхностное впечатление. На деле в этих песнях происходит кропотливая работа с синтетической фактурой, с ритмами, с мелодиями, в конце концов; живые инструменты зачастую звучат как электронные; у альбома очень специальный грув — изменчивый, кипучий, какой-то клокочущий. Тут, в общем-то, даже сложно подобрать аналогии — «Я думаю, для этого не придумали слово» может напоминать о «новых мутных» или о старых сложных, но тут ведь еще и песни, и голоса, и язык, и все это живет, чувствует и работает вместе.

«Мне хотелось, чтобы эта запись была интересна с технологической точки зрения. Хотелось совместить все, что я люблю: электронику, миллион разных синтезаторов, женские голоса, странные барабанные ритмы, — но чтобы музыка не была слишком холодной, механической. Мы на альбоме специально оставили какое-то количество неправильностей, чтобы песни не звучали слишком запрограммированно, предсказуемо. А кроме того, Илья хотел продолжать играть на басу. И это был серьезный вызов: как погрузить настоящий бас в электронику. Мы решили это с помощью разнообразных технологических штук, и сейчас бас зачастую не звучит как бас, он тоже звучит как синтезатор — но при этом он живой, в нем есть какие-то микроошибки, и от этого в музыке возникает воздух.

На мой взгляд, тяжелое бремя русского рока заключается в том, что он построен на очень неинтересных ритмах. Цой, конечно, классный, но все вещи, которые у нас в крови, в генетической памяти, все равно маршевые. И это тоже довольно скучно. Может быть, мне так кажется, потому что я слушаю много африканской музыки, — но ведь современный поп тоже во многом построен на том, что песни делаются вообще из ничего, только на ритме. Вот, скажем, DJ Mustard, модный продюсер, который Уилл Ай Эму последний сингл делал. Там вся песня — дебильные, простые барабанные паттерны и очень простой басслайн. И все. Но сделано так, что качает очень круто.

Долгое время нас считали мрачной группой. А мы люди-то не мрачные. И хотелось, чтобы альбом тоже был не мрачный. Я, вообще, всегда любил коллажные пластинки, где есть много разного и как будто несочетаемого. Как «Hello Nasty» у Beastie Boys — там и песни под гитару, и хип-хоп, и электроника, и дэнс лютый, и баллады. Все-таки любое произведение искусства — это модель мира, и хочется, чтобы этот мир был большим и разным.

Мне Антон Севидов, с которым мы недавно много общались на Бали, рассказал такую историю. Ему когда-то давно сводил то ли песню, то ли альбом небезызвестный Юрий Усачев. И вот они сидят на сведении, пять утра, и Антон говорит: «Давай тут голос погромче сделаем». А Усачев отвечает: нет, все. Сведение нельзя закончить, его можно только остановить. У нас было примерно так же».

Путеводитель по синтезаторам «СБПЧ»

Партнеры

Альбом все же сыгран не в четыре руки — во-первых, здесь часто появляются женские голоса (см. ниже); во-вторых, другие компаньоны «СБПЧ». В нескольких песнях — чуть ли не впервые со времен первого состава «Ленинграда» — на гитаре играет композитор Игорь Вдовин; еще в нескольких и без того насыщенный грув обогащается за счет живых барабанов Кирилла Борисова из Superficial Random Knowledge Porridge. 

«Композитор Игорь Вдовин — мой товарищ. Мы с ним в этом году много общались, обсуждали музыку, я ему свою показывал, он мне — свою. Мне в альбом хотелось добавить гитару в некоторые места. А Игорь закончил училище музыкальное по классу гитары. Он редко на ней играет, но это такие навыки, которые никуда не деваются. И он по моей просьбе в нескольких песнях сыграл. Вообще, мне хотелось, чтобы эта музыка расширялась за счет других людей. Потому что — ну как: я что-то придумал, и я живу в рамках этой своей парадигмы. Мне важно было делать то, что хочется, — но при этом быть открытым для каких-то внешних вторжениий, благодаря которым музыка становится шире, больше, чем ты сам. Никому из тех, кто участвовал в записи, я не говорил четко, что нужно делать. Я хотел, чтобы они услышали музыку, почувствовали ее — и добавили в нее что-то свое. Не мое. Мое там и так уже есть.

С Кириллом Борисовым тоже было интересно. В некоторые песни мы решили добавить живые барабаны, чтобы они стали мощнее, чтобы в них появилось больше энергии, воли, чтобы даже в медленных вещах на 60 ударов в минуту было напряжение. И Кирилл это сделал идеально. Особенно мне нравится, как в песне «Тайфун» после первого куплета и проигрыша появляются барабаны, вступают, раскачивают всю конструкцию — и у тебя мурашки бегут по коже».

«Это даже и участием-то назвать сложно. И игрой на гитаре. Так, товарищеская поддержка скорее, там же буквально два или три эпизода. На гитаре я время от времени все равно поигрываю — я, конечно, в плохой форме, но периодически за инструмент берусь, для себя или для товарищей. Идея, чтобы я записал что-то для «СБПЧ», выросла из общения совершенно спонтанно и органично — настолько, что я уже не помню, как именно она появилась. Мне было важно поделиться с ребятами ощущением грува и звука. Мне в этой группе нравится явная тенденция к развитию, желание самосовершенствоваться, интерес к новым технологиям, синтезаторам — это, пожалуй, главный момент. Кирилл, наверное, не музыкант в классическом смысле слова, но дар сочинять мелодии и превращать свои симпатичные абстрактные тексты в песни у него интересный. Хотя я как-то в последнее время опять вернулся к «Гражданской обороне» и сейчас слушаю в основном Летова, новую пластинку Кирилла я тоже послушал с радостью; мне кажется, это довольно серьезная работа».

Девушки

«Я думаю, для этого не придумали слово» — во многом альбом про женщин, и неудивительно, что девичьих голосов (чуть ли не впервые в истории «СБПЧ») тут очень много; более того, именно они сообщают этой музыке некое дополнительное эстетическое измерение, вносят в нее трепетность, хрупкость и нежность. За большинство вокализов на пластинке отвечает Валерия Коган из ВИА «Татьяна», еще поучаствовала Полина Хвостова из хора Roundelay — а чуть ли не лучший номер альбома, песня «Взвешен», сочинена Кириллом Ивановым в соавторстве с Надеждой Грицкевич.

«Я фанат огромного количества песен, где поют девчонки. И мне очень нравится сочетание женских голосов с мужскими. А у нас такого никогда не было — ну, только на «СБПЧ Оркестре» в нескольких местах. А теперь есть. Я считаю: то, что этот альбом состоялся, — во многом заслуга тех трех певиц, чьи голоса на нем появляются.

Голос Леры Коган как будто песни в другую плоскость перенес. Она пела совершенно неожиданные вещи. Единственное, что я ей сказал, — что здесь не нужно петь эстраду (хотя в двух песнях там эстрадные вокализы все равно есть, мы их в конце уже добавили, — это так называемая «пачка», когда голос разложен сверху донизу). В остальном это была полная импровизация. Мы пришли на точку, и она включалась в песни с совершенно другими интонациями, чем те, которых я от нее ожидал.

У песни «Взвешен» был некий минус и припев. Я написал Наде: мол, я твой фанат, хочу вместе песню записать — и послал ей минус с припевом. И свой текст уже дописывал после того, как она написала куплет. Все получилось очень легко и быстро — особенно по Надиным меркам. И это было полноценное творчество: барабаны частично тоже ей написаны. При этом мне не хотелось классического дуэта — хотелось скорее странного диалога. Он и получился.

А еще одна девушка — Полина Хвостова. Она из хора Roundelay, который мне давно очень нравился. Мы играли в Самаре, она пришла на концерт, познакомилась с нами. Я говорю: ну давай, спой. И она спела в одном припеве — и получилось ровно так, как нужно было. У нее, кстати, сейчас новая группа — Polly Wants, она вдвоем с парнем сочиняет такие песни девичьи, мне нравится».

«Мы дружим с Кириллом, и он просто пригласил меня что-нибудь напеть — сказал, что у него есть идея прописать в альбом женских голосов, может быть, даже больше, чем один. При этом он не давал мне никаких текстов, были просто наброски, семплы закольцованные, и все. Просто: напой, что хочешь — а потом это превращается в такие песни. Я правда пела, что в голову придет. Я еще не слушала всего альбома, но, по-моему, получилось очень органично. «СБПЧ» я вообще люблю, мне много песен нравится, и какие-то строчки часто всплывают в голове в разных жизненных ситуациях — в последнее время, например, все чаще приходится вспоминать «милый друг, здесь все … [очень плохо], не возвращайся никогда». Что касается нового альбома, то это высказывание куда-то в другую сторону, и это круто. Приятно, что Кирилл не зависит от мнения других людей, что он не боится пробовать, искать и находить, что его мало заботит результативная часть, то, сколько это получит лайков. Поэтому и принимать участие было приятно — потому что это была возможность просто свободно музыкально высказаться».

«Я давно слежу за творчеством Кирилла, и в прошлом году, когда он выступал на фестивале в Таганском парке, мы познакомились и очень быстро договорились про фит. Он мне прислал демо, в котором практически ничего не было, — только фраза «Ты взвешен на весах, найден очень легким». На что меня эта фраза вывела, то и получилось. И потом уже Кирилл дописывал свой куплет на основе моего. И поэтому получилось так, что он ничего не знает и ничего не умеет. Мне вообще кажется, что этот альбом — ода женскому и отповедь мужскому, пластинка, в которой автор восхищается женским началом. И еще мне кажется, что Кириллу очень идут синтезаторы. Он их использует очень тонко, умно, интеллигентно и аккуратно. Ну он и сам такой — тонкий, умный и интеллигентный».

Тексты

«Я думаю, для этого не придумали слово» — это еще и возвращение «СБПЧ» как группы во многом поэтической. Если на предыдущих двух пластинках звучали именно песни в самом хрестоматийном смысле слова — с припевами, куплетами и, как правило, лаконичной лирической составляющей, то здесь Кирилл Иванов снова говорит очень много. И нередко попадает прямо в сердце. 

«Я все время записываю слова и фразы, которые слышу вокруг, где-то вижу, встречаю в книгах и которые со мной резонируют. Я их коплю, хожу с ними и живу. Сочинение текста — бесконечный процесс, я не сажусь и пишу, я гуляю с этими словами, они вместе со мной растут. А потом они начинают цепляться друг с другом. И с музыкой. И все это происходит одновременно — не то что я пишу текст и потом начинаю куда-то его прилаживать.

Так совпало, что в этом альбоме есть несколько библейских цитат. Например, строчка «ты взвешен на весах, найден очень легким» — это «мене, текел, фарес», пророчество Валтасара. Про это Надя даже не знает, я ей не говорил, но она очень правильно почувствовала эти строки. В этой фразе много и простоты, и скрытого отчаяния, и одновременно — безысходности: все происходит безотносительно тебя. Другая цитата — «мы играли на свирели, но не плясали». (Хотя в Библии — «мы играли вам на свирели, а вы не плясали», другой немного смысл.) Я никаких религиозных смыслов не вкладывал, но эти слова будто бы сами несут чистоту.

Поэзия мне очень интересна, и я слежу. Но вещей, которые бы как-то трогали и задевали, не так много, честно говоря. Хотя есть настоящие вещи. Я очень люблю Дениса Новикова — это такой незаслуженно забытый московский поэт. Его тексты публиковались в сборнике «Личное дело» рядом с Приговым и Рубинштейном, но сам он был младше и никаким концептуалистом не был. При этом он невероятно самобытный, очень узнаваемый и парадоксальный поэт. В 90-х, когда еще был некий взлет и существовало ощущение, что поэзия нужна, он был более-менее известным, потом жил в Англии, был мужем Эмили Мортимер, и моя мама считает, что часть коллизии фильма «Матч-пойнт» списана с их отношений. Но, к сожалению, он рано умер, и сейчас его мало кто помнит».

Три любимых стихотворения Кирилла Иванова

«Поэзия сейчас нивелирована. Огромное цунами информации в первую очередь затрагивает и топит самые тонкие вещи, ломает крылья бабочкам. Когда ценность слова так невелика, когда все построено на необходимости немедленно высказаться и получить отклик, поэзия, которая работает по другим законам, которая требует времени, становится ненужной. Может быть, это как-то изменится. Есть же спектакли поэтические, да и какая-то потребность в поэзии все равно есть — может быть, не в той, что я люблю, но это хотя бы не Игорь Иртеньев. Потому что, если зайти в книжный магазин в отдел поэзии, там стоят именно Иртеньев, Губерман, Лариса Рубальская, ну и, может быть, где-то в углу томик Ахматовой валяется».

Работа

За те семь лет, что прошло с момента выхода первого альбома «СБПЧ», Кирилл Иванов стал взрослее — и солиднее. Теперь он, помимо прочего, еще и успешный петербургский предприниматель, открывший популярный бар Mishka, ресторан «Общество чистых тарелок» и — буквально только что — паб «Пингвин». Впрочем, не сказать, чтобы это сказывалось на музыке группы впрямую — да и вообще, будь такими все российские рестораторы, возможно, окружающий мир был бы чуточку лучше и интереснее.

«Не думаю, что на музыке отражается то, что я успешный ресторатор. Но вот то, что я много времени провожу в нашем баре, общаюсь с диджеями, смотрю, как это работает, сам много играю, — это, конечно, влияет. Есть такой шаблон про танцевальную музыку — что это когда синты колбасят, а потом дроп. Но при этом вокруг нас существуют огромное количество поразительных звуков и музыкантов. Я в этом смысле очень рад, например, что нам сделали ремикс Simple Symmetry — это очень странные, по-хорошему странные танцы.

Напрямую вдохновлена тем, что происходит в «Мишке», песня «Выходной». Вот она ровно про веселых двадцатилетних ребят, которые приходят в бар и которых я наблюдаю каждые выходные. И это никакая не метафора — и правда сплошь и рядом происходит такое, что люди, которые до того спали или были не в себе, в пять утра встают с места и начинают плясать как больные.

Вообще, я бы не хотел называться ресторатором. Рестораторы — это мужики в пиджаках с кальянами, которые сидят перед плазмой с Fashion TV. А у нас есть просто дело. Хорошее дело, которое объединяет нас и наших друзей».

Поколение

«Я думаю, для этого не придумали слово» — пятый альбом «СБПЧ». Пятый. Понятно, что Кирилл Иванов и его соратники отличаются особой продуктивностью, и все равно — это слишком серьезная цифра, чтобы по-прежнему считать группы молодой, перспективной и подающей надежды. Надо признать: первая волна новой русской музыки существует уже достаточно давно, у нее есть свои герои и свои неудачники, у нее уже появляются свои последователи, ну и вообще — это цельное, оформившееся музыкальное поколение, деятельности которого уже даже можно подводить промежуточные итоги (притом вполне впечатляющие). Особенно приятно, что все главные люди в этом поколении дружны между собой — это, конечно, не «сцена» в американском понимании, но, во всяком случае, хорошая компания.

«Пожалуй, я ощущаю себя частью поколения. Я все время жду новой русской музыки, мне дико интересно. И даже если мы с кем-то лично не знакомы — хотя, кажется, я уже со всеми знаком, — я все равно могу легко написать: привет, не хочешь с нами что-то сделать? И, скорее всего, человек согласится, какими мы ни были бы разными. Понятно, что никто из нас не собирает стадионы. Ну и ничего страшного. Наоборот, это даже классно. И действительно, есть ощущение некой общности. Не знаю, конечно, может, с возрастом это пройдет. Есть же видео, где на сцене Кремлевского дворца все русские рокеры вместе поют пьяные, БГ в углу косяк раскуривает, — сейчас такое трудно представить, и Кинчеву с Бутусовым сейчас наверняка не по пути. Не знаю, может, нас тоже раскидает. Но сейчас все хорошо.

Мы раньше получали иногда такую реакцию от коллег — мол, вы не умеете, вы не профессионалы, вы наврали. К счастью, сейчас это пропало. Все-таки хорошие вещи редко можно построить на ненависти: все равно в какой-то момент оказывается, что ты стоишь перед зеркалом и думаешь: да, все-таки я дебил. Гораздо лучше, когда все делают разную музыку и никто ни на кого не показывает пальцем: мол, смотри, какую он фигню записал. Тем более что фигни никто не записывает. В русской музыке вообще не так много людей, которым это по-настоящему нужно. Вокруг всего, на самом деле, мало. И мне хочется группу превратить в некое огромное животное, которое бы все вокруг поедало или обнимало. В такого Тоторо, который бы всех позвал и обнял, и из этого бы получилось что-то прекрасное».

Гастроли

С облегчением состава «СБПЧ» стали особенно много играть концерты — в прошлом году у группы даже был длиннющий, на месяц, тур по России с каждодневными выступлениями в разных городах. Это тоже, конечно, признак зрелости — а кроме того, по новому альбому слышно, сколько концертный опыт дает группе полезного: при всей своей синтетической природе это, конечно, очень живая музыка, написанная в том числе и для того, чтобы прокачивать хоть два десятка человек, хоть пять сотен.

«Если ты не ломишь бешеные гонорары, ты легко можешь поехать в тур по России. Другой вопрос, что я вижу две главных проблемы с музыкой в стране. Первая — это логистика. Вторая — взрослые люди не ходят на концерты. В Европе, приходя на концерт, ты легко можешь встретить людей за сорок, за пятьдесят. А у нас люди очень быстро взрослеют. С одной стороны, это плюс — жизнь менее инфантильная, никто не думает до 35 лет, чем заняться: то ли видеодизайном, то ли книгой рассказов. С другой, минус — потому что становится не до музыки.

Раньше был миф, что твою музыку должны слушать много людей, иначе в ней нет смысла. Это ерунда. Я был недавно в Амстердаме на концерте Мэттью Диара. Там было 80 человек. Притом что артист известный, и программа поп-песен, на сцене 6 человек. Ну и что? Они все рубились и выкладывались по полной, и совершенно не было у них недовольства, что, мол, промоутер — козел. Потому что он не козел. Это нормально. У нас тоже были очень разные концерты. 60 человек в понедельник в Тольятти — и 600 человек в Краснодаре. Но мы одинаково рады были и тем, и этим. Мы на каждом концерте играли новые песни, проверяли, видели, что работает, что нет; те, кто ходил на наши выступления, — фактически соавторы этого альбома. Вообще, это невероятный опыт. Только устаешь немного. И по родным скучаешь чуть-чуть».

«Всегда очень приятно, когда встречаешь в городе воодушевленного человека, энтузиаста, активиста. Вокруг него всегда образуется компания. Потому что периодически бывало и такое: выходишь на платформу из поезда, проспав четыре часа, а тебе говорят: ну извини, да, у нас плохо. Ты еще и не видел ничего! Это неправильное отношение. Правильное — «у нас зашибись». Как в «Маркс-баре» в городе Волжский — это хардкоровый клуб на 150 человек, бетонная коробка, сцены нет, люди стоят вокруг тебя, и ощущения невероятные. Там группа Jucifer в итоге даже альбом записала. А когда мы играли, по столу, который был моей электроникой заставлен, лупили кулаками дети промоутера, а рядом с ними стоял человек, который на первых аккордах разделся догола и плясал передо мной всю дорогу. Очень круто».

Петербург

По-своему «СБПЧ» всегда были петербургской группой — бесприютность бытия в текстах, умение сочетать холодный звук с человеческим теплом и прочие родовые признаки, свойственные музыке, которая рождается в этом городе, во всяком случае, были про них. Есть они и на «Я думаю, для этого не придумали слово» — а еще здесь есть песня буквально про свой год, предпоследняя вещь «Ленинград», которая вполне достойна того, чтобы оказаться в каноническом наборе песен о Петербурге вместе с соответствующими сочинениями Шевчука, Шнурова или Цоя.

«Петербургская группа — это все-таки группа «Сплин». Но я фанат Петербурга бешеный. Я гуляю по центру, езжу на велосипеде, мне все ужасно нравится. Меня многие годы очень занимает блокада, я скупаю все книжки, все фильмы смотрю о ней, это часть меня. Но являемся ли мы частью некой традиции? Наверное, нет. Вообще, мне кажется, одно из достоинств песен на альбоме — что они как бы полые внутри, ты можешь их наполнить сам. В песне «Ленинград» у меня был образ такого уверенного человека, который, хлопнув дверью, уходит в никуда. И его собеседник — это город, условно говоря. Мой город. Холодный, отстраненный, застегнутый на все пуговицы, тяжелый для жизни, но в то же время лучший город на земле».

Дизайн

Оформление у альбома под стать той музыке, которая звучит на пластинке, — лаконичное и очень изящное; простое и в то же время яркое. Так что и дизайнер тут — по сути, еще один коллаборатор группы, полноценный соавтор записи.

«Жутковатые фото детей Гэвина Уотсона, закаляки Сая Туомбли, немножечко совриска, пальмы, приложение Glitché. А еще, разумеется, справочники по цветовым тенденциям ближайших сезонов — не сверившись с ними, не стоит браться ни за одно важное дело! Это такая точка, в которой все сходится: котики и кислота, единороги и антиматерия, объятия и пригоревший компот».

Детство

В «СБПЧ» всегда был определенный инфантилизм — динозавры, дикобразы и прочие приметы детского бытия тут служили способом сказать о мыслях и бедах вполне себе взрослых. На первый взгляд, в «Я думаю, для этого не придумали слово» все то же самое — но это только на первый; в сущности, эта самая взрослая запись группы, недаром заканчивается она предельно серьезным и честным сообщением о том, что «я и мама умрем». Впрочем, это логичный поворот событий: в конце концов, пятый альбом — это уже полноценная зрелость; как говорили в одном хорошем фильме, ты стал совсем большой — у тебя начали расти волосы.

«У меня есть сын, ему семь лет. Он часть меня, какие-то песни обращены к нему. Он любит наши альбомы и слушает их, на нем можно проверять какие-то песни. Хотя эту пластинку я бы ему ставить не стал, какие-то вещи могут его напугать. «Камчатка» была одним из главных впечатлений моих последних лет, да. Но там как раз чувствовалась одна штука, из-за которой мне не нравится слово «детский». Там с детьми разговаривают на равных, и мне это важно — они для меня такие же, как взрослые. А взрослые — это те же дети.

Вообще, по моим ощущениям, это скорее женский альбом. И даже не про отношения мужчин и женщин, а про плохое отношение мужчин к женщинам. Женщины — идеальные существа, намного более совершенные, чем мужчины. Мужчины глупые, лживые, хитрые. Вот про это и хотелось спеть. В некотором смысле «Я думаю, для этого не придумали слово» — это гимн женщинам».