«Боюсь, что Афекс украдет мои идеи»: Люк Вайберт о наркотиках, друзьях и семье

• — Так так один из ваших самых известных треков называется «I Love Acid», то моим первым вопросом будет вопрос о наркотиках. Как вы думаете, наркотики все еще играют чуть ли не основную роль в клубной культуре — или народ уже угомонился и ходит на вечеринки на трезвую голову?

— Для меня и для моих друзей наркотики уже не играют такой важной роли — мы уже слишком старые. Для молодых людей наркотики на вечеринках по-прежнему важная штука. Не знаю, употребляют ли наркотики на рок-концертах, но на концертах электронной музыки все еще да; многие по-прежнему считают, что это очень важная часть перформанса: электронная музыка обладает гипнотическим действием, и наркотики якобы помогают достигнуть такого гипнотического транса и лучше эту музыку прочувствовать. Но я сам, конечно, уже слишком старый для такого, у меня у самого дети уже такого возраста, что они могут в клуб ходить тусоваться.

• — Сколько же им лет?

— Ну, еще немного до начала клубной жизни — 12 и 14 лет. Но вообще я не знаю, какие наркотики сейчас принимают на вечеринках. Такие же, как и 20 лет назад, или же что-то изменилось? Раньше вот немного кислоты, немного марихуаны и экстази, конечно же.

• — У нас ничего не изменилось: экстази, кокаин, кто-то любит кислоту или MDMA, но это совсем не клубные наркотики, на мой взгляд: от одних слишком страшно при таком количестве людей, а другие просто-напросто замедляют. Вот был бум на попперсы несколько лет назад, но это уже прошло.

— Да, попперсы были и у нас в ходу когда-то… Много чего было… Я вообще никогда не осуждаю людей за то, что они принимают наркотики, я и сам принимал раньше, и у меня с наркотиками связано много приятных моментов, но сейчас я рад, что все это в прошлом.

• — Скажи, а как тебе удалось перестать их принимать? Ведь что сейчас происходит на электронной музыкальной сцене: очень много хороших музыкантов и диджеев, по-настоящему талантливых, но танцевальная культура слишком тесно связана с наркотиками, и эти музыканты уже подсаживаются слишком сильно и не могут слезть. Они пытаются начать новую жизнь, все изменить, но без наркотиков все становится скучнее и бессмысленнее. И они видят, что их друзья один за другим то умирают, то серьезно заболевают, то садятся в тюрьму, но сами остановиться уже не могут.

— Да, наркотики в какой-то момент становятся не тем, что помогает сильнее прочувствовать музыку, а тем, что разрушает людей. Я в свое время очень боялся передоза — и как-то раз мы с другом принимали наркотики: он принял всего на чуть-чуть больше, чем я, и умер. Передозировка. Когда ты принимаешь наркотики, смерть становится еще ближе. И в какой-то момент я отказался от этого всего: у меня появился ребенок — дети вообще очень сильно изменили мою жизнь. Если бы не рождение детей, я бы все еще принимал наркотики и закончил бы очень плохо.

• — Вы семейный человек, получается?

— Да! Я, правда, вижу свою семью в течение недели каждые три месяца, потому что мы не живем вместе. Раньше мы все вместе жили, но я развелся со своей женой, и она уехала жить во Францию, но я часто езжу туда из Лондона, чтобы повидать ее и детей. Но мои дети всегда со мной, я все время о них думаю, и это мне очень-очень в жизни помогает.

• — Как вы растите своих детей? Как вырастить своего ребенка хорошим человеком, как вы думаете? И хотят ли они, кстати, тоже заниматься музыкой?

— Моя 14-летняя дочь сейчас в таком возрасте, когда она хочет быть плохой девочкой; она курит в школе, ворует… Она, конечно, в глубине души вовсе не плохая, но сейчас ей хочется бунтовать. Мы часто с ней ведем беседы, и она знает, что мы тоже в детстве не были ангелами — мы тоже плохо себя вели, мы не скрываем этого от нее, стараемся быть с нашей дочкой честными. Но и говорим, что ей всего 14, пока рано курить, надо немного подождать, когда постарше станет. А по поводу музыки — я часто детям предлагаю прийти поиграть ко мне в студию, ну они посидят-посидят за клавишами 15 минут, а потом теряют интерес: залезают в этот свой чертов интернет, проверяют там фейсбук или играют в компьютерные игры, в эту ужасную войнушку.

• — Ну, все еще изменится, вспомните себя в 14 лет.

— Да уж! У меня, правда, не было компьютерных игр — я больше проводил времени на улице и был еще тем хулиганом.  

• — Свой последний альбом вы выпустили в марте 2014 года на небольшом лейбле Hypercolour. Почему вы выпустились на этом маленьком лейбле?

— Дружественные мне лейблы сейчас проходят трудный период — например, Rephlex по уши погряз в долгах, он больше не выпускает новых альбомов. А Hypercolour мне очень нравится, хоть это и небольшой совсем лейбл. Planet Mu и Ninja Tune тоже очень хорошие лейблы, но они не любят эйсид — им больше нравится музыка семплеров и компьютеров. И я отдал свою пластинку Hypercolour — несмотря на то что лейбл маленький, пластинка продается очень хорошо. Намного лучше, чем я думал.(Смеется.)

• — И почему вы не выпускали ничего нового около трех лет, ведь до этого у вас выходили пластинки чуть ли не каждый год? У вас был авторский блок?

— Нет! У меня никогда в жизни не было авторского блока! Я вообще и не автор, я просто поигрываю; иногда то, что я записал, мне кажется полной чепухой, а на следующий день я просыпаюсь и думаю: «У! Вот это очень хорошо!» Но я совсем не тот парень, у которого есть идеи, которые он собирается воплощать. Я просто играю и смотрю, что из этого выйдет, поэтому у меня нет совсем авторского блока. Мои друзья Афекс Твин и Squarepusher часто спрашивают меня: «Э-э-э, почему у тебя нет авторского блока?» Но они совсем по-другому пишут музыку, это как раз настоящие авторы — а я нет.

• — Как вы начинаете писать трек? Вы придумываете сначала мелодию или просто наигрываете, а дальше — как пойдет?

— Я обычно начинаю с ударных, потому что ритм — это моя любимая часть. Иногда с басовой партии начинаю, но вообще, чаще всего, с бита. А потом я начинаю к нему добавлять другие звуки: медленно, выбирая, какой лучше подходит. И, написав трек, я никогда не думаю: «Ой, вот это уже где-то было, а это похоже на то-то», я просто делаю то, что мне нравится и не стараюсь быть современным и уникальным.

• — Раз уж мы заговорили об Афексе, как вам его последний альбом? Понравился?

— Да, мне очень он понравился. Афекс, правда, не играл мне его перед тем, как выпустить, и другим своим друзьям тоже его не показывал. У меня создалось впечатление, что он стесняется его кому-то показывать. Раньше мы всегда показывали новые песни друг другу. Сложно быть Афексом Твином, гораздо сложнее, чем Люком Вайбертом. От Афекса Твина всегда ожидают чего-то невероятного, а от меня ничего не ожидают, и поэтому я могу делать все что захочу. Афекс предлагал мне записать вместе альбом, но я теперь отказываюсь, потому что боюсь, что он украдет у меня мои идеи. Как-то раз мы уже работали вместе — записывали трек, и полгода спустя я услышал эту песню, про которую было сказано, что она войдет в альбом Афекса Твина, и авторство там стояло только Афекса; там не было ни слова обо мне и о том, что это я, вообще-то, написал всю басовую партию и партию ударных. Я тогда очень разозлился; так что я решил с ним больше не работать. Хотя мы остаемся хорошими друзьями, конечно.

• — Какие ваши любимые треки с «Syro»?

— «Produk» (Точное название трека «Produk 29». — Прим. ред.)

• — Там же есть есть трек с засемплированным голосом его жены, которая поет русское слово «носочки».

— Да-да! Точно! Его жена, новая! Старая, которая англичанкой была, мне совсем не нравилась! Такая грубая.

• — Кстати, о России и вечеринке «Boiler Room» в Петербурге. Это ваш самый первый сет на «Boiler Room»?

— Да, самый первый!

• — Как думаете, российская «Boiler Room» будет отличаться от европейской?

— Нет, не думаю. Я играл раньше в России, и тут все точно так же, как и в Европе, если говорить о клубах и вечеринках.

• — Многие европейские артисты побаиваются России и русских из-за сложившейся политической ситуации.

— Да, это правда. Но они просто не были в России. Если бы они, как я, приехали в Россию, они бы поняли, что русские люди очень приветливые и интересные, их совсем не стоит ставить на одну планку с российским правительством. Крейзи Путин.

• — Но тот же Афекс часто ездит сюда, к своей русской жене…

— Да, это правда. Но он, надо сказать, мало где играет. Когда он был неизвестным, он много играл, а теперь он понимает, что от него что-то ожидают все время, и он совсем закрылся — он же очень скромный и стеснительный человек. Сейчас он хочет как можно больше времени проводить со своей семьей, с детьми — стал семьянином, в общем. У него два сына от первой жены, той, которая англичанка. От русской наверняка еще тоже будут. Но он часто видится с детьми от первого брака, чаще, чем я со своими — мои же во Франции живут. А русская жена у него прекрасная! Очень сексуальная и красивая. У них очень хорошая семья, много собак, и кошки тоже есть. Так что Афекс Твин — это не только техно, это обычный человек со своими человеческими потребностями. (Смеется.)