«Музыканты «Корней» подрались между собой»: байки с новогодних корпоративов

«Мы поехали выступать на Новый год в далекий северный город. Нас было очень много: «Иванушки», «Звери», «Премьер-министр», «Лицей», «Сливки», Пресняков Володя — семьдесят музыкантов, а то и больше.  Новый год я встречал в гостиничном халате в коридоре отеля с турецким евроремонтом — свеженько, но хрупкенько. И короче, мы отметили с ребятами Новый год, и каждый час какой-нибудь коллектив покидал гостиницу, уезжал на концерт и после возвращался в отель. После нас выступала группа «Звери», и они попросили нас остаться на их выступление. И вот, они отыграли концерт и говорят: «А сейчас для кумиров нашей юности — песня «Иванушек» «Билетик в кино»!» Оказывается, ребята выучили партитуру и в своем стиле спели эту песню. Мы, конечно, тоже вышли на сцену. Это было самое крутое исполнение этой песни! Словом, в районе трех часов ночи мы вернулись в отель. Самолет должен был вылетать в семь утра.  Вдруг — жесточайшая пурга. И аэропорт закрывают на шесть дней! Далеко. Север. Минус тридцать. В таких условиях мы просидели до Рождества. Для примера: перед отелем стояла жилая пятиэтажка, и перед ней сугроб, возвышающийся до третьего этажа. И лазы-проходы к подъездам. 

На четвертый день кончился алкоголь в гостинице. А веселиться надо было как-то. А уже не веселилось, потому что все-все переговорили, все друг другу перерассказывали. Трезвым и злым был только Кирилл Андреев, потому что не пьет. Мы три дня подряд ходили в соседний кинотеатр на один и тот же фильм — друг за другом, по двадцать человек, держась за руки, цепочкой, чтоб не сдуло. Потом от нечего делать мы стали ходить в местный драматический театр на «Вишневый сад». За шесть дней гостиница перестала быть новой: дыры в гипсокартонных стенах, разбитые окна, выбитые двери. Музыканты группы «Корни» подрались между собой. Полный пипец! Дальше такая история. Сидим мы в ресторане, завтракаем, и приходит один из   организаторов концерта и говорит: «Все, мы вас эвакуируем на крайнюю точку». Я говорю: «Какая, мазафака, крайняя точка?» Он говорит: «Крайняя точка. Дальше — Северный полюс. И там вас транспортный самолет подхватит». Я говорю: «А на чем вы нас туда собрались эвакуировать?» Он отвечает: «На вертолете — три вертолета у нас есть». Я говорю: «Какой вертолет?! Пурга на улице!». А он, мол, нормально, у нас опытные пилоты. Стали собираться в аэропорт. Выходя из ресторана, я спросил, где парень-официант, который все эти дни нас обслуживал. Мы привыкли, что он нам наливал. И слышим в ответ: «Он узнал, что вы улетаете, и от горя повесился». Я до сих пор не понял, это шутка была или серьезно. Короче, все в афиге! 

Приезжаем в аэропорт, выезжаем на взлетную полосу — там стоят прокопченные, от сажи черные вертолеты. И я понимаю, что мы не долетим, потому что вертолеты почти не видно из-за метели. Моя жена сказала: «Я на этом не полечу». Я, соответственно, отказываюсь тоже. И тут подходит паренек, на вид лет двадцать, у него на лице еще такие усики, ни разу не бритые, и юношеские прыщики. Он говорит: «Ребят, не волнуйтесь: долетите». Я спрашиваю: «А ты кто еще такой?!». Он говорит: «Я пилот вертолета». Главный пилот! Я говорю, мол, ты чего, прикалываешься?! Мы с женой еще час просидели в автобусе, пока не пришел Рома Зверь и не сказал Маше: «Полетели! Если разобьемся, то все вместе». Еле мою жену уговорили. В итоге: вертолет, на улице минус сорок, дикая пурга. Мы сидели на баллонах с горючим, от которых шел сильный жар. И наши попы чуть не обуглились. А в районе головы было минус двадцать, потому что тепло до головы не доходило. И летели мы не горизонтально, а зигзагом — так нас раскачивало. Два часа дороги смерти! Аэропорт, куда мы приземлились, — одно название: там стоял деревянный барак посреди бескрайней ледяной пустыни. Мы заходим туда. Ничего нет вообще, даже нет стойки регистрации. Зато есть грузовые весы и рядом сидит сильно нетрезвый мужик и говорит: «Крушите, что хотите, только, умоляю, не трогайте грузовые весы!» Дальше были поиски еды. Там в каком-то киоске продавалась просроченная килька и хлеб — на семьдесят человек! И в таких условиях мы провели семь часов: барак, грузовые весы (все взвесились раз по двадцать), две лавки и просроченная килька. Слава богу, что у «Иванушек» в эти дни не было концертов, а у половины коллективов гастроли были сорваны. В конечном итоге мы наконец-то улетели на транспортном самолете, сидя на ящиках с  замороженной рыбой (кажется, с треской, которую я потом ел два месяца). Вот такой была самая экстремальная гастроль в моей жизни. После нее мы стали называть себя «группой экстремального туризма «Иванушки Unlimited».

«Как-то раз под Новый год мы ехали играть на корпоративе в каком-то из пафосных заведений на Рублевке. Приехали. Раньше назначенного для саундчека времени (дух московских пробок над нами тогда сжалился). Выгрузились, начали подключаться, попутно ругаясь с местным звукооператором, потому что на площадке стояло совсем не то, что было написано в нашем техническом райдере. Не хватало одной стойки для клавишных, не тот пульт, в общем, куча досадных мелочей. Но такое бывает, тем более в предновогодней суете. Отстроили звук — и тут приезжают организаторы корпоратива. Выясняется, что группу «Технология» там никто не ждал! Мы совсем немного промахнулись с поворотом и приехали в заведение буквально в паре километров. Отсюда несостыковки в техническом обеспечении концерта и прочие странности, которые мы списали на обычный бардак. Ну а звукооператоры люди бывалые, им все равно, кого отстраивать: артисты приехали — значит, надо работать, а кто там, что там, их не волнует. Самое забавное, что, когда улеглась общая веселая истерика, хозяева корпоратива предложили: «Раз уж вы к нам приехали, да еще и звук весь настроили, то, может быть, тогда и сыграете? Хотя бы несколько песен». На том и порешили. Наш директор позвонил хозяевам «настоящего» корпоратива, мы оперативно съездили на правильную площадку, моментально отстроились (там-то все было по райдеру), и в тот вечер отыграли полноценный концерт в одном месте и несколько песен в другом. 

Вторая история — менее радужная. Перед другим Новым годом у нас было два концерта в разных городах с пересадкой в Москве. А погода стояла снежная и нелетная. Сначала мы долго не могли вылететь в Москву (три часа просидели в самолете на взлетном поле), потом была задержка рейса уже в Москве почти на двенадцать часов, тоже из-за погоды. А летели играть в новогоднюю ночь мы в Кемерово. И опять же из-за непогоды самолет по пути сел в Барнауле. После того как рейс отложили в очередной раз, мы поняли, что сыграть новогодний концерт нам не судьба. И, вообще, праздник, кажется, придется встречать в аэропорту. По этой печальной причине мы расположились в буфете и вместе с другими такими же бедолагами, не успевшими к праздничному столу, начали провожать старый год. Ну а музыканты — народ раскрепощенный, без комплексов, да еще и злой на авиакомпанию (другие компании почему-то отправляли самолеты — но не наша!). Поэтому мы вели себя не очень-то тихо и скромно. Местные тетеньки из каких-то служб аэропорта недобро косились на нас, а потом начали делать замечания. Мол, шумите очень, ведете себя неприлично, да вы кто такие вообще? Мы и говорим — музыканты. «А какая у вас группа?» И вот уж не помню, кто и почему сказал: «Мы группа «Ленинград»! Так мы подпортили репутацию Шнурову со товарищи.  Кстати, концерт, к счастью, удалось перенести и отыграть 1 января».

«Приколы с концертами начинаются тогда, когда артист теряет ориентацию в пространстве и времени из-за количества концертов и переездов. Мы только вернулись из одного города, как нужно было лететь в  Новосибирск. У меня было несколько часов на сон. Я приготовил концертный костюм, повесил его в кофре на вешалке в прихожей. Проснулся в четыре утра в совершеннейшем анабиозе, натянул треники, в которых я обычно путешествую в самолете, взял дорожную сумку и поехал в аэропорт. Там благополучно сел в самолет и только на взлете понял, что концертный костюм остался висеть в кофре в прихожей. В Новосибирске меня встречала супруга, которая по счастливому стечению обстоятельств была одета в джинсы типа слаксов. Я ей говорю: «Снимай, я буду в них выступать». Сверху решил оставить майку. И вот в середине концерта я чувствую, как эти слаксы расползаются посередине жопы. Музыканты, которые стоят за мной, начинают ржать. А я в это время пою драматичную песню о розах, которые «не говорят». Публика не понимает, что происходит на сцене. Я допел, кланяясь, ретировался задом, и за кулисами снял штаны со своего администратора. В них и допел концерт. Не понимаю, почему мне не пришло сразу в голову одолжить брюки администратора. Никогда раньше я не чувствовал себя жертвой моды настолько, как на этом праздничном корпоративе».

«Самые крутые корпоративы были у журнала Rolling Stone лет десять назад, их тогда организовывал вокалист группы «НОМ». Володя Епифанцев расстреливал из «калашникова» белых лебедей, которых играла шоу-группа «Толстушки». Вот это было время! Вискарь пили из пивных кружек, а пьяные музыканты группы Silence Kit стаскивали со сцены поющего Александра Ливера за микрофонный шнур. В это же время с другой стороны здания на открытой сцене Зеленого театра пел Майк Паттон со своим Fantomas. Мощь. Вообще, первая редакция Rolling Stone умела веселиться. Года три назад в одном поселке олигархическом встречали Новый год. Путь туда пролегал через лес, и когда ударил мороз, дорога стала катком. Уже полночь, бьют куранты, наши наливают шампанское — а заказанного Деда Мороза все нет. Подождали, и через час-два поехали проверить. Дальше — «Шоссе в никуда» по Линчу: лес, дорога и внезапно —  «Москвич», валяющийся у дерева. А по дороге плетется, хромая на одну ногу, человек в красной шапке и с бородой. 

Впрочем, все это меркнет по сравнению с днем рождения дочери одного промышленника, когда из зимнего ночного леса, что был напротив, под салют выходили волшебные звери и герои ее любимых сказок. Или когда танк пригнали настоящий. Но я всего лишь случайный участник событий — делал музыку, рулил звук, диджеил. Такие истории лучше рассказывают профи».

«Все наши новогодние курьезы только сейчас кажутся нам забавными и нелепыми — поверьте, когда они случались, нам было совсем не до смеха. Однажды в холодном сибирском городе на новогоднем корпоративе мы в прямом смысле слова зажгли. Точнее, от бенгальских огней и хлопушек зажглись повисшие на потолке ленты конфетти. При этом хозяин вечеринки на весь ресторан кричал: «Ни с места, праздник продолжается!» Когда потолок уже начал полыхать и кто-то сорвал со стены огнетушитель, мы под шумок улизнули с мероприятия. Жили мы в той же гостинице, где выступали, поэтому ночью никто из нас не спал — все прислушивались к запаху дыма и вздрагивали от каждого нового залпа хлопушки. А буквально на прошлой неделе на открытой сцене в самом сердце Москвы, в прямом эфире одного из столичных телеканалов, вьюга вдруг с такой силой подула в нашу сторону, что засыпала не только нас самих, но и инструменты с проводами. На второй же песне перед поклонниками, которые, несмотря на метель и слякоть, пришли на наш концерт, мы оказались в полной тишине. Надо отдать должное нашей певице Тане Шаманиной, которая, еле укрываясь от порывов снежного вихря, как могла развлекала публику во время неловкой паузы. В итоге все обошлось, электричество вернули, но напереживались мы за эти несколько минут на год вперед».

«В прошлом году была реальная беда на мероприятии для  одной международной корпорации. Там был ведущим Гарик Мартиросян и пел Дима Билан. И вот с Биланом была реальная проблема, да и Мартиросян накосячил. В чем было дело: Мартиросян должен был объявить, что сейчас  выступит Билан, и это как бы подарок одной сотруднице, которая работает в компании пятнадцать лет. И вот он объявляет, типа, ура, вот условной Валентине Михайловне исполнилось 15 лет, с чем ее и ее поздравляет Дмитрий Билан. А тетке реально за полтос, если не больше. Все, конечно, повеселились, а мы, организаторы, побелели. К тому же еще и сам Билан не мог из гримерки выйти — он был ... дико. Все его музыканты уже на сцене, а он сам не выходит. И Мартиросяну пришлось спасать ситуацию, так что он сам и спел «Never Gonna Let You Go», и прыгал, как Билан, пока тот 15 минут преодолевал расстояние от гримерки до сцены. 

Был еще случай с одной газовой компанией. У них ведущий был Владимир Тишко. Это который рекламировал порошок Tide, «тогда мы идем к вам». Ну так вот: перед самым началом мероприятия заказчик в ужасе прибегает и кричит, что все пропало, Тишко не может связать и двух слов, так как, по словам заказчика, «видимо, нанюхался своего тайда». Мы экстренно, прямо на площадке, нашли замену ведущему — обычного молодого парня, никому не известного. Он прекрасно все провел, и с тех пор уже 2 года ведет для них мероприятия. Сделал карьеру, так сказать».