Лев Ганкин о прог-роке, Джимми Пейдже и оргазме

«Я не буду оригинальным: мое собирательство пластинок, как и у многих, началось с The Beatles. И несмотря на популярный в последнее время ревизионизм, согласно которому The Beatles ничего не придумали, а только аккумулировали то, что было вокруг, до сих пор считаю их великой группой. Я ездил на Горбушку начиная с 15 лет. Покупал сначала кассеты, диски. Потом заинтересовался вещами, которые не издавались на CD — единственная возможность их послушать была, если ты покупал винил. После «Битлз» пошли Deep Purple и Led Zeppelin. А дальше меня стало как-то очень жестко сносить в сторону так называемого арт-рока или, как сейчас говорят, прог-рока, где музыканты, имея ту же умственно-мыслительную базу, расширяли представление о рок-музыке и делали что-то новое и неожиданное. Зачастую это было безвкусно, многие эксперименты явно не удались, но я по-прежнему с большой нежностью отношусь к той музыке, на которой вырос, и по большому счету ее в основном и собираю.

В России я практически не покупаю пластинки. Исключительно почта, исключительно интернет. Плюс поездки на европейские ярмарки. Что для меня город Утрехт на карте? Место, где два раза в год — весной и поздней осенью — происходит самая большая виниловая ярмарка в Европе. Вот буквально на днях открывается, но в этом году я не поеду. Сейчас уже особо нечего там делать, если честно. Это раньше коллекционированием винила занималось несколько человек, а сейчас их тысячи, и в Утрехте очень много народу и очень высокие цены.

Несмотря на то что коллекционирование приобрело масштаб эпидемии, люди в теме все равно наперечет. Например, есть коллекционеры, которые занимаются какой-то очень отдельной темой — скажем, собирают все издания Led Zeppelin. Я вот знаю, что Джимми Пейдж этим сильно увлечен. Это ведь ужасно смешно: гитарист Led Zeppelin ходит по виниловым лавкам и ищет пластинки Led Zeppelin: филлипинские, австралийские, южноафриканские издания. Есть еще музыканты-коллекционеры. Например, Стивен Стэплтон из группы Nurse with Wound — он, правда, в последнее время в основном распродает коллекцию. Кстати, это вообще свойственно коллекционерам на определенной стадии жизни, особенно если нужно срочно поправить финансовые дела. В этом смысле коллекция — всегда немного бизнес. И это нормально. В отличие от живописи — художник нарисовал на холсте пейзаж, и холст этот один — любая пластинка (за исключением «Ацетатов», но это отдельная тема) все-таки выпущена каким-то тиражом. Пускай их пятьдесят штук в мире, это не единичный, не уникальный образец. Гордиться тем, что у тебя есть нечто единственное в мире, ты, как правило, не можешь. А раз так, то и избавиться от этого — раз плюнуть. Заест совесть, найдешь еще одну копию.

Но есть пластинки, которые как холсты. Например «First Utterance», первый альбом группы Comus, моя любимая пластинка с юности (кстати, группа недавно воссоединилась, и я даже съездил на их концерт в Хельсинки). Первое издание на лейбле Dawn и знаменитый гейтфолд-кавер, с внешней стороны которого рисунок Роджера Вуттона, одного гитариста группы, а с внутренней — фэнтези-пейзаж Глена Горинга, другого гитариста группы. И что в особенности влияет на стоимость пластинки, внутри — оригинальный вкладыш. Стоит она сейчас в районе тысячи евро, но я ее, если честно, не покупал, а выменял. Только уже не помню на что.

Про состояние пластинок вы знаете? Знаете, что пластинку лучше хранить отдельно от обложки? Если пластинка внутри, она пробивает дырочки в корешках — и пластинка сразу же из статуса mint или excellent («новая» или «почти новая». — Прим. ред.) переходит в статус very good или very good plus, что переводится как «очень хорошо», но в действительности означает, что пластинка так себе — и трещит, и обложечка потертая. Хотя запечатанные, абсолютные новые пластинки в состоянии sealed mint я лично терпеть не могу. У меня было несколько историй, когда я покупал невскрытую пластинку, а она внутри оказывалась, например, гнутой. Покупка sealed mint — это к тому же довольно сомнительный выбор. Мало того что внутри черт знает что, так ведь и заново запечатать пластинку ничего не стоит. Конечно, коллекционеры с именем и стажем часто могут отличить так называемый resealed от просто sealed, но по правде сказать, это все уже какая-то мастурбация.

Ну конечно, все всегда хотят … [обмануть] друг друга. Но … … [обман обману] рознь, и мне хочется верить, что я делаю это чуть тоньше средней температуры по больнице. Найти на Ebay пластинку в четыре раза дешевле рыночной стоимости — разве это … [жульничество]? Это везение. Или порыться на ярмарке в коробке и найти какой-нибудь первопресс? Другое дело — сознательно выдать второй пресс за первый, но такими вещами я заниматься не буду, просто потому что не хочу, чтобы со мной так поступали.

Почему некоторые пластинки стоят тысячи евро? Тут совокупность целого ряда факторов. Первый: кем пластинка была издана. Иногда коллекционным является сам лейбл, как спиральный Vertigo со своим пятачком, от которого головокружение начинается (откуда и название — Vertigo), он тащит за собой все, что было на нем издано. Второй фактор: дилерский маркетинг. Собственно, как заработать деньги на виниле? Покупаешь недорого никому не известную пластинку и создаешь вокруг нее хайп: пишешь на нее отзыв в разных сообществах и на форумах, выкладываешь самую яркую песню на YouTube, пробуешь найти музыкантов и узнать у них какие-то интересные подробности. В результате создается информационный ком, который будет работать на тебя. Важный момент: хайп нужно поднимать только вокруг тех пластинок, за которые не придется краснеть. Пример правильно поднятого хайпа — пластинка австрийской группы Ginga Rale Band. Абсолютно сумасшедший дадаистский рок, малотиражный релиз 1977 года, про который, насколько я понял, не знает вообще никто. Попался он мне случайно в какой-то венской лавке — я обратил внимание, что на пластинке всего четыре трека, два из которых называются «Nigger»: неполиткорректно — значит интересно! Уплатив 20 евро, я привез ее в Москву, написал о ней туда-сюда, и спустя время пластинка уже уходила за 150–200 евро. А дальше будет больше.

Один из самых знаменитых виниловых коллекционеров в мире Ганс Покора сделал себе имя на раскручивании вещей, прежде не сильно известных. Покора выпускает книги, которые называются «1001 Record Collector Dreams», «2001 Record Collector Dreams», «3001 Record Collector Dreams» и так далее. Это богато изданные каталоги с обложками редких пластинок, под каждой из которых указан «рейтинг редкости» по шкале от 1 до 6. Предполагается, что пластинка с одной звездочкой стоит 100 евро, а с шестью — это уже какие-то заоблачные деньги. К слову о … [обманах]. Несколько лет назад Покора купил у меня пару пластинок — за 180 и за 120 евро. После чего в его новой книжке я обнаружил, что у одной рейтинг четыре звезды, у другой пять. И вот сейчас на Ebay они стоят 500 и 600 евро соответственно и мне сложно эти пластинки приобрести обратно. Но к Гансу никаких претензий, он очень милый чувак. Думаю, на его на месте я бы поступил точно так же.

Цена на одну и ту же пластинку в России и за рубежом может разниться. Возьмем, к примеру, шведскую группу Handgjort — раскрученную и дорогую. На Ebay я продам ее ну, скажем, евро за триста, а здесь на нее можно хоть тысячу поставить, хоть полторы. Вообще, русские миллионеры — некий мем среди виниловых коллекцинеров в Европе и Америке. Раньше были японцы, которые все скупали со страшной силой (и именно поэтому в Японии сейчас так много хороших пластинок, сбереженных с особой японской тщательностью). А теперь русские: приезжают на какую-нибудь виниловую ярмарку и тратят безумные деньги, которые я лично даже в руках никогда не держал. Мне пишут друзья из-за границы: найди нам русского миллионера! На полном серьезе пишут — без шуток.

Многие коллекционеры не женаты. Это факт. Я вот менялся недавно с одним в Милане, и как-то мы за жизнь немного поговорили. Я сказал, что у меня двое детей, бла-бла-бла, жена, а он мне в ответ: мол, женитьба и пластинки, как гений и злодейство, две вещи несовместные. И сам он действительно не женат, такой рыхловатый дядька лет пятидесяти. Мне же очень повезло с женой — она все понимает и разделяет. К пластинкам относится как к неизбежному злу. Мне вообще кажется, что если у человека есть хобби, которому он посвящает по собственной инициативе большую часть жизни, то это лучше, чем когда у человека нет ничего, кроме работы и пивка вечерком.

Так получилось, что я на немецкой музыке больше специализируюсь. У меня там просто родственники живут, поэтому неудивительно, что немецких оригиналов у меня больше, чем остальных. Если пытаться одной фразой определить, чему я отдаю наибольшее предпочтение, то это приват-прессы, частные издания, вышедшие не на каких-то там лейблах, а напечатанные на деньги самих музыкантов. Я и диплом писал по обложкам пластинок: хотел, чтобы то, чем я занимаюсь по необходимости (учусь в Московском университете), каким-то боком было связано с тем, чем я занимаюсь для души (слушанием музыки и коллекционированием). Его, кстати, на «Звуках» можно почитать. Конечно, огромное количество вещей, которые я слушаю, на поверку оказывается жуткой фигней. Но это то, к чему ты должен быть готов, если ты коллекционер, занимающийся не тем, что и так все знают и ищут, а чем-то неизвестным. Но зато ничто не может заменить чувство, когда ты получил какую-то пластинку и она оказалась абсолютно гениальной. Знаете, это такой коллекционерский оргазм. Ради него я всем этим и занимаюсь».