«Это дикая, радикальная запись»: Кирилл Иванов о переиздании дебюта «СБПЧ»

Идею о переиздании мне предложил лейбл Vinylbox — это была задумка Сергея Русецкого, который, собственно, владелец лейбла и одноименного магазина. Мы с ним знакомы уже давно — я тогда еще работал продавцом в музыкальном магазине, а он был покупателем. В какой-то момент выяснилось, что мы интересуемся похожей музыкой, и мы начали обмениваться дисками. Записывали их тогда на болванки, у нас было потоковое копирование дисков из магазина — в основном за этим мы там и работали.(Смеется.) Продавали фирменные диски, при этом могли заказывать что угодно — мне кажется, не было другого такого магазина, где было бы триста фирменных дисков лейбла Tzadik, японский нойз, редкие концерты Зорна… В общем, просто самые маргинальные вещи, которые можно было бы найти. Мы могли их заказывать, потому что так или иначе получалось все это продавать — находили кого-то, кто готов был по 600 рублей все это брать с буклетом. А мы их копировали. И вот на этой почве мы с Сергеем и подружились. У него были какие-то диски, у нас была их куча, что-то он даже покупал — вышло так, что он был одним из первых людей, которые слышали еще демоверсии первого альбома, потом и сам альбом. Я ему все это показывал, понимая, что нас интересуют одинаковые вещи. Он сам был фанатом винила и в какой-то момент столько его скопил, что решил этим делиться и открыл Vinylbox. И вот недавно он позвонил и решил переиздать альбом — а мы и рады.

Переиздание именно дебютного альбома — это идея лейбла: Сергею нравится именно этот альбом, тут уже он сам решает. Мне это кажется интересным: я давно не переслушивал его, недавно как раз дошли руки — и это довольно дикая, радикальная запись. Мне она очень этим нравится. Возможно, он еще что-то рассказывает и о времени, когда был выпущен, — он вышел на довольно крупном лейбле, «Снегирях», был довольно массовым, о нем все писали… Но при этом по большому счету это нойзовый альбом с речитативом, сделанный очень специфическим способом, — то есть на самом деле маргинальная довольно вещь. И она, возможно, говорит о каком-то ощущении свободы, какой-то легкости, незашоренности, разнообразия, которых раньше было больше.

Я ощущаю очень сильно, насколько давно это было, — мы же как раз сейчас закончили запись шестого альбома. С другой стороны, сейчас я переслушал дебют и понял, насколько он важен: это первый альбом, тот, про который я думал, что его не издаст никто и никогда, с какой-то минимальной надеждой показывал его кому-то. Я его написал просто для того, чтобы подарить друзьям, — и так изначально и сделал. Поэтому, конечно, я тронут и счастлив, что его издают на виниле. У нас же самих были разные попытки что-то издать — были и значки, и винил к Record Store Day в прошлом году: там было всего два трека, но винил нарезал вручную наш приятель на специальных пластах. Я и сам фанат винила, у меня у самого есть коллекция пластинок — африканских в основном.

У нас была проблема с тем, что мы не смогли найти обложку. Ни в «Снегирях», ни у автора исходника не нашлось, а для того, чтобы растянуть изображение на пластинку, сканирования обложки для CD было бы мало — поэтому нам пришлось ее перерисовать. Ее в итоге перерисовала от руки Ольга Берковская, наш дизайнер, с которой мы все время работаем. Я даже рад, что мы сделали ее заново, что это не просто скучное переиздание, не просто копирование.

На презентации мы исполним альбом целиком — и мне кажется, в этом есть смысл. Есть же огромное количество фанатов именно этого альбома. Мы не играли эти песни уже довольно долго — только лишь изредка и некоторые, да и то в качестве сюрприза. Обычно они скорее вызывают удивление, потому что большинство людей нас сейчас знает по каким-то другим песням. Для тех, кому нравится именно первый альбом, и из уважения к этим людям мы хотим сыграть его от начала до конца.

Никакого отказа, отречения от этих песен не было — просто ты что-то делаешь, проходит время, и ты интересуешься чем-то новым. И мы сейчас практически на каждом концерте играем песню «Снуп». Все просто зависит от концерта. Мы поэтому и концерты играем разные: большие и маленькие, такие и сякие, на открытых и закрытых площадках. Хочется быть разными, хочется разных ощущений. Но к этому альбому я с большой любовью отношусь, это часть меня. Как я могу от него отказаться?! Это как от руки отказаться.

У меня была как-то раз история — прихожу я в «Солянку», а там звучит какая-то странная шумовая музыка. Я думаю, что же это такое? А оказалось, что это песня с первого альбома — ее Компаниец поставил. Для меня это все как машина времени. Я, наверно, слишком часто это повторяю, но мне кажется, что музыка — это самая мощная и, видимо, самая доступная нам машина времени, куда более точная и ясная, чем, например, фотография. Для меня это еще действеннее: я сам ее создавал — и я оказываюсь внутри нее. Я писал эту музыку, наверно, года с 2005-го — и она меня переносит в это время. Я очень хорошо помню ощущение счастья, когда альбом наконец вышел, по многим причинам: что это наконец получилось, что его кто-то слушает, что о нем что-то печатают. В том же году чуть раньше этого у меня родился сын — и все вместе дало невероятное ощущение: я рад, что у меня теперь есть повод все это сыграть.

Самые лучшие вещи — они же создаются неосознанно. Трудно проанализировать самого себя — редко создается что-то хорошее, если оно идет из головы, наоборот, какое-то дурацкое получается, вымученное. У меня не было никакой цели: я пытался какие-то смутные — как и всегда, впрочем, — ощущения или переживания, надежды и разочарования превратить в музыку. Так всегда бывает. Насколько это детский альбом? Не знаю — там засемплированные голоса детей моих друзей, какие-то погремушки я, по-моему, записывал на диктофон, мои подростковые пластинки; меня очень тогда полевые записи интересовали. Ничто не проходит просто так — у меня должен был родиться сын, я готовился к этому, думал про это, и многие песни это такая попытка с ним, еще бессловесным, поговорить.