Краткая гастрольная история Москвы от AC/DC в Тушино до Blur в «Коломенском»

«Монстры рока» в Тушино, 28 сентября 1991

Фантасмагорическое начало новой концертной эры: все главные люди тяжелого рока (Metallica, AC/DC, Pantera) на одной сцене; по неофициальным подсчетам — более полумиллиона собравшихся зрителей (при свободной возможности проносить алкоголь и отсутствии туалетов); стычки с милицией и ОМОНом; 53 госпитализированных.

«В 91 году мы с Борисом (Зосимовым, главой Biz Enterprises и основным организатором «Монстров рока». — Прим. ред.) ездили на музыкальную конференцию New Music Seminar в Нью-Йорке. Когда вернулись, буквально через пару-тройку дней грянул путч. Через неделю после этого Борис Краснов, который тогда тоже работал в Biz Enterprises, на какой-то тусовке встретил некоего Тристана Дейла, который был одним из советников Ельцина, — цэрэушник не цэрэушник, хрен его знает. К нему обратилась компания Time Warner: у них была идея отпраздновать победу сил демократии над империей зла большим концертом — и они искали местного партнера. Они знали только Стаса Намина, но после фестиваля «Рок против наркотиков» 89 года он был, скажем так, в черном списке. Мы с ними встретились, обсудили место (сначала был вариант Ходынки, но решили, что не стоит, слишком кровавая память) и состав — мы с Борисом предложили Pantera, которых тогда любили, и добавили наших «Э.С.Т.». У Зосимова был подход к премьер-министру Силаеву, он дал нам уникальное письмо, которое мы размножили, и с его помощью решали вообще какие угодно вопросы — помню, я с ним еще рассекал на «Чайке». Весь фестиваль мы сделали за три недели — ну и надо признать, что большую часть работы осуществили все-таки американцы. Везли немереное количество оборудования, использовали морскую пехоту, чтобы все построить, не спали днями и ночами — я им, помню, еду из «Макдоналдса» возил.

Было ощущение, что мы делаем что-то великое и экстраординарное, — хотя мы не знали, как сделать так, чтобы люди поверили, что AC/DC и Metallica действительно приедут. Дмитрий Шавырин, который тогда вел «Звуковую дорожку» в «МК», один из выпусков чуть ли не целиком посвятил рассказу про то, что «Монстры рока» — это реальность. Ждали больше миллиона людей, пришло где-то около 500 тысяч. Безопасность обеспечивало огромное количество милиции — но никакого опыта проведения таких мероприятий у них не было. Милиция пыталась как-то направлять потоки людей, чтобы не было давки, а это воспринималось как агрессия, в них кидались бутылками, была даже драка, из-за которой мы приостанавливали концерт и успокаивали людей. Вообще, это было знаковое событие: несмотря на все побоища, у иностранцев остались очень хорошие впечатления, мы что-то сделали важное для репутации рынка и страны».

Майкл Джексон в «Лужниках», 15 сентября 1993

Первый концерт в Москве крупнейшей мировой поп-звезды: организовывала его фирма, никогда не имевшая дела с шоу-бизнесом (и вскоре обанкротившаяся), Джексон выступал под проливным дождем на Большой спортивной арене «Лужников», которая вскоре была закрыта на реконструкцию, сам музыкант написал про свой вояж грустную песню «Stranger in Moscow».

«Важно, что это был 1993 год. Дело было даже не в том, что жрать было нечего, а в том, что никто никому не верил, все друг друга обманывали, все жили в атмосфере тотального недоверия. Майкл Джексон приехал в самый разгар этого кошмара. Когда о концерте объявили, никто не поверил, что он будет. Я тоже не поверил, но билеты купил — в кассах «Лужников», где не было ни одного человека. В итоге на самом концерте я стоял пять часов перед самой сценой под проливным дождем, слушая песни The Beatles (которых я очень не люблю). Стоял и не верил, что концерт будет. К тому же в «Лужниках» мы впервые столкнулись с тем, что артист выходит на сцену, когда становится темно. На билете было указано 19.00 как время начала; все, само собой, пришли заранее (я с девушкой вообще пришел к пяти) — а концерт начался только в девять вечера. И когда пошел четвертый час ожидания, на стадионе, как мне кажется, не осталось ни одного человека, который бы верил, что концерт состоится. Было полное ощущение, что всех снова обманули. К тому же Самвела Гаспарова, который Джексона привез, очень все не любили. Он не имел никакого отношения к организации концертов, был мужем актрисы Натальи Вавиловой и режиссером-документалистом, и против него была развернута настоящая информационная война — везде писали, что концерта не будет. Но он все-таки состоялся. И был настолько крут, что некогда было дышать. Может быть, поэтому все, что было до него, запомнилось гораздо отчетливее. Во-первых, проливной дождь. Футбольный газон был укрыт какими-то полосами ковролина, и люди брали этот ковролин, поднимали его над головами и в таком вот виде ждали концерт Майкла Джексона. Во-вторых, огромные толстые негры, которые терли сцену вафельными полотенцами. Кто-то из толпы им все время кричал: «Чего ты трешь? Это ж Россия!» В-третьих, само появление Джексона. Он выпрыгнул на сцену будто из-под земли и застыл неподвижно на какое-то время. Толпа притихла, слышно было только, как люди перешептываются: «Это кто? Он живой? Да вроде пар изо рта идет». А потом началась песня «Jam», он сорвался, начал танцевать, и только тогда все поверили, что Майкл Джексон действительно приехал. Потому что никто другой так танцевать не мог».

Фестиваль «Бритроника», апрель 1994

Первая попытка сделать в Москве фестиваль злободневной новой музыки — стараниями Артемия Троицкого в город приезжает дюжина знаковых британских электронных артистов. Впрочем, выясняется, что городу пока не до того.

«Это, конечно, казус, хоть и легендарный. Делал я это за деньги Британского совета, хоть и сам вложился изрядно и большую по тем временам сумму потерял. Приехали все главные на тот момент английские электронные деятели — Афекс Твин, Autechre, Banco de Gaia, Seefeel, Transglobal Underground — я полный список уже даже не вспомню. И выяснилось, что Москве они совершенно не нужны. Это была жуткая картина — огромный зал МДМ, где проходил главный концерт фестиваля, а там на танцполе 200 человек, притом что рассчитан он на полторы тысячи. С организацией тоже была масса накладок — и с охранниками драки были, и Афекс Твин отравился и так далее. Вообще, куда больше, чем этой историей, я горжусь концертами, которые делали мы с Caviar Lounge в нулевые. Suicide, Tuxedomoon, Лидия Ланч, Джейн Биркин, Майкл Джира — больше сотни отборных артистов. Это, я считаю, были лучшие концерты в Москве ever».

Дэвид Бирн в ДК Горбунова, 11–12 октября 1994

Промоутер Игорь Тонких начинает возить в Москву независимых музыкантов, широко известных в узких кругах, — тем самым упрочняя их местный, локальный культ. Экс-лидер Talking Heads выступает второй раз в день «черного вторника», но его все равно пять раз вызывают на бис: многие очевидцы считают, что именно бенефисы Бирна были лучшими концертами в гастрольной истории города.

«То были веселые аналоговые времена: факсы вместо имейлов, никаких электронных билетов и банковских карт… Зато была Горбушка — как первая социальная сеть, где есть все: аудио, видео, группы по интересам, маркетинг, дистрибуция. Перед Бирном я пригласил выступить БГ, чем невольно подложил последнему свинью: их последовательными сетами были продемонстрированы в первую очередь не развитие и интерпретация наследия Talking Heads в отдельно взятой стране, но пропасть, и прежде всего исполнительская. Бирн был фантастически хорош! И да, это был «черный вторник», когда за один день на ММВБ курс доллара вырос в полтора раза, и мы вынуждены были соответственно поднять стоимость билета. Уже через 3 дня курс вернулся на прежние позиции, но — знал бы прикуп…»

Дэвид Боуи в Государственном Кремлевском дворце, 18 июня 1996

Боуи в третий раз приезжает в Россию (в 70-х он дважды бывал в СССР) и в первый раз — с концертом. В аэропорту поклонники встречают его с караваем; Боуи проводит в России неделю, но очень редко выходит из гостиничного номера, где готовится к биеннале во Флоренции и борется с простудой. На концерте Боуи обнаруживает перед собой сидячий зал Дворца съездов, играет полуторачасовую программу, на которую публика почти не реагирует, едва ли не плачет и обещает больше в Москву не возвращаться.

«Боуи был ужасно расстроен. Концерт был в Кремле, и, конечно, люди, которые сидели в первых рядах, сидели, как они привыкли сидеть. Но они сидели не потому, что они не любили Дэвида Боуи. А потому, что у нас такая культура: люди привыкли, что в Кремлевском дворце проходят правительственные концерты. К сожалению, я не смогла это донести до него так, чтобы он понял. Вообще, это был неприятный концерт. У него была одиозная помощница Коко, которая с ним уже 40 лет, — старая дева, влюбленная в босса, от нее весь шоу-бизнес потрясывает. Она к нему вообще никого не подпускала. И как только я их встретила в аэропорту, я поняла, что она меня ненавидит. Они были здесь 10 дней — представляете, как они за это время вынесли мне мозг? Но настоящая проблема была только одна — Боуи не мог понять, как это люди могут сидеть на концерте сложа ручки» (из интервью Денису Бояринову для OpenSpace).

Nick Cave & The Bad Seeds в ДК Горбунова, 16–17 июля 1998

Возможно, высшая точка промоутерской деятельности фирмы Feelee: к моменту гастролей Кейва в России вокруг него уже складывается порядочный культ; само выступление воплощает героиновый шик в лучших его проявлениях; после Бликса Баргельд танцует на крыше «мерседеса» Дмитрия Ханкина — в общем, концерты быстро превращаются в легенду.

«Над концертом Кейва мы работали практически 4 года: Feelee Records издали «Let Love in» еще в 1994 году, а появившийся чуть позже дуэт с Кайли Миноуг «Where the Wild Roses Grow» зазвучал вообще из каждого окна. Сложился очень красивый пазл: своевременное появление большого артиста на пике популярности в лучшем (еще с Бликсой) составе. Оставил самые лучшие воспоминания и сам концерт, и последующая поездка в Питер с группой. Помню, скажем, такую сцену: 18 июля 1998 года, часа три-четыре утра, пустой вагон-ресторан. В полумраке вдоль прохода из одного конца вагона в другой и обратно под песню Джорджа Майкла «Freedom», пританцовывая и напевая, двигается человек в костюме. Таким мне и запомнился Ник Кейв».

The Rolling Stones в «Лужниках», 11 августа 1998

Апофеоз предкризисного московского культурного бума: за неделю до дефолта стадионный концерт дает одна из главных рок-групп мира. Как и до этого на Майкле Джексоне, так и после этого на U2 — идет дождь.

«Мы отчаянно хотели сделать этот концерт — ну и еще предложили группе огромную по тем временам сумму почти в 2 миллиона долларов. За неделю до шоу в Москву приехали 52 грузовика с оборудованием и почти 250 человек персонала, менеджмента и друзей музыкантов: техбригада при нашей помощи строила сцену и прочие объекты, а «тусовка» отлично проводила здесь свободное время — гольф, бильярд, прогулки по Москве, а после шоу Мик Джаггер в компании с Артемом Троицким тусовался в клубах, причем без охраны. Сам концерт прошел прекрасно, но нам было не до веселья — дефолт уже начался, рубль обвалился в четыре раза, и после получения денег за проданные билеты мы остались с огромными кредитными долларовыми долгами. Партнеры благополучно разбежались, а мои друзья шутили, что я точно не помру с голоду, потому что теперь могу выходить на перекресток с табличкой «Я делал The Rolling Stones».

Red Hot Chili Peppers на Васильевском спуске, 14 августа 1999

Немыслимый по нынешним временам концерт: прямо под стенами Кремля телеканал MTV в честь своего дня рождения устраивает бесплатный концерт одной из самых громких и хулиганских рок-групп мира, только что выпустившей свой самый успешный альбом «Californication», — и тем самым окончательно обессмерчивает себя в сердцах поколения 90-х. Слухи о московском загуле музыкантов RHCP ходят еще долго после их отъезда.

«Это был один из последних таких массовых концертов (народу было не меньше 200 тысяч человек) на Красной площади. Я была фанаткой группы с 1991 года, и для меня приезд Red Hot Chili Peppers означал, что нет больше никаких границ, мир открыт. Получилось так, что все три дня их пребывания в Москве я провела вместе с музыкантами: возила их по интересным местам, водила в рестораны. Конечно, они оказались не совсем такими, какими казались по клипам и интервью. Энтони Кидис оказался не очень общительным парнем, Джон Фрушанте вообще заперся в номере отеля и почти не выходил оттуда, зато Фли и барабанщик группы оказались отличными ребятам. Фли просто потряс всех своей эрудицией. Например, он заявил, что обязательно должен посетить Елоховский собор и дом Булгакова. (Причем загаженный подъезд Булгаковского дома ему понравился даже больше, чем экскурсия в собор.) Еще мы посетили знаменитый в то время клуб «XIII», после которого — уже утром — пошли съесть по куску пиццы в какое-то заведение неподалеку. Посетителей не было, мы поставили песню «Give It Away» и рубились под нее вдвоем с Фли в пустой пиццерии. А концерт был просто невероятным. Единственное — что они не разделись догола, как это было принято у группы на концертах, но, наверное, это и к лучшему».

Placebo, Tindersticks, Red Snapper и Deftones, июнь 2001

Впервые жители Москвы могут на неделю почувствовать себя так, будто они в Лондоне, — во всяком случае, в культурном смысле: несколько дней подряд в городе играют на тот момент новые и свежие зарубежные группы самого разного профиля — так на международный рынок громко выходит новый существенный игрок, концертное агентство «Мельница».

«Когда мы откатали практически всех русских артистов, включая «Чайф» и «Сплин», стало ясно, что надо двигаться дальше — тем более что и наши музыкальные предпочтения тоже всегда были расположены за рубежом. Когда мы тогда привезли Placebo и Deftones, группы были еще почти не раскручены. Мы тоже только начинали. Ситуация на рынке была совсем другой — мы тогда установили цены на билеты в 15 долларов, и для людей это было очень дорого. Запомнилось в первую очередь то, что музыканты, которых я считал почти богами, оказались довольно симпатичными и простыми в общении ребятами. У меня до сих пор где-то лежат фото, где мы с молодым Брайаном Молко запечатлены вдрызг пьяные в клубе «Республика Beefeater». Там же мы напились с Deftones. Ну время такое было, сейчас я давно уже себе такого не позволяю. Еще я тогда как раз понял разницу между британцами и американцами — они на самом деле сильно отличаются. Английский менеджмент Placebo был довольно высокомерным, к нам относились не то что как ко второму сорту, но как к чему-то вроде, когда не выполнялись какие-то мелочи по договору (мы же тогда были молоды, и договор для нас существовал только в самых главных пунктах), они на это реагировали очень ревностно и брезгливо. А менеджеры Deftones были открытые, простые, понимали, что мы только начинаем, и отнеслись к нам как-то по-братски. Все концерты были очень крутые, люди пребывали в экстазе, мы были возбуждены, верили в успех — однако результат был довольно плачевным, много денег мы потеряли. Впрочем, это окупило себя впоследствии. До того, конечно, в России ездили большие артисты, но вот таких групп среднего уровня популярности почти никто не привозил. Мы в некотором смысле распечатали новую эпоху. Открыли дверь».

Пол Маккартни на Красной площади, 24 мая 2003

Первый в истории страны концерт экс-участника The Beatles становится почти что государственным праздником: в первом ряду VIP-партера на Красной площади сидит президент Путин, до того принявший сэра Пола в Кремле. Через десять лет Маккартни будет писать тому же Путину письма в поддержку Pussy Riot и показывать на своих американских концертах соответствующий баннер.

«Для людей моего поколения Маккартни — это нечто большее, чем просто известный музыкант. Для нас он — часть The Beatles, которые нашу жизнь во многом сформировали. Я сам купил два билета — на себя и на сына своего. Мало того, я, как совершеннейший идиот, пошел на концерт со своей картинкой, которую решил подарить Полу Маккартни. Я осознавал весь кретинизм этого поступка, потому что я знаю, что происходит с картинками, которые мне дарят, — они недолго хранятся, поверьте. Но у меня была просто какая-то биологическая потребность отблагодарить человека за все то хорошее, что он сделал для меня и моей жизни. Могу сказать, что это был лучший концерт, который я видел за всю свою жизнь. По совокупности звука, света, того, что происходило на сцене и как это происходило. А также по составу гостей, которые прибыли на концерт. Путин пришел ко второй половине. Лужков тоже был. Очень смешная картина была за кулисами: у шатра, где располагался Маккартни, перед концертом все наши министры — и, кажется, даже Михаил Горбачев — стояли, как школьники, в очереди за автографом. Я с трудом представляю себе такую картину c любым другим артистом на нашей планете. Передал ли я свою картинку? Конечно. Дело в том, что концерт спонсировал «Альфа-банк», а мы в приятельских отношениях с руководством».

Первый фестиваль Avant в клубе Gogol’, 22 мая 2004

Первый фестиваль эпохи победившего MP3: промоутер-энтузиаст и основатель клуба «Авант» Максим Сильва-Вега устраивает фестиваль молодых независимых групп, тем самым доказывая, что и у них есть платежеспособная аудитория. Первый Avantfest проходит совсем камерно (зато там играет превосходная в тот момент американская группа Xiu Xiu) — но потом становится ежегодной приметой московской концертной жизни.

«Посетив в начале 2000-х несколько фестивалей в Европе, я проникся атмосферой этих мероприятий — атмосферой творческого обмена и знакомства с новой интересной музыкой. И подумал: почему нам не сделать подобный инди-фестиваль в Москве? В начале 2004-го я стал ходить по спонсорам и редакциям музыкальных журналов с целью заручиться поддержкой и не делать фестиваль на свои деньги, но нигде не встречал взаимности. Они просто не понимали, что это за мероприятие — инди-фестиваль: и не рок, и не поп. Пришлось рискнуть, вложить какие-то свои средства, но этого было недостаточно. Мне помогла Соня Соколова из «Звуков.ру», которая, впечатлившись моей идеей, нашла спонсора. В итоге нам удалось собрать очень интересный и разноплановый состав — американцы Xiu Xiu, которые тогда были очень «свежей» группой, несколько отечественных проектов: дебютанты Silence Kit, уважаемые Tequilajazzz, Пелагея, которая выступала у нас, а теперь дает концерты в «Крокусе». Все прошло отлично, хотя и делалось фактически на коленке: публики было много, и это была именно та публика, на которую мы рассчитывали. В сущности, все это «авантовское» движение было во многом эмоциональным и спонтанным шагом, который со временем вылился в ежегодную историю негромкого и независимого фестиваля».

King Crimson в ГЦКЗ «Россия», 12 июня 2004

Концерт величайшей прог-рок-группы в истории был важен не только сам по себе, но и тем, что стал воплощением мечты Александра Чепарухина — самого пылкого и риторически одаренного московского промоутера: впоследствии он привезет в Москву Kraftwerk и Джона Зорна, будет делать фестивали в Перми и Казани, но именно выступление Роберта Фриппа и его группы было в некотором смысле главным, чего Чепарухин хотел достичь в профессии.

«Я практически всегда привозил всех для себя. Когда меня начинают оценивать по каким-то профессиональным канонам, даже когда просто промоутером называют, мне как-то не очень уютно. Приезду King Crimson предшествовал мистический момент. Я начинал с того, что организовывал в конце 90-х концерты Kronos Quartet и Майкла Наймана. И вот мы сидим как-то с моим партнером Сашей Львовским в офисе и думаем, как неплохо у нас идут дела, и что здорово было бы пригласить King Crimson — это моя любимая группа детства и юности. И тут звонит телефон: «Hello, it’s Robert Fripp». «Роберт Фрипп?!» — уточняю я, думая, что это разводка. «Да, я играю на гитаре, один из моих проектов называется King Crimson». Далее последовал часовой монолог Фриппа о том, на каких условиях они готовы приехать, я, естественно, на все соглашался. Выяснилось, что Майкл Найман или кто-то из его окружения положительно отозвался о работе с нами. Мы обо всем договорились, но случился дефолт, и концерт пришлось отложить на 5 лет.

Ко мне долго подкатывал один товарищ из «Ночных волков», чтобы я привез King Crimson в их клуб Sexton. Накануне концерта в ГЦКЗ «Россия» мы со всеми участниками группы поехали туда на вечеринку, с нами еще была Инна Желанная со своими музыкантами. Меня спросили, могут ли они выступить; я ответил, что Желанная точно, а King Crimson — маловероятно, но кто знает. Но усталость стала сказываться, да и бухнули все немножко, и стало понятно, что уже не до этого. В итоге к нам подошли устрашающего вида «Ночные волки» и стали спрашивать, почему я их обманул и почему не играют King Crimson. Пошли угрожающие жесты и реплики, мне стали говорить, что эти люди просто не выйдут из клуба. Эдриан Белью (гитарист King Crimson —Прим. ред.), который уже плохо держался на ногах, берет у Желанной гитару и говорит: давай я попробую что-то сыграть. А меня в это время затаскивают в какую-то комнату, один из байкеров снимает ремень с пряжкой, обматывает вокруг руки и говорит: «Ну что, будут они играть или нет? У нас тут серьезные уважаемые люди собрались, мы им King Crimson обещали». И когда я уже готовлюсь как минимум к пыткам, приезжает Хирург, выслушивает все, поднимает руку и царственно говорит: «Отпустите их». Зато потом музыканты мне говорили, что выступление в Москве было одним из лучших по атмосфере и по звуку в истории группы. Даже сам Фрипп, который обычно не выходит на поклон и вообще невероятно скуп на эмоции, после концерта кланялся залу, приложив руку к сердцу».

Franz Ferdinand в «Б2» и на фестивале «Максидром», 20–21 мая 2005

Модная английская рок-группа приезжает в Россию, только-только став большими звездами, — едва ли не первый прецедент такого рода плюс, кажется, первый клубный солдаут в истории Москвы. С этого момента Franz Ferdinand — русская народная группа.

«Когда мы только договаривались с Franz Ferdinand, неожиданно вмешалась другая группа промоутеров и стала пытаться подписать их на крупный московский фестиваль, который должен был пройти примерно в это же время. Это вообще свойственно нашим промоутерам практика. Но концерт нам все равно удалось сделать, и был полный аншлаг. Другое дело, что одним из условий менеджеров и музыкантов Franz Ferdinand были недорогие билеты, долларов по 30, по-моему. На наше счастье у нас появился солидный спонсор — оператор мобильной связи. Сами музыканты оказались отличными ребятами, правда, у лидера группы Алекса Капраноса за несколько часов до концерта украли ноутбук, где были его новые треки. Расстроился он очень сильно, ломал стулья в гримерке, мы думали, он не выйдет на сцену, но он вышел и выложился по полной. Как и все остальные. Кстати, от концерта на фестивале они тоже в итоге не отказались, но сыграли всего полчаса и, по свидетельствам очевидцев, не так драйвово».

Второй Пикник «Афиши» в парке «Красная Пресня», 30 июля 2005

Первый Пикник прошел на странной площадке около «Лужников» и кончился тем, что музыку вырубили милиционеры. Настоящая история первого московского фестиваля европейского формата началась через год в парке «Красная Пресня».

«На второй год мы перенесли Пикник «Афиши» в парк «Красная Пресня», и фестиваль наконец стал похож на то, каким он задумывался — и каким его знают до сих пор: атмосфера послеполуденного отдыха на лужайке, разнообразие всяких садово-парковых занятий и не самые очевидные западные хедлайнеры на музыкальных сценах. При выборе артистов мы действовали по фирменному принципу «Афиши» 2000-х — «Как скажем, так и будет»: самой крупной величиной была шотландская группа Sons & Daughters (крутизна которой была обусловлена тем, что нам они очень нравились, и Максим Семеляк уже успел отписать хвалебную рецензию на их альбом). В их тени несколько терялся французский состав M83 — что по нынешним временам выглядит, конечно, странно; дальше шли бессчетные финны, шведы и венгры, к которым был неравнодушен тогдашний продюсер фестиваля Гриша Гольденцвайг, — честно говоря, чтобы вспомнить их названия, мне сейчас пришлось бы залезть в «Википедию». Тем не менее, в 2005-м слова «новая финская построк-группа» еще притягивали публику. Ну или само сочетание парковой неги с какими-то незнакомыми, но увлекательными звуками подействовало на людей магически. Или — еще одна версия — вход тогда был бесплатным, по предъявлению журнала. Так или иначе, народу набилась чертова уйма, и, в общем, у всех, кто был причастен к созданию фестиваля, на финальных залпах салюта было ощущение, что мы первыми в этом городе правильно собрали какой-то важный пазл, и это начало большой прекрасной истории. Так оно и вышло».

Мадонна в «Лужниках», 14 сентября 2006

Этапное событие не только в смысле уровня артиста (в конце концов, были уже и Джексон, и еще много кто) — кажется, это был первый прецедент, когда большой западный концерт столкнулся с неожиданным противодействием: против Мадонны митинговала православная общественность, а само выступление в итоге пришлось перенести с Воробьевых гор в «Лужники».

«Компания Live Nation, которая занималась гастролями Мадонны, тогда нуждалась в российской принимающей стороне — и выбрала нас. Концерт первоначально планировался к проведению на Воробьевых горах, но у нас было не очень много времени для подготовки, и в последний момент ГУВД Москвы не согласовало место проведения и наложило вето, хотя билетов было продано уже больше 35 тысяч. Официальная причина была в том, что они не смогут обеспечить безопасность, но я думаю, что были еще и внутренние нюансы — все-таки мы петербургская компания и вызвали достаточно серьезный переполох на московском рынке. Так или иначе, нам пришлось в срочном порядке, чуть более чем за неделю, переносить все на стадион «Лужники», что сказалось на итоговом количестве людей: многие возвращали билеты, вообще ажиотаж и спекуляция достигли сумасшедших размеров. Но главное, что в итоге героически концерт состоялся. И вся эта история повлияла на нас скорее в образовательном плане, это было одно из первых мероприятий такого масштаба, которые мы проводили, — и справились».

Эми Вайнхаус на открытии ЦСИ «Гараж», 12 июня 2008

2000-е — это еще и эпоха корпоративов: Кайли Миноуг выступала на частной вечеринке задолго до того, как приехала в «Олимпийский»; Pet Shop Boys в 2005-м сыграли на московском Live 8, потому что оказались в городе в связи с несостоявшейся свадьбой Ксении Собчак; из-за бума заказников, организаторы которых готовы платить артистам любые деньги, растет ценник и на концерты для обычной публики. Пожалуй, самый известный прецедент такого рода — выступление Эми Вайнхаус, на тот момент — одной из главных певиц мира, — на открытии «Гаража», сделанного на деньги Романа Абрамовича.

«Вайнхаус, скорее всего, привозили непосредственно люди Абрамовича или какие-то западные агентства, к нашим они вряд ли обращались. Там гонорар, по слухам, был около 2 млн долларов. А вообще все корпоративные или полузакрытые концерты подрывают рынок. Недавно Bacardi привозили Die Antwoord и Twin Shadow — за 3–4 их нормальных гонорара, 150–200 тысяч долларов примерно. Понятно, что теперь у их менеджмента крышу сорвало. Или вот в 2009-м, в разгар кризиса на день рождения жены олигарха Рашида Сардарова (он славен, среди прочего, тем, что первым в Москве купил себе «Роллс-ройс») привозили Элтона Джона — он выступал в театре Станиславского за 1,5 миллиона евро. Плюс райдер: перелет на частном самолете, тот же «Роллс-ройс», президентский номер московского отеля Ararat Park Hyatt. Плюс Cirque du Soleil на разогреве — это еще 250 тысяч евро; плюс Ваня Ургант в качестве ведущего — еще пару десятков тысяч; в общем, считайте сами. Другой пример — Тони Брэкстон на корпоративе одной известной металлургической компании в Доме Пашкова, только снять который стоит 3 миллиона рублей плюс свет, звук, генераторы электричества. «Виртуозы Москвы» Спивакова, значит, разогревают, Тони Брэкстон отплясывает, а в левом крыле люди сидят в действующей библиотеке, книжки читать пытаются».

U2 в Лужниках, 25 августа 2010

Последний большой концертный бастион: самая кассовая рок-группа мира выстраивает в Лужниках исполинскую сценическую конструкцию, напоминающую огромного паука, — и под проливным дождем играет концерт в Москве, изможденной дымом от лесных пожаров. А в самом конце Боно исполняет дуэтом с Юрием Шевчуком «Knocking On Heaven’s Door».

«У U2 долго не получалось к нам приехать, не потому что они не хотели. Просто не складывалось. Собственно, и тур «360°» они задумали отчасти для того, чтобы приехать туда, где ни разу не были. Я вообще считаю, что групп, которые не выступают где-то по политическим мотивам, нет. Обычно группа приезжает — и если есть, что сказать, говорит. Боно вот с Медведевым встретился; Маккартни, когда общался с Путиным, поставил ребром вопрос о запрещении противопехотных мин. Короче говоря, нормальные артисты нормально себя ведут. Инициатива по встрече с Медведевым, естественно, исходила от самого артиста — Боно вообще большой любитель бесед с политиками. Организовать это было дико сложно — чего не скажешь об их встрече с Шевчуком. Скажем так, выход Юрия Юлиановича на сцену для организаторов была сюрпризом. Понятно, что у многих потом стали возникать вопросы: а зачем это было, и что это вообще был за жест? Да никакой это не жест — просто артисты так решили. Основной закон шоу-бизнеса знаете? Артист — король, и он делает все, что он хочет. Что касается прибыли, то я просто напомню, что это было лето 2010-го, когда мы все тут чуть не умерли от дыма лесных пожаров. Билеты расходились не так уж бойко, но были к этому готовы. Понимаете, про U2-то все всегда думали, что они к нам никогда не приедут, — поэтому самые ярые фанаты давно съездили на их концерты в Европу и Америку».

«Я договорился заранее и привел к Боно Юру и Чирикову за час до концерта, мы ему рассказали про Химкинский лес, он посочувствовал — и предложил спеть «Knockin’ On Heaven’s Door». Шевчук ответил — мол, no English, sorry. Тогда мы скачали песню из сети, я сочинил к ней русскую рыбу, а Юра ее поэтически облагородил — и спел. И после концерта был очень блаженным, хотя не выпил ни грамма. Моей дочке Лидии в тот момент был ровно месяц — и Боно ее благословил и поцеловал в темечко».

Лето-2013: Park Live, «Субботник» и Пикник «Афиши»

Апофеоз московской гастрольной истории: три уик-энда подряд в городе проходят фестивали с лайнапом сокрушительного уровня — The Killers, Земфира, Arctic Monkeys, Foals, Blur, Ля Ру и так далее, и так далее, и это еще не считая выступающих незадолго до или вскоре после Depeche Mode, Green Day, The xx и прочих. Этим летом Москва — полноправная европейская гастрольная столица; весь вопрос в том, хватит ли у ее населения денег на все это культурное изобилие.

«Нам хотелось сделать фестиваль со своевременными артистами — теми, кто сейчас выступает в Европе и Америке. Конкуренция за хедлайнера, конечно, была колоссальная — и не столько с отечественными коллегами, сколько на глобальном мировом уровне. Но с Arctic Monkeys мы давно вели переговоры и как-то быстро ударили. А Джесси Уэйр, например, подписал до того, как вокруг началась медиаистерия, — чем очень довольны. Вообще, многим иностранцам даже пришлось отказать, так как в первый год у нас будет всего одна сцена. Но мы будем развиваться — посмотрите, с чего начинался «Гластонбери».

А вообще, круто, что в Москве за три недели столько всего произойдет. Конечно, в Англии за лето проходит в 50 раз больше фестивалей, чем в России, — но у них фестивальный досуг очень популярен, у него долгая история, а у нас это только начинает развиваться. Да, три фестиваля подряд — это немного аномально, но здоровая конкуренция — это, вообще-то, хорошо, это стимулирует работать лучше. Дальше, я думаю, количество фестивалей только увеличится — но не факт, что все просуществуют долго. Инвесторы, далекие от шоу-бизнеса, всегда бредят фестивалями. Это как когда 10 лет назад вышел первый «Антикиллер», стал успешным, и все подумали, что снимать кино — это легко, модно и прибыльно. И стали режиссерами. А жены и любовницы — актрисами. Но время расставило все на свои места. Вот с концертным бизнесом — то же самое.

Почему именно сейчас? Идет смена поколений. На «Субботник» придут молодые ребята, которые родились в 90-х. Это совершенно новые люди, очень активные и интересующиеся. Та же «Афиша» внесла свой ощутимый вклад в формирование их мировоззрения — ну и Пикник сделал свое дело. Вот для этого поколения мы и работаем».

«Мне кажется, это нормальное развитие. И мне все нравится. У «Субботника» очень крутой лайнап, хотя я не совсем понимаю, какое у него может быть развитие, кто туда может приехать в следующий раз? Сегмент-то фестиваля все-таки достаточно односторонний, хоть и мощный, не объемный. Что касается Пикника — чем дольше я им занимаюсь, тем больше понимаю смысл, и тем спокойнее и интереснее работать. Всякий раз, когда мы начинаем строить состав, я сначала думаю: блин, куда нас мотает? А когда все закончено, понимаю, что получилось шикарно — интеллигентно и по-взрослому. И потом, Пикник — это действительно фестиваль, самое красивое приключение лета, если угодно. Ну а Park Live — это уже тяжелая артиллерия. Это чисто музыкальный фестиваль, на котором нет никаких особых стилистических ограничений, это праздник для меломанов с максимально широким спектром артистов. Сейчас, может быть, не все улавливают идею, но мы будем ее развивать: мне хочется, чтобы там было пять-шесть очень разных сцен, тем более что ВВЦ для этого идеально подходит — там и павильоны есть, и Зеленый театр, и открытые пространства. В общем, хочется из Park Live сделать городской фестиваль номер один. Одна ли это аудитория? Да, она пересекается. Но сейчас у всех аудитории пересекаются. В любом случае, ничего плохого для людей в происходящем я точно не вижу. Да, есть возможность, что кто-то из организаторов потеряет деньги или обанкротится, — но такова жизнь, таков бизнес, что тут поделаешь».