Что это было

Пустая, исхоженная вдоль и поперек тема для разговора, но надо признать: то, что происходит на «СКИФе» из года в год, может происходить только в Петербурге. Если слову «беспонтовость» сделать памятник — будет вот этот бывший кинотеатр «Прибой», сейчас — Центр современного искусства им. Сергея Курехина, где трижды в год Наталья Подобед собирает фестивали — непосредственно «СКИФ» и его тематические ответвления «Этномеханику» и «Электромеханику».

Все в Центре современного искусства делается медленно. Говорят, что это потому, что мало денег, но, кажется, на самом деле — потому что медленно. Послужной список касательно собственно искусства невелик — два проекта в рамках программы «Главное вовремя спохватиться» — «Видео на коленке» «Синих носов» (2009) и видеоретроспектива Олега Кулика (2008) плюс что-то по мелочи. Не Тейт-Модерн, прямо скажем. Плюс — в последние два года — культурный взаимообмен с пермяками и премия имени Курехина (тоже, впрочем, запомнившаяся больше как курьез). В здании «Прибоя» ремонт проводился не до конца; на реконструкцию до 2014 года его обещают закрыть последние пять лет. В общем, все делается так, как будто на дворе девяностые.

И тем не менее: применительно к фестивалю это, наоборот, звучит как похвала. Общим местом стали слова о том, что концерты сейчас в России не собирают людей, гонорарные ставки артистов завышены, что молодых групп предостаточно, и неплохих, но все как-то не так. Происходящее на «СКИФе» больше всего и правда похоже на девяностые: когда в хиреющий Дом культуры привозят, скажем, Einstuerzende Neubauten — и тогда нудеж про концертную или звукозаписывающую индустрию, аппаратуру и логистику, грамотную работу с букингом, продажи билетов и плохой пиар отпадает как-то сам собой. Приходят все: кто с района и рядом живет, плюс те, кто сегодня дембельнулся и решил погулять на дискотеке, плюс те, кому старший брат записал EN на кассету, не зная, что на самом деле записал Ministry, плюс те, кто обычно ходит в ДК Ленсовета на гастроли юмористов, плюс те, кто дружил с Курехиным и Тимуром Новиковым (в Петербурге причисляющих себя к последним — полгорода, они считают себя поверенными этих двоих, даже если Новиков или Курехин просто попросили однажды передать им штопор). Происходящее на «СКИФе» — кутерьма и хаотичное сосуществование людей, которые вряд ли замечают друг друга на улице, и в воздухе висит соответствующее. «Я только что познакомился со старообрядцем и сказал ему, что всех этих красивых молодых из Москвы, которые сюда приперлись, надо расстрелять». «Я ехала в одном поезде с Муджусом, и он покупал сосиску в тесте». «Мы из клуба, вроде «Молоко», и у нас вписка на плюс десять». «Я ни разу не платил за билет — в ЛДМ лазал через крышу, а здесь вот между стеклами пролезаю». «На «Пустых холмах» кормят-то получше». Майкл Джира в ковбойской шляпе подписывает диски, арт-панк-группа The Ex, объездившая полмира, скромно стоит в стороне и принимает поздравления от случайных людей, плещущих им пивом на футболки («были у вас первый раз в 1990-м, как здорово, что ничего не меняется»), тем временем на втором этаже группа «Есть Есть Есть» начинает свое выступление фразой «Сейчас мы вас обоссым» (не обоссали).

Дело не в кутерьме — подумаешь, для рок-фестиваля обычное дело-то, а в том, как это все работает; непостижимо. Каждый раз — как счастливая случайность. Даже угасившиеся, сошедшие с дистанции («СКИФ» — это марафон на десять часов и на две ночи подряд) просыпаются на деревянных стульях бывшего кинотеатра или на полу и робко пытаются вписаться в двери если не с довольным лицом, то хотя бы с чувством выполненного долга. До открытия метро еще час холодного весеннего утра, по улице ездят поливальные машины, пешком до «Василеостровской» — полчаса.

Плюс ко всему «СКИФ» — это история победы конкретно одного человека, Натальи Подобед, собирающей его все последние годы. Сколько она слушала упреков про организацию и про это здание (на самом деле, если вдуматься, прекрасное здание: во-первых, деревянные ряды кресел, где удобно спать; во-вторых, акустика советского кинотеатра — там ни разу не было проблем со звуком; к черту эту реконструкцию до 2014 года). Сколько раз огрызались бывшие коллеги, сколько раз журналисты отписывали в духе «ну, по составу артистов — терпимо, только вот две сосиски с кетчупом за 50 р. — это перебор» (это и правда как-то слишком, еще и называется — «сосиски по-скифски»). К тому же среди петербургских клубных групп отзываться через губу о «СКИФе» считается хорошим тоном. «Звукорежи искали провод полчаса» (ну так возьмите запасной); «Наташа на нас забила» (естественно, у нее подряд 20 групп за одни сутки); «секьюрити не пустили в гримерку» (случается — при этом пройти за сцену обычно не составляет труда; там, бывает, переодеваются модели из «Модного дома Наташи Пивоваровой», да и спать спокойнее); «не налили» (ну и ладно — зато вашу группу послушало больше народу, чем в метро в час пик, вы ни в одном клубе столько не собирали и никогда не соберете). В этом году случился, по всей видимости, перелом: очень многие приехали из Москвы, зал был полон (особенно во второй день, когда играли Swans), к лайн-апу уже никаких претензий и быть не может; наконец, большую часть аудитории составляли молодые красивые люди — те сами, которые понравились старообрядцу и которых надо бы «расстрелять».

Под конец фестиваля я подсаживаюсь к Подобед, и она, совершенно счастливая и безмерно уставшая, говорит: «Да что ты прие…ался к этому пиву, сосискам — пиши о музыке, смотри, кто выступает. Ну, согласна — поначалу я не очень понимала, кого сюда приглашать, но сейчас-то ты видишь». Но дело тут не совсем в лайн-апе. Разница между составами последних лет вообще не так важна — важнее, что в ЦСИ нет разделительной линии между гримеркой и залом, важнее, что здесь создается контекст, где «Есть Есть Есть» стоят вровень со Swans. Больше всего это похоже на ночной блог-скроллинг, когда одновременно скачешь между страницами про одесскую музыку 70-х, про новых бруклинских, старых мотауновских и прочая, прочая, конца-края не видать — только с важной поправкой на то, что происходит все вживую. Ни пресс-релизы, ни предыдущие выступления тех же групп, ни ролики на YouTube не дают ни малейшего представления о том, что произойдет; разведка — только боем, и если новая группа Михаила Феничева оказалась бы поинтереснее старой группы Майкла Джиры, то удивляться было бы нечему. По сути, «СКИФ» есть максимально широкая и объективная картина современной музыки здесь и сейчас; настолько же пестрая и неохватная.

Я разговариваю с Наташей, и мне немного стыдно: я знаю, что не буду много писать о музыке на «СКИФе» и не буду перечислять тех, кто выступал; это совсем бессмысленное занятие. Мимо проходит Рома Литвинов. «Возьми у него интервью сейчас же», — говорит Наташа; в попытке придать разговору остроту я кидаю Литвинову: «Все здорово, но вот с голосом, понимаешь, не очень». Он отвечает: «Я просто плохо пою. Не умею петь». Интервью обрывается, но все продолжают говорить; Наташа спрашивает, люблю ли я танцевать; а я люблю, я недавно бросился в слэм на группе KILLL, норвежских металлистах с электроникой и стробоскопом; «Не рекомендуется, — было написано рядом с расписанием, — посещать этот концерт людям, страдающим эпилепсией»; зато его посетил парень со сломанной рукой, который влез прямо в гремучую кучу-малу перед сценой; пойдем, говорит Наташа, послушаем вот ту последнюю эстонскую группу; я хватаю из гримерки Муджуса колбасу — ведь полчаса назад кто-то сказал, что в буфете салат протух, а есть очень, очень хочется; французская группа чуть-чуть похожа на Mr. Bungle и сильно похожа на Chrome Hoof, которых в России мало кто знает и которых очень любит Наташа Подобед; вы найдете их в блогах, а она их обязательно привезет; минут двадцать я танцую рядом с Наташей, размахиваю колбасой, а потом уже все — засыпаю и повторяю про себя: только б не забыть, что Муджус и сам знает, что не умеет петь; вырубаюсь. Наташа продолжает танцевать.