Бахти, Джонибой, Макс Корж и другие новые звезды русского хип-хопа

кто это Уроженец города Лунинца в Брестской области, далекий потомок белорусского партизана времен ВОВ Василия Коржа, недоучившийся студент факультета международных отношений БГУ и подписант основанного «Кастой» лейбла Respect Production. Не так давно собрал в Минске полный Дворец ­спорта.

амплуа Корж продолжает тенденцию по превращению рэпа в поп-музыку (мелодекламация вместо читки, живые гитары и проч.) и сводит свой юмористический хип-хоп с позитивными околоямайскими вибрациями. При всем том у Коржа в достатке маскулинного шовинизма — но подан он даже как-то пугающе весело: имеется, например, бодрый шлягер про девушку Олю, которая спала с лирическим героем и его шестью друзьями, а теперь забеременела и сидит и плачет дома в одиночестве. Кроме того, в песнях Коржа почему-то часто упоминаются коты, что, несомненно, тоже располагает к себе аудиторию.

что читает «Я повелся на саму невинность, шампанские вина и ее голубые глаза./
Я не могу смотреть, общаться с другими, просто не вижу смысла./Думаю только о ней — это болезнь, видимо, так вышло./Доктор молчал, но потом сказал (в это я до сих пор не верю),/Что у меня не любовь — у меня гонорея» («Уролог»)

прямая речь

«Изначально я из маленького городишки был, 30 тысяч населения — Лунинец, ближе к Украине. Потом только переехал в Минск. Начал читать лет в 16. Сначала, может, ориентировался на Децла — мы все завидовали белой завистью, какие у него там движухи. Потом на Басту, Гуфа, «Касту». Вообще, я торчал на американском рэпе. Мне на тот момент важен был не смысл, а энергетика, драйв.

Мы сначала старались одеваться прям как негры — точь-в-точь. Были такие широкие штаны, нас не любили. Как перестал носить широкие штаны, сразу стало меньше проблем — надоело просто, детская тема. Помню, в младших классах когда учился, были и металлисты, и панки. Потом все исчезли, из неформалов остались только скинхеды и рэперы. Сейчас вообще интересная ситуация: ультраправые какие-то ребята начинают читать рэп. То есть это уже не музыка черных, это способ передачи информации.

Мне просто хотелось что-то высказать. У человека есть желание творить, он пишет песню: «Я тебя люблю, ты моя родная, без тебя я не могу». А есть люди, которым есть больше что сказать, чем «я тебя люблю». Большой поток мыслей, которые надо выложить, — вот это и есть рэп. Кто здесь пробивается? Кто здравые тексты читает, понятные людям. Смысл прежде всего. Ниггерский хип-хоп здесь так и не прижился. Хип-хоп плюс русская душа плюс, можно сказать, шансон — это успех.

Мы вообще в России недавно — можно сказать, с сентября. С тех пор городов 40 уже посетили. Нас пригласили в «Вечерний Ургант» — блин, ну вот так получилось, что они следят. Я был в шоке — и с премией «Муз-ТВ», и вот с Ургантом. Думал, что это все еще далеко, — думал, когда-нибудь, может быть…»

Альбом Макса Коржа «Животный мир» вышел в прошлом году на лейбле Respect Production; купить его в iTunes можно здесь

* В этот список должны были бы быть включены Рем Дигга и The Chemodan, однако и тот, и другие, по словам артистов и их представителей, в настоящий момент не общаются с журналистами

кто это 21-летний смазливый рижанин Денис Василенко, начавший читать еще в школе. Типичный для русского рэпа случай восхождения с самых низов: участвовал в массовых сетевых баттлах, потом выиграл один из них, потом начал ­собирать зрителей, просмотры и профильные премии.

амплуа Внешне Джонибой похож на Джастина Бибера, что уже раздражает представителей и поклонников ортодоксального пацанского хип-хопа; к тому же молодой человек еще и крайне пылко — и довольно мастеровито — отстаивает мораль и семейственность и порицает разгульный образ жизни, наркотики и клубную культуру. Его самые известные песни — удручающий монолог от имени его пьющего отца «Счастье в бутылке» и осатанелый трек против абортов «Нерожденный» (впрочем, есть также треки про любовь и про довольно мутную метафизику). Вследствие ряда обстоятельств Джонибоя ненавидят примерно все — от Оксимирона до «Триагрутрики».

что читает «Презики, таблетки — ничего придумать человек тупее не мог,/С ними как-то блекнет до оргазмов доводящий ощущений сок./Фанаты ролевых игр, кончает в нее, ведь заклеен рот!/Считала, толстеет, но на самом деле там зреет плод!» («Нерожденный»)

прямая речь

«В 15–16 лет летом я устроился на металлургический завод: таскал чугун, подметал огромные площадки, разбирал вагоны, отправлял их в Россию. По десять часов там махал лопатой, метлой, граблями — даже секатором. Воровал там металл и сдавал его, чтобы было на мороженое и прочие желаемые сладости. Заработал так на первый компьютер. Помогал маме. Загорел.

Меня мама познакомила со всем этим рэпом. Она конкретно фанатела по рэпу все время — а я слушал попсу. Поставила мне «Песню для радио» Нойза. Я сначала говорил: «Выключи это говно». Потом понял, что Эминем все-таки не говно. Когда у меня появился компьютер, наконец-то начал слушать рэп. Качал русских — Нойза, Стима. Самому захотелось написать что-то. Изначально участвовал в баттлах, там не требовалось ничего сверхзаумного — надо было просто уметь рифмовать и показывать технику. Первые песни были просто баттловые: «Я самый крутой, я обязательно всех порву». В принципе, сейчас ничего не изменилось.

Школа у нас изначально была русская, потом ввели закон о том, что образование должно происходить на латышском языке или как минимум билингвально. Постепенно все предметы стали на латышском. Язык знаю, но по-латышски ничего не писал и латышский рэп не слушаю. Из класса ни с кем не общаюсь. Все разъехались по разным странам — у нас это модно. Когда встречаешь одноклассников, уже с ними общаться не о чем по факту.

Когда я «Счастье в бутылке» писал, мне хотелось передать чувства, эмоции отца — как я их вижу. Нетрудно было понять, что у него в мозгах, — на лице все читалось. Мы с ним и до этой песни не общались толком — встречались только на улице, была пара звонков, попыток встретиться. Но и он, и я в итоге пришли к выводу, что не нужно.

Почему у меня конфликтов много? Потому что, наверное, немножко необычный я для русского рэпа. Во-первых, молодой. Во-вторых, внешность не рэперская явно — если посмотреть на остальных. Содержание песен, метод подачи — все отличается кардинально и логично вызывает недовольство. Были случаи, когда я просто кого-то, извиняюсь… Просто от балды или раздражает меня человек. А на следующий день Влад Соколовский пишет мне в твиттере, что я … и надо со мной встретиться. Иногда люди, обозлившиеся на весь мир, на меня хотят спустить собак. Обычные жизненные ситуации».

Ознакомиться подробнее с творчеством Джонибоя можно здесь

кто это Сын учительницы информатики из украинского города Кривой Рог, который в школе расшифровывал с кассет тексты Дельфина, а потом начал читать рэп про свою обыкновенную, несладкую жизнь. Имеет татуировку «Русь».

амплуа Точнее всего хип-хоп Типси Типа можно было бы обозначить словом «ровный». Это минорная поэзия всеобщего быта, веская и зачастую виртуозная констатация враждебности мира по отношению к человеку — сочиненная и прочитанная с очевидным умением с этой враждебностью сжиться.

что читает «Москва заставляет поплясать — маленькая страна,/Где можно стать подлецами/В русле местных — ну это если ты такой пирог,/У кого со старта пусто в тесте. Там так же просто стать расистом,/Даже если дома … их, как чистое зло» («Батя варит плов»)

прямая речь

«Сразу скажу, что я не рассматриваю хип-хоп, как его рассматривают все. Большинство думает, что это западная музыка, которую на свой лад переделывают русские. У меня другое видение. За основу берется западное, но мы пытаемся делать по-своему.

Мамонов, Летов — это стоящие люди, у которых не стыдно позаимствовать или упомянуть. Но чтобы я фанател — такого нет. Летов в определенное время бунтарил по своей теме. Но он во многих вещах недоразобрался, я считаю, — коммунизм, вот эти дела. А музыка есть интересная, в смысле настроения.

Когда Цой популярен был, это не то что рок вдруг всем понравился. Просто поколение заговорило своим языком. Это не Цой нашел публику, это публика нашла Цоя. Сейчас рэп из всех тазиков кричит уже. Другое дело, что он тоже разный стал — и рынок, и ответвления разные. Есть классический, есть новая школа, старая, есть западная, русская. Есть хип-хоп для качков, которые за здоровый образ жизни. Есть хип-хоп для планокуров — мне кажется, он отходит уже, и это должно радовать людей. Обвиняют популярных артистов, что якобы из-за них молодежь стала употреблять наркотики. Опять же, заблуждение — это публика нашла свое: «О, плюшки! И у нас плюшки тоже. Значит, класс».

Раньше какие-нибудь кассеты находишь с рэпом и уже доволен. Теперь стало гораздо тяжелее отыскать что-нибудь стоящее. Океан хип-хоп-говна из интернета, просто квадратной струей. Все потребители думают, что они производители. У родителей на день рождения заказал микрофон, подключил к ноутбуку… Это можно назвать музыкой, но это же не значит, что это музыка.

Я начинал читать таким же школьником, только это бестолковое творчество было — щеглы о чем могут писать? Вот учителка все неправильно понимает, на самом деле ученики правы, на самом деле прав я, мне просто не дали слова. Сейчас еще хуже: куча приложений в интернете, где можно найти чужие мысли. Зарифмовал — вот уже и текст, вроде бы неглупый. Но он же не собственный. Иногда обращаешь внимание на какого-то персонажа нового: вот здесь круто завернул, вот здесь. А потом оказывается, что это все чужие мысли из интернета. Появляется ощущение, что тебя … И все — больше не хочется слушать этого человека.

Я согласен, что это звучит некрасиво, когда много матерщины. Я в повседневной жизни поругиваюсь — единственное, может, не при мамке. В песнях стараюсь не перебарщивать. Если эмоцию лучше всего подчеркнуть словом нецензурным — так и пишу. Если другое подходит, и ты видишь, что выглядит органичнее, то меняю на другое. Я слышал рэп еще чуть более молодого поколения, чем мое, — там мат на мате, избыток даже для меня. Одному популярному персонажу так и сказал: «Парнище, многовато мата». А он мне: «Леха, я подумаю об этом».

Альбом Типси Типа «Сок» вышел в прошлом году и бесплатно доступен в интернете

кто это Бахтияр Алиев, 24-летний азербайджанец, давно живущий в Москве. Первую песню написал, посмотрев «Фабрику звезд-4». Параллельно с занятиями рэпом выучился на эксперта-криминалиста в Университете МВД России — и долго работал по специальности: поразительный случай рэпера-полицейского.

амплуа Стас Михайлов для молодых. Под печальные клавишные минуса Бахти читает тексты, похожие на школьную лирику, про несчастную любовь, жертвой в которой всегда оказывается мужчина: пожалуй, точным резюме его сочинений является строчка «я зову тебя котенком, а должен сукой» из главного хита артиста «Ты меня не стоишь». Имеются и более нарративные, но не менее сиротские сочинения — вроде песни про влюбленных, которые представляют себя Эдвардом и Беллой из «Сумерек», или саги про девушку, которую бросил молодой человек, а через 10 лет она узнала, что у него обнаружили опухоль мозга и он уехал умирать куда подальше, чтобы не печалить возлюбленную.

что читает «Пока топил грусть в алкоголе за стеною,/Мама плакала, я подпевал: «Ты меня не стоишь»./Ты бросила в огонь меня, теперь на кой ты мне?/Боль моя! Остался без тебя и понял:/Любви чистой и чувств искренних достойна/Только мама — и никто кроме» («Любви достойна только мама»)

прямая речь

«Я выпустил первый альбом в 2007 году. Он не пошел тогда, провалился. Понял, что это не мое, пошел служить — служба очень круто шла. В 2009-м потихоньку начал возвращаться. Писал песни, в первую очередь для себя. Сижу, слушаю на лекции. Девочки такие: «О, дай послушать! Скинь мне на флешку». В какой-то момент мне это надоело, я говорю: «Давайте я во «ВКонтакте» добавлю». На торренты закинул, и все это стало с дикой силой разлетаться. Стал выпускать альбомы по 7 песен раз в несколько месяцев. Потом сняли первый клип — «Ты меня не стоишь», своими силами. 12 миллионов живых просмотров.

Я был экспертом-криминилистом. Хотел этого, у меня на полке лежат два красных диплома. Когда начали узнавать, передо мной встал выбор, и я выбрал творчество. Однажды ко мне пришла молодая девушка, которую — никому не дай бог, конечно, — изнасиловали. Я сидел, составлял фоторобот преступника и под конец понял, что составляю сам себя. «Девушка, в чем дело? Я вчера дома был». Она отвечает: «Я вас увидела, все на свете позабыла». Оказалось, она поклонница творчества, а человек тот, видимо, был похожей внешности. Я подарил ей диск и выкинул этот фоторобот от греха подальше.

Я не совсем представитель хип-хопа. У меня в песнях много речитатива было всегда — раньше совсем не умел петь (я из довольно бедной семьи был, на музыкальную школу денег не хватало). А рэп может читать каждый. Сейчас стал ходить на вокал — уже больше поем, чем читаем. Сейчас ни одного рэпера на наших концертах нет — чтобы в широких штанах, с прямым козырьком. У нас аудитория — девушки: студентки, старшие классы. И взрослые люди приходят, и мамы с детьми. На самом деле 80% женщины. С другой стороны — полностью отречься от хип-хопа не получается.

У нас очень много сторителлинга в песнях, это и зацепило людей. До нас никто, наверное, не углублялся в такие многосюжетные истории. Хочешь донести какую-то мысль до человека, а он забудет. Скажешь ему: «Не суди других». Он ответит: «Клево, это я уже слышал». А если ты ему красивую историю завернешь — он проплачется, в конце улыбнется, ты до него в конце мысль донесешь, и он запомнит».

Я стараюсь не выпускать песни, которые актуальны лично для меня. Пишу песню, слушаю ее, она мне помогает пережить что-то. Потом (как бы это ужасно ни звучало), когда она ничего не значит для меня, я ее сливаю. Знаете, чувствовать каждую песню — это плакать полтора часа на сцене. Не люблю ныть. Когда у меня плохое настроение, пишу песню. А хорошее лучше отдать близким».

Ознакомиться с творчеством Бахти подробнее можно здесь

кто это Леван Горозия родился в Красноярске, юность провел в Якутске. Поначалу занимался баскетболом, но, получив травму, переключился на индустрию развлечений — играл в КВН и параллельно начал читать рэп. Переехав в Москву, состоял в относительно успешной группе Marselle (чей главный хит как раз Москве и был посвящен: «Это на фоне крестов храма знак «Мерседеса»,/А на фоне моего фото Красная Пресня»), а после ее распада стал читать в одиночку.

амплуа Новейший подписант лейбла Тимати Black Star, L’One делает оптимистический эстрадный рэп про путь к успеху и волю к победе с певучими рефренами — и ловко расставляет теги, которые, по идее, должны привлечь аудиторию, недавно ходившую в клуб «Рай», а теперь немного выросшую и начавшую зарабатывать: тут тебе и «маководы», и заигрывание с жанром трэп, и песни про то, как тяжел понедельник.

что читает «Маководы, андройдолюбы, смартфонофилы./Фанаты Angry Birds, «Кинекта», Wii и «Фифы»./Мы на коннекте при помощи шифра и цифр./Ты знаешь: бу-бу-бу-бу-будущее уже рядом!/Любители HD, а, может быть, 3D,/Гло­бализация грядет на нашей земле./Роботы наступают отрядом по всем фронтам./Месси — читер, это заметно по его финтам» («Будущее где-то рядом»)

прямая речь

«1998 год, мне 13 лет — школьник в самом соку, воспринимающий все тенденции и тренды. Тупак, Onyx, широкие штаны, шапки-трубы. Я тянулся к новому и продолжаю делать это сейчас. Хип-хоп был выражением тех романтических чувств, которые во мне тогда бурлили.

Я знаю, что в 90-х годах в Москве было глобальное противостояние ультраправых с рэп-музыкантами и теми, кто слушал рэп. У нас в Якутске этого не было — в принципе национальный вопрос никогда остро не стоял. Родился я вообще в Красноярске. Мама русская, сам грузин.

В Якутске было большое хип-хоп-коммьюнити. Существовало движение «Союз молодежи» — государственный проект, который занимался организацией мероприятий, творчеством. Я работал на радио и телевидении. В Москву в первую очередь ехал на радио Next, первую рэп-станцию в России. Для меня это было что-то такое: «Я хочу там работать!» Попал туда чудом. Удалял письма из ящика и увидел ответ на свое резюме — меня звали на собеседование. Мог просто не заметить. Поехал, и у меня получилось. Песня «Москва» попала в ротацию, но до нее я приносил треков шесть, а мне говорили: «Что ты за дерьмо приносишь? Успокойся, это не твое. Иди, сядь в студию и развлекай радиослушателей». Чтобы судьба тебе ответила, ты должен постучаться в дверь.

Я простой парень, из народа. Никогда не кичусь тем, что добиваюсь определенных высот. Но и не стесняюсь. Если у тебя есть дело, которое ты очень сильно любишь, за ним всегда прицепом идут деньги. Но деньги не самоцель. Золотые лепесточки — антураж, не более того.

Поколения меняются, появляются новые идеалы, новые вкусы. Я в своем твиттере двигаю хэштег «#новаякультура» — это не я, это мои читатели придумали. Когда появился русский iTunes, люди сами стали писать: «Ребята, пора покупать музыку». Нужно заканчивать эру пиратства в России. Думаю, в России в плане официальных продаж все будет меняться и музыканты начнут зарабатывать не только с концертов».

Первый альбом L'One «Спутник» вышел в этом году на лейбле Black Star; купить его можно в iTunes

кто это Человек с одновременно удивительной и типовой постсоветской жизненной траекторией: родился в Караганде, в 15 лет переехал с семьей в Нью-Йорк, выучился там на финансиста, собрал рэп-группу «Константа» — а в конце 2000-х вернулся в Москву, чтобы делать карьеру в хип-хопе. Клиент принадлежащего Басте лейбла Gazgolder.

амплуа Американская школа у Словетского слышна безошибочно. Минималистичный бит; тексты про дорогие машины, криминал и запретные досуги; одновременно расслабленная и нахрапистая читка — Словетский как бы заново изобретает российский пацанский рэп.

что читает «Москва-Москва, Садовая и Тверская, из «кайена» валит доля воровская,/За этот же «кайен», если че не так, в тебя обойму расплескают./Москва-Москва, ты тут тока не присыпай,/Тут нефть журчит и алгоритмами клацает Паскаль» («Москва»)

прямая речь

«Сколько себя помню, я слушал рэп — сначала только американский, потом появился «Мальчишник». Я уехал в 1997-м, как раз вышел альбом Дельфина «Не в фокусе» — меня все это догоняло в Штатах.

Сам читал с 2000 года. Читали, баловались и таким образом зарабатывали свой авторитет — сначала я один начинал, потом ребята подтянулись. Все русские люди, приезжие, примерно с одной и той же судьбой. Потом мы познакомились с моим будущим партнером (Митя Северный. — Прим. ред.) и создали группу «Константа». К тому моменту я уже закончил школу и поступил в college. Это хобби было — мы никогда никуда не шли, никуда не стремились, особо не афишировали — чисто наша отдушина. Там настолько русских много, что нам хватало друзей — до американцев это даже не доходило. Выкладывали в интернет. Темы были разные — социальные моменты, очень размыто. От конфликта Палестины с Израилем до того, что происходит за окошком. Конечно, старались достать джинсы пошире, кроссовки. Сам я из Казахстана родом, там это не всегда можно было найти.

Следил за русским рэпом здесь, знал ключевых игроков. Когда еще баловались, ребята с Центра попросили, чтобы мы предоставили свои куплеты. Приехав сюда при года назад, с ними познакомился уже вживую — стал вхож, сразу. Почему решил вернуться? Вот (показывает на свою девушку). Из-за любви, получается. Карины не было бы, я бы не приехал, не сложилось бы. Остался бы там, наверное, продавал бы недвижимость. Может, строил бы что-нибудь. Но там кризис стукнул тоже сильный, и все посыпалось. В сфере, в которой я участвовал, очень сильный урон произошел. Не имеет особого значения, где жить. Мне хорошо здесь, мне хорошо там. Посмотрим».

Альбом Словетского «Mozaika» вышел в прошлом году на лейбле Gazgolder; купить его в iTunes можно здесь

кто это Двое из Набережных Челнов — один устраивал первый в городе хип-хоп-фестиваль, второй принимал в нем участие, там и познакомились. Начинали с более-менее обыкновенного рэпа; потом увлеклись регги и дансхоллом; недавно подписались с Respect Production. В их случае популярность — пока что аванс.

амплуа Последние синглы «Чаян Фамали» приспосабливают под русскую субкультуру новый R’n’B — грубо говоря, это нечто среднее между The Weeknd и группой «Бумбокс», при этом растущее все-таки из местного хип-хопа. Певческие страсти, сложная любовь, драматический цифровой звук, автотюн — все как полагается; очень любопытно, как это сработает.

что читают «Временами нами управляет чья-то рука!/Криминал и деньги манят наверняка./Почему же доля Россиюшки так нелегка:/Росой умыться, слезы лить или подыхать?» («Временами»)

прямая речь

Андрей: Мне просто случайно кассета попалась, году в 1998-м — 1999-м. Так понравилось, что я через две недели записал первый трек.

Артур: У меня чуть-чуть попозже началось, году в 2000-м: я выступал на фестивале, который Андрюха организовал. Тогда все кипело. Интернет был, но надо было сохранить страницу, чтобы потом дома почитать.

Андрей: Мы ездили в Москву, знакомились с людьми. Просто по внешнему виду: «О, рэпер идет». Доступ минимальный был, а хотелось узнать все. Сейчас доступ есть…

Артур: А качественного роста нет. Слишком все доступно. Каждый может сделать «так же». Раньше было наоборот: «Я не должен быть как все». На фестивале как артиста заметить? Идет, идет поток, вдруг раз — прикольно. Потом начинаешь слушать его. У нас же как? Все думаю, что они крутые, лучше всех. Он не умеет на басу играть, но у него есть этот бас… Мне рокеры рассказывали: они собирают бенды живые, у них ничего не получается, в записи тоже это криво все. А в рэпе: микрофон, компьютер и все — ты можешь альбомы mp3-шками писать. Мы пошли другим путем немного, чтобы выделиться.

Андрей: Нам по-простому неинтересно.

Артур: Мы же не кушаем каждый день кашу гречневую. Нам интересно в один день кашу съесть, на другой день — в ресторан. Мы с 2000 года это видим: появляются какие-то новички, столько воды льют — а потом пропадают. А когда бьешь в одну точку, она постепенно поддается тебе, и стена ломается — ты идешь дальше к новой цели. Хочу еще раз объяснить: мы не недавно появившаяся команда, которая пытается что-то доказать. Мы занимаемся этим давно и точно знаем, чего мы хотим и как это надо сделать. А вообще у Андрюхи образование немузыкальное. Кто ты там?

Андрей: Я экономист. Экономлю деньги группы.