Десять Пикников «Афиши» в байках и анекдотах

«Как обычно, произошло все благодаря счастливому стечению идеалистических побуждений и коммерческой изворотливости. С одной стороны, хотелось сделать человеческое событие, которых тогда было явно недостаточно. Это сейчас их делает каждый второй, а тогда это была попытка очеловечить кусок Москвы. Что касается коммерческой изворотливости: надо было маркетировать журнал «Афиша», но денег не было. Поэтому мы сделали фестиваль за счет других брендов, чтобы рекламировать свой. Ну и кроме того, мне всегда нравилась картина «Завтрак на траве».

«Название «Пикник «Афиши» придумал Ценципер. Вообще, это была его идея — сделать фестиваль, куда люди приезжали бы просто провести время на природе, ну и вдали еще бы музыка играла. Мы долго искали в Москве природу, в результате остановились на парадной аллее перед Большой спортивной ареной «Лужников», которая, конечно, лужайку для пикника напоминает весьма относительно. Помню, были сложности с милицией — в этот день на стадионе проходил матч Первой лиги «Торпедо» — «Шинник», и силы правопорядка опасались толп беснующихся фанатов. Вход был бесплатный, милиция сказала: мол, когда соберется 5 тысяч человек — просто закроем вход. Нам казалось, что это такая фигура речи. Ну какие пять тысяч? Хедлайнером тогда была группа The Future Sound of London (и не думайте, что это сейчас ее все забыли, а тогда помнили, нет-нет), а из остальных развлечений основной упор в рекламе делался на то, что на площадке будет человек в костюме бобра. В результате милиция таки закрыла вход — только пропустив не 5 тысяч, а 10; Гриша Гольденцвайг, который рулил Пикником несколько следующих лет, приехал под вечер и никуда не попал. Хедлайнеры же, пребывая в каком-то своем внутреннем Тибете, несколько задержались с выходом на сцену, потом выдали импровизационное вступление минут на 40, потом успели даже что-то спеть, а потом на сцену вышел майор и сказал, что время вышло, расходимся, — и выдернул провода».

«Первый Пикник в парке «Красная Пресня». Почему-то коллегам показалось остроумным, чтобы программу второй по значимости сцены открыл я — в качестве диджея. Я собрал дюжину дисков с регги и дабом и ровно в 12 заступил на вахту. На заднике сцены висел какой-то навороченный светодиодный экран, по которому в прямом эфире транслировали меня же, увеличенного в несколько раз; выглядело это эффектно. Единственная загвоздка — на поляне перед сценой не было ни одного человека, вообще. Где-то через полчаса пришла журналистка Ольга Уткина, села на пенек и смотрела на меня исполненными светлой печали глазами, пока эта часть программы, к счастью, не закончилась».

«Когда я собирал программу в первый раз, ориентация была на артистов, о которых писали в журнале, — это казалось естественным. Но Ценципер, увидев первый драфт с ФИО кандидатов, попросил: «Уберите отсюда, пожалуйста, всех, кого я знаю». Не хотелось пересекаться с фестивалем «Максидром» или с программой клуба «Б2». В итоге на Пикнике выступали Sons & Daughters, 2H Company, венгры Zagar, финны Magyar Posse и шведы Hird (в будущем — продюсер The Knife и Depeche Mode на «Delta Machine» Кристоффер Берг, фронтвумен Little Dragon и участница Gorillaz Юкими Нагано, а также создатель Niki & The Dove Густаф Карлеф). В последний момент мы все-таки сдрейфили и позвали Marksсheider Kunst — каким-то образом Ценципер это пропустил. (Также на втором Пикнике выступили будущие хедлайнеры европейских фестивалей французы M83. — Прим. ред.) Тогда же случилось самое веселое совещание в моей жизни. Поскольку своими руками Пикник делали в первый раз, в абсолютный приоритет ставили доступность, бесплатность, человеческие условия для аудитории — все то, чего в Москве не хватало. При этом представления о создании этих самых условий у нас были очень туманные. Никто не знал точно, сколько человек придет — и сколько передвижных туалетов для них заказывать. Мы битый час дискутировали, сколько наша ЦА может произвести вторпродукта и как это поделить на количество кабинок и требующееся время, чтобы ни в коем случае не было очередей. Для меня стало откровением, что пенсионерки, обслуживающие туалеты, подливают туда воды, поскольку их работу оценивают по весу. Пенсионерок у нас не было, туалетов в итоге хватило на всех, без очередей обошлось — чем все очень гордились. А напротив самого длинного ряда туалетов я поставил духовой оркестр — почему-то мне казалось правильным, когда человека, вышедшего из кабинки, встречают бодрым маршем».

«Самый нервный Пикник. Помню, вначале меня страшно разозлила звукорежиссерская будка, которая закрывала обзор примерно двум третям поляны, потом первое выступление задержалось минут на 40; к тому же мне выдали рацию, и я волей-неволей был в курсе всех происходивших вокруг технических накладок. Спустя какое-то время я обнаружил, что в бытовке у технического директора Пикника есть коньяк. Через некоторое время я выключил рацию. Потом помню, как сидел в узбекском заведении рядом с парком «Красная Пресня» и пел художественному дуэту братьев Тотибадзе песню «Глина научит», помню, как продюсер Илья Зинин знакомил меня с тогдашними хедлайнерами — американской группой Calla, — а те почему-то шарахались и таращили глаза, а больше ничего и не помню. Да, еще на том фестивале почти никем не замеченной сыграла группа Beirut, которая теперь большая и всеми любимая».

«Я тогда приехал из Роскилле с украденной идеей патруля объятий — когда симпатичные люди в одинаковых майках ходят и обнимают всех, кого встретят. Но я не учел того, что команда добровольцев, набранная для этой истории, имела на этот счет свои планы. Была очень красивая девушка, которая, обняв человека, начинала ему впаривать заказ детских праздников со скидкой. Была пара ребят из Средней Азии, которые почтительно говорили: «Молодой человек! А можно вас обнять?» Публика тоже пугалась: некоторые парни хватали своих девушек и прижимали к себе, когда к ним приближались наши обниманты. В общем, получилось, но с учетом местной экзотики».

«Этот Пикник я вспоминаю, как солдаты вспоминают о войне, — то есть как самое ужасное и одновременно самое яркое время в жизни. В тот год Пикник за 2 месяца переехал из «Красной Пресни» в Коломенское. В тот год Дима Японец сам собирал себе диджейский стол из арматурин и мусорного железа, потому что мы забыли заказать диджейский стол. В тот год на Пикнике работала площадка Pink Paradise, которую все называли «Розовый фламинго». Мы ее совсем недостроили, успели только розовый ковролин положить и почему-то зеркала на полу раскидали. На битых зеркалах потом танцевали красивые девочки в мокрых майках, а Леша Киселев, который играл там диджей-сет, говорит, что это была одна из лучших вечеринок в его жизни. В тот год по подиуму на площадке Topshop вышагивали босоногие модели — и падали, потому что над подиумом не было крыши, он был скользкий, как лед. В общем, в тот год стало понятно: у Пикника большое фестивальное будущее».

«Это был наш первый Пикник, мы толком еще ничего не умели, первый год начинали вечеринки — а в итоге в процессе обсуждения маленькая фигулечка, которую мы предлагали «Афише», выросла в отдельную сцену с большим продакшном. Впрочем, и для Пикника это был первый год, когда они отдавали сцены людям со стороны, с менеджментом все было путано — в результате к тому моменту, когда Пикник уже открылся и к нашей сцене стали подходить люди, у площадки, которая располагалась где-то на высоте метра с лишним над землей, не было никакой лестницы, а еще не было столов и подставок для аппаратуры. Мы из каких-то подручных материалов пытались что-то соорудить. Еще я тогда заполнял все паузы диджей-сетом. Потом прошел дождь. А вертушки стояли на полиэтилене, который собрал всю воду. Короче, всякий раз, когда я прикасался к чему-то металлическому (а там все металлическое), меня жутко било током. Второй диджей, кажется, вовсе отказался играть. Зато потом была грандиозная афтепати с группой Shy Child в фотостудии на Бауманской — приглашения раздали паре сотен человек во время Пикника, а Shy Child согласились там сыграть. Мы просто поставили в угол комнаты барабаны и синтезатор-расческу, но в итоге получился адский рейв, атмосфера была как в CBGB в лучшие времена».

«Самый тяжелый Пикник с точки зрения организации. Мы переезжали в Коломенское, впервые сами, минуя посредников, договаривались с городскими властями, серьезно увеличивали масштаб. Все наши собеседники давали нам лет по 18–20 (что было не очень далеко от правды), ни город, ни администрация Коломенского не воспринимали нас всерьез и считали, что Пикник — это вечеринка на пару сотен человек. Масштабы грядущего события они осознали, когда к КПП подъехала первая сотня фур с оборудованием. Я впервые в жизни мучился бессонницей. Шансы на то, что у меня получится убедить многочисленные городские структуры в том, что Пикник не представляет угрозы для безопасности его посетителей, для жителей района, для заповедника (Коломенское — заповедник), для музея (Коломенское — музей), были минимальны. Было очень страшно. В нас поверил начальник милиции общественной безопасности Южного округа Анатолий Алексеевич Шевелев, он по сути взял ответственность за предстоящий фестиваль на себя, за что я ему до сих пор безмерно благодарен. Мы построили Пикник за двое суток, когда как изначально планировалось отвести под это неделю. А затем был триумф — 50 тысяч человек (за год до этого — вдвое меньше), тысячи восторженных комментариев в прессе и блогах, звание главного московского фестиваля. Это было настоящее чудо».

«Одной из первых тогда мы подтвердили американскую инди-группу Someone Still Loves You Boris Yeltsin. Группа невеликая, но очень хорошая — и название, конечно, на них сработало. Решили их объявить первыми. И вот наступает день, когда должны объявлять. Мы сидим в Париже на площади Бастилии с начальником лейбла «Союз» Лешей Аляевым. И он говорит: «А ты знаешь, что Ельцин умер?» Группу Someone Still Loves You Boris Yeltsin объявили в итоге самыми последними, незадолго до Пикника».

«В 2008-м Пикник едва не сорвался из-за того, что совпал с празднованием Дня металлурга, в связи с чем в Москве был дефицит ограждений, без которых фестиваль, разумеется, невозможен. Каким-то чудом удалось найти их в Петербурге за пару дней до фестиваля и привезти в Москву».

«На этом Пикнике мы решили сосредоточиться на диско, тогда мы вводили на него моду в Москве. К нам высадилась делегация с лейбла Italians Do It Better. У Glass Candy сгорел синтезатор, все было на грани срыва, но какими-то титаническими усилиями удалось найти другой, и их выступление стало одним из самых сильных впечатлений за год. А в конце, в самый разгар сета, из-за кулис вышел милиционер в форме, подошел к вокалистке, тыкнул ее сзади по спине и начал по-русски объяснять — мол, гражданочка, 10 часов вечера, прекращайте петь, пора закругляться. А когда менты не дождались никакой реакции — они просто выдернули шнур из розетки. Еще в том же году мы всеми правдами и неправдами вытребовали у администрации Пикника огромный светящийся кристалл — он был символом наших вечеринок. Просто не… размеров экспонат. Правда, когда его привезли, выяснилось, что он тяжелее всех технических конструкций. В итоге мы его подвесили на заднике сцены — и он даже не раздавил группы, не закоротил проводку, а очень красиво горел в темноте».

«Самый душераздирающий финал — Madness. Их сет в первый и в последний раз смотрела и слушала с пультовой. Вокруг были все: Илья Ценципер, Юра Сапрыкин, Дима Степанов, Коля Буланов (тогдашний коммерческий директор фестиваля), вся техническая команда. Концерт был выдающийся — притом что от такого хедлайнера нас все отговаривали. У сцены творилось форменное безумие. Мне кажется, даже салют был самый прекрасный за все годы. Я, конечно, ревела. После концерта зашла в бэкстейдж, а там весь ансамбль в полном составе хлещет водку и слушает «Катюшу», кажется. А потом солист группы сделал мне массаж плеч».

«Самый прекрасный концерт Пикника для меня — Жанель Моне. При этом забукировали мы ее за полторы недели до фестиваля благодаря Маше Пирумовой и Олегу Магди — Олег за год до того первым вывез Моне из Штатов на открытие «Лебединого озера»: она пела, купалась в бассейне, ей все понравилось — и она согласилась вернуться. До Пикника Жанель успела отказать Илье Лагутенко, который предложил спеть дуэтом. А потом неожиданно собрала перед фанк-сценой тысяч пять человек и ввела их в абсолютный транс. Я увидела, как танцует шеф-редактор сайта «Афиши» Коля Григорьев — поверьте, это дорогого стоит».

«По мотивам редакционного трибьюта «Мумий Троллю», в рамках которого песни Лагутенко перепевали хорошие молодые русские группы, мы сделали на Пикнике небольшую сцену. Причем с двумя последними группами должен был выступить сам Лагутенко — было, кстати, очень приятно, что вкус лидера «МТ» полностью совпал с нашим и в качестве условных лауреатов он выбрал любимые группы редакции: Padla Bear Outfit и NRKTK. Когда зашла речь о том, что, собственно, Лагутенко будет делать на сцене, PBO предложили, чтобы он в их версии «Сайонары диско» сыграл на басу. На что менеджер «МТ» резонно заметил, что вообще-то Илья никогда на басу не играл и странно было бы вдруг начинать. Как история развивалась дальше, я не помню, но закончилось все тем, что в самом конце сета PBO Лагутенко вышел на сцену и взял-таки бас. А дальше... Ну, я думаю, что-то похожее испытывали люди, когда на концерте The Doors Моррисон расстегнул штаны, например. Ну то есть было реальное ощущение, что присутствуешь при историческом моменте. Очень круто. И не в том смысле, что Лагутенко сразу научился играть на басу, — отнюдь. (Характерно еще, что именно этот перформанс довольно четко провел демаркационную линию между двумя идеологическими лагерями — даже два года спустя мне иногда ставят YouTube-ролик с записью той «Сайонары» как пример того, как нельзя играть живьем, хотя на деле только так и можно.) Возможно, эпохальность события ощутил и лидер PBO Арсений — и через два месяца группу распустил».

«Работа с хип-хоп-артистами — это абсолютно отдельная история. Например, Мос Деф и его люди на протяжении полутора месяцев каждый день радостно сообщали, что отнесли паспорта визовому агенту. При этом агент говорил, что ему никто даже не звонил. В итоге пришлось отправить гонца домой к Мос Дефу, войти к нему в доверие и забрать паспорт самим. А потом еще оказалось, что двое из пяти человек его состава якобы не очень грамотные, в связи с чем не могут заполнить анкеты на визы. Мисс Лорин Хилл оказалась не менее специфичной артисткой — чтобы концерт состоялся, пришлось нарушить все законы и правила Пикника и Коломенского. Например, она отказывалась пройти хотя бы шаг до своей гримерки на бэкстейдже — поэтому ее гримерочный вагончик завезли вместе с ней через все поля Коломенского. Далее оказалось, что мисс не хочет ходить на каблуках по траве — пришлось оперативно искать ковер длиной примерно метров в 30, чтобы выстелить им путь артистки до сцены. Но самое коварное случилось позже. Концерт был запланирован на 9 вечера, но артистка как-то не торопилась — а тур-менеджер заявлял, что не может ее тревожить: сама решит, когда выйти. В итоге она появилась перед публикой в полдесятого, имея в виду отыграть полную часовую программу. А Пикник в том году длился строго до 10 вечера. А мисс Хилл со сцены не хотела уходить ни при каких обстоятельствах. Пришлось выгораживать ее перед сотрудниками полиции, которые были в ярости и не понимали, почему дива все еще поет».