Максим Семеляк слушает альбом «Слияние и поглощение» в машине Ильи Лагутенко
Группа «Мумий Тролль» выпускает альбом «Слияние и поглощение»
«Слияние и поглощение» – первая полноценная пластинка группы «Мумий Тролль» со времен романтических «Меамуров» («Похитители книг» были саундтреком). Новый, сочиненный в Доминиканской Республике альбом вышел грубее, нагляднее и проще предыдущих – на смену томным фразам вроде «это по любви» приходит ребячливый клич: «Тебя вставляет, ты вставляешься!» Апрельской ночью Максим Семеляк забрался к Лагутенко в машину, послушал пластинку и выслушал комментарии автора.
Поздний вечер, крошечная машина с правым рулем, в салоне играет музыка (я бы даже сказал, музычка). Стекла в крошечной машине приспущены, и с улицы нестерпимо разит шоколадом: дело происходит на Якиманке, поблизости фабрика неугомонных ни днем, ни ночью сластей. В машине сидит Илья Лагутенко, он как бы одновременно поет и говорит – так что порой я не понимаю, слушать мне его новую пластинку «Слияние и поглощение» или же его самого. В конце концов я выбираю голос с пластинки – благо звучит он не в пример развязнее и сообщает, в частности, такое: «Мы по самые забрались помидоры».
Это уже не в первый раз. В смысле – не в первый раз на новой пластинке заходит речь об этих глуповатых на вид плодах. Я не выдерживаю. Почему, говорю, у тебя все песни про сплошные помидоры? Лагутенко сверкает глазом: «Точно! Ты мне открыл… да, аллея помидоров, черт побери. Это что-то новое, овощеводство… новые открываем для себя горизонты».
Открывающий горизонты Лагутенко выглядит как новенький – на нем сапоги цвета безбожно перезрелого томата, за которые удавился бы молодой Лу Рид, короткое пальто Paul Smith, улыбка не по возрасту, легкость не ко времени. В общем, как говорил в фильме про сводного брата Франкенштейна персонаж Сергея Гармаша по имени Тимур Курбатович, – ну согласитесь, красиво.
Альбом «Слияние и поглощение» – это тоже, согласитесь, красиво. В «Слиянии и поглощении» Лагутенко все так же разбазаривает слова в стилистике шоу-футуризма (см. идиотскую рифму «кораллы-ревновалы»), балансирует на грани между шиком и пшиком, и замечательная его манерность по-прежнему инстинктивна, как отставленный мизинец. Выходит простой и диковатый поп-рок без побочек, басящий клавишами и изобилующий текстами вроде: «Ты сказала не случайно, хочешь ты меня орально, почему бы нам с тобою не уйти в другую плоскость?» Средств и звуков – минимум, все будто бы голо. По настроению «Слияние и поглощение» более всего напоминает первую «Шамору». Как будто нет еще ни «Морской» и «Икры» – такой по ощущениям альбом. Лагутенко, откинувшись на сиденье, лениво жалуется: «Слышал все, что вышло за последний год. Никаких особых откровений не было. Неоткуда, если честно, передрать! Слушаешь такие сэмпловые сборники музыки, которая не продается, со всяких Rough Trade и прочих полунезависимых компаний, ищешь в них какое-то зерно, но это, в общем, похоже на то, что происходит у нас. Я пытался слушать американский рэп, хип-хоп. Но сравнивать то, как они умеют слова читать и у кого тексты интереснее, – это то же самое, что проводить разницу между Децлом и «Кровостоком». То есть это все на любителей, это не лучше и не хуже того, что было и что будет. В электронике сейчас все играют такой минимализм, ну так он и в 81-м году такой же был. Откровений нет. Есть хорошие альбомы, помню Mylo мне понравился – но все это тоже Depeche Mode 81-го года. А вся эта английская новая волна Franz Ferdinand и Kaiser Chiefs – мне лично это напоминает Ленинградский рок-клуб».
Лагутенко колеблется секунду, а потом все-таки прибавляет: «В конце концов, пластинку «Морская» мне это тоже напоминает».
В этот момент в машине вступает в игру песня «Мы кораллы, мы кораллы», которая не напоминает уже ни о Ленинградском рок-клубе, ни об альбоме «Морская», а наводит на мысль исключительно о мультфильме про капитана Врунгеля. Лагутенко охотно подхватывает тему странствий и прочих рифов: «Единственное, что я для себя в последнее время открыл, – это карибская музыка, не меренге-бачата, с этим все понятно, а вот именно местная дискотня, под что люди танцуют. То, чего нигде в мире нет, как я понимаю. У них это называется реггитон – майамская пуэрто-риканская тема. Это весело, заводно, свежо – симбиоз традиционной их латиницы и хип-хопа. Мне сначала просто как экзотика это понравилось, а потом под Новый меня случайно познакомили с Андре Харрелом – это человек, который с Паффом Дэдди работал, с Мэри Джей Блайдж, короче, знает толк в черной музыке. И он поставил мне тот самый сборник реггитона, который у меня в машине играл ради смеха, и сказал, что вот – единственное свежее зерно».
Лагутенко продолжает говорить, но я его уже не слушаю, потому что в этот момент играет лучшая вещь диска – «Тебя вставляет, ты вставляешься» – феерический шебутной электропанк, по коэффициенту оболванивания публики вполне сравнимый с «Медведицей». Но если «Медведицу» распевали две приглашенные девицы, то здесь задействован целый детский хор.
«Все же дети до девяти лет вообще ничего не соображают, нереально им что-то объяснить», – вздыхает Лагутенко и немедленно изображает мускулами лица, как именно выглядит ничего не соображающий ребенок, не достигший девятилетнего возраста. Я поспешно отворачиваюсь, но поздно – я это увидел.
Сама группа «Мумий Тролль» в своей нынешней ипостаси уже достигла девятилетнего возраста – если считать моментом ее второго рождения 1996 год. Она подошла к тому возрасту, когда талант, как правило, приобретает форму патологии. Год 2005-й в этом смысле показателен: практически одновременно выходят альбомы у Лагутенко, Шевчука и Гребенщикова. Скажем, Земфира еще слишком молода, чтобы служить наглядным примером чего бы то ни было, а вот «Мумий Тролль» с блеском заматерел и выдал себя с головой.
С возрастом у рок-групп обнажается не самое лучшее, но самое то. В этом смысле «Слияние и поглощение», конечно, пластинка патологическая, точно так же как патологичны новые диски Гребенщикова и Шевчука. (Шевчук, к слову, предпочтительнее, хотя бы потому что музыка Шевчука болит, а музыка Гребенщикова лоснится.) У Лагутенко же музыка практически всегда – изнывает. От похоти ли, безделья или нетерпения – неважно. Она всегда живет мучительным предвкушением: скорей-скорей, давай-давай, уходим-уходим-уходим. И есть в ней какая-то… гламорана. Не зря же Илья Игоревич однажды спел с рояля жеманное козинское: «Для тебя веселый смех, для меня страданье». Вот и в «Слиянии и поглощении» есть этот родненький сволочной надрыв (как поет сам Лагутенко, «слезы через раны вытекают»). Причины его нам неясны – возможно, поэтому он и не надоедает. Но за него можно простить все, хотя Лагутенко, собственно говоря, ни у кого прощения не просит. Вместо этого он говорит: «Люди ищут простоты и экзотики. И мы, группа «Мумий Тролль», может быть, не отдавая себе до конца отчета, должны стать экзотичными по отношению к самим себе. И простыми. Честно говоря, у меня не было ни времени, ни желания думать над аранжировками, что-то там мутить, крутить. Вообще, с каждым альбомом мне все менее интересно приходить в студию, все эти кнопочки-приборчики не будоражат. Сто гигабайт туда, сто гигабайт сюда – мышиная музыка. Мы живо играем, даже если мы используем какие-то инструменты, мы давим на них пальцами! Хотелось выбрать очень понятный язык – как бы это в нашем контексте ни звучало странновато. Не минимализм, а скромность. Хотелось быть скромным, но не зажимать при этом информацию. Никаких тайн не хранить, а быть предельно откровенным. Вообще, все работает. Всем спасибо. Все хорошо. Как будто ты заходишь в ресторан, который был на этом месте десять лет, и там до сих пор все вкусно, и чисто, и туалеты отремонтированы. И сюда можно возвращаться».