Премьера микстейпа Moremoney «Much Better»

В торжественном разговоре о Bosco Fresh Fest как символе успеха новой русской музыки пришлось обойтись почти без частностей — притом что занимательных частностей в парке Горького тогда было предостаточно, от удачной попытки Алины Орловой чуть перестроить камерный формат под большую открытую площадку до совершенно феноменального во всех отношениях выступления «Краснознаменной дивизии имени моей бабушки». Впрочем, по-настоящему удивительным для меня лично стало одно-единственное выступление. Это была группа Moremoney, и это было очень радостное удивление. Как человек, глубоко сочувствующий ансамблю и даже, чего греха таить, способствовавший в свое время выходу их первой пластинки, я долгое время дипломатично воздерживался от рассуждений об их концертах — мне казалось, что их прекрасные, преисполненные одновременно летучей легкости и цветущей сложности песни в живом варианте как-то ненужно разбухают и громоздятся, что во имя тягучего слоистого грува группа теряет значительную часть своего обаяния. Теперь об этом уже можно сказать спокойно — потому что Moremoney, видимо, и сами все почувствовали, поняли — и все переиграли. Это был выдающийся концерт. С тщательно выстроенным пространством звука, гулким, звонким, басовитом. С пятью людьми на сцене, большинство из которых управлялись с инструментами-машинами, — но так, что было ощущение абсолютно живого шоу. С новыми песнями, написанными и сыгранными уже по-новому, одновременно хрупкими, чувственными и несущими литой аппаратный грув. Со старыми песнями, захватывающе перепридуманными и ставшими практически метаремиксами. Ну и с интимным акустическим финалом, в котором остались только голос Надежды Грицкевич и фортепиано, — и больше ничего уже было не надо.

Премьера: Moremoney — «Much Better»

Надежда Грицкевич и Иван Калашников

Moremoney

— Почему вы это микстейпом называете?

ИВАН КАЛАШНИКОВ (музыка, звук, песни): Ну потому что не только мы его делали. Там есть ремикс на On-the-Go, ремикс на нас, и это точно не альбом. А нужно было какой-то материал выложить, альбомом при этом его не называя. Поэтому микстейп. Это просто то, что накопилось, пока мы работали над основным материалом. Ты что-то делаешь, ремиксы какие-то сочиняешь, просираешь сроки — а потом обнаруживаешь, что у тебя собрался микстейп.

НАДЕЖДА ГРИЦКЕВИЧ (вокал, тексты, песни): По количеству треков на этом микстейпе можно узнать, сколько сроков мы просрали.

КАЛАШНИКОВ: Мы в какой-то момент увлеклись, конечно, его вылизыванием, но сейчас уже расслабились по этому поводу.

ГРИЦКЕВИЧ: Ну не знаю, мне кажется, что для формата микстейпа это достаточно вылизанный материал.

КАЛАШНИКОВ: Что значит — формат микстейпа?!

— Наверное, это значит, что микстейпы обычно какой-нибудь Лил Би записывает левой ногой и выкладывает в интернет безотлагательно.

ГРИЦКЕВИЧ: Ну да. Вот сначала у нас тоже была левая нога, а потом Ваня решил туда еще и обе руки подключить. И голову.

— Давайте тогда опишем какую-то легенду навигационную для «Much Better». А то там столько названий незнакомых, что кажется, что группа Moremoney превратилась в некую ризому.

КАЛАШНИКОВ: Ну вот Morenady — это те вещи, которые Надя одна делала, вообще без подключения чьих-либо сил. Разве что на этапе мастеринга и сведения.

ГРИЦКЕВИЧ: Просто я в какой-то момент начала изучать Ableton, потому что почувствовала, что какие-то вещи надо самой освоить. Потому что Ваня мне что-то пытается объяснить — а я не понимаю, потому что это про технологии. Решила, что стоит самой вникнуть, — ну и вот это то, что получилось. Можно сказать, что я их делала от скуки, когда дома сидела.

КАЛАШНИКОВ: Или вот есть трек «Gold», такой хип-хоповый, при участии KDX. KDX — это мой друг Данила, он делает такое… Что-то по мотивам Flying Lotus, скажем так. Он мне в какой-то момент прислал эту минусовку — я подумал, что она очень крутая, дал Наде, она спела, мы свели, показали Даниле, он сказал: очень круто. Причем я к тому моменту был уверен, что он давно этот трек кому-нибудь продал — он делает минуса таким серьезным ребятам вроде Грубого Ниоткуда. Точно так же мы все время перекидываемся демо с Владом Кудрявцевым, который Monokle, собираемся что-то сделать вместе — и постоянно друг друга обсираем: то ему что-то не нравится, то мне. И вот он прислал что-то очередное, мне понравился бит, я сделал трек. Но он ответил — не, это х…ня. А я сказал — мол, иди в жопу, вставлю это в микстейп. И вставил.

ГРИЦКЕВИЧ: А ремикс восьмибитный на «Fatty» сделал наш клавишник. Поразвлекался. Сказал, что очень хохотал, пока делал.

КАЛАШНИКОВ: А началось все собственно с трека «Much Better». Я накачал себе всяких советских синтезаторщиков и на пластинке под названием «Звездный вираж» наткнулся на трек. То есть я его сначала даже до конца не дослушал, а потом оказалось, что вот эти синтетические аккорды, которые там самые крутые, появляются через четыре минуты после того, как играет одна гитара. И это очень круто и абсолютно спасает трек. Так что я вырезал эти куски, отправил Наде, она спела, получилось ох…тельно. И все завертелось.

— А насколько вообще ты целенаправленно ищешь семплы для таких вещей?

КАЛАШНИКОВ: Вообще не ищу специально. Это чуть ли не единственный раз такой был, причем я даже к семплу не добавлял почти ничего. Но вот такое — когда я слышу что-то чужое и думаю, что это надо себе забрать, — бывает очень редко. Чаще я что-то свое придумываю и пытаюсь какие-то штуки туда подобрать. Ну вот с «Glow» так было, например. Я написал бит, думал, что с ним делать, а потом услышал вот ту песню с вступлением, которое потом нарезал. Причем там за ним идет совершеннейшая поп-х…та 70-х годов, ну прямо буэ. И я подумал — как же так, такой кусок пропадает. Вырезал его, перешинковал — и получилась «Glow».

ГРИЦКЕВИЧ: Ваня как такой санитар музыки.

КАЛАШНИКОВ: А таких случаев много ведь бывает. Вот был, например, в 70-х годах такой певец Альберт Асадуллин. Ну делал такую советскую поп-музыку, инфантильные немного песни, но с удивительными аранжировками. То есть там встречается, скажем, вступление какой-нибудь скрипки на три секунды — и ты ох…ваешь от того, как оно звучит. И понимаешь, что это лучшее, что в этой песне вообще есть. То есть человек сделал говно, но вставил туда две штуки, которые абсолютно вау. Другой вопрос, что песню это не спасло.

— Для такого легкого и спонтанного жанра, как микстейп, «Much Better», конечно, очень долго ждать пришлось. Вы больше двух лет ничего не выпускали нового. Почему?

КАЛАШНИКОВ: Я помню, в интервью, которые мы давали тебе перед выходом первого альбома, мы говорили, что хотим, чтобы в музыке было больше мощности. Чтобы она звучала лучше, не так лоу-файно…

ГРИЦКЕВИЧ: Ты перечитывал, что ли?

КАЛАШНИКОВ: Ну мы не так часто даем интервью. (Смеется.) Ну так вот — наверное, по дороге к этому микстейпу мы пытались слезть с предыдущего звучания и найти более подходящее, адекватное и актуальное.

ГРИЦКЕВИЧ: Мне кажется, его главная характерная черта — это то, что там, помимо песен с вокалом, есть инструментальные треки, ну с семплами, но не более того. Такого у нас не было раньше — и это должно задавать окончательную установку, что Moremoney — это электронная музыка.

КАЛАШНИКОВ: Электронная группа, у которой есть живой барабанщик.

— А что, раньше по-другому было?

ГРИЦКЕВИЧ: Был момент в эти два года, когда мы начали скатываться в какой-то рок. И получалась очень тяжеловесная музыка, иначе и не скажешь. Захотелось легкости.

КАЛАШНИКОВ: Нам казалось, что мы играем рок с элементами электроники, как наш бывший басист Питкин говорил. А сейчас у нас электронный басист, и барабаны электронные — разве что снейр живой иногда. Так что мы, получается, электронная группа, которая пытается звучать, как большая стадионная рок-группа. (Смеется.)

— Мне как раз на Bosco Fresh Fest бросилась в глаза эта легкость. Вы как будто все лишнее из музыки убрали, стало гораздо больше воздуха и пространства.

ГРИЦКЕВИЧ: С Bosco Fresh Fest еше была такая штука, что это чуть ли не единственный фестиваль, который действительно позаботился о звуке. Русские группы просто-напросто очень редко можно услышать на хорошей аппаратуре — поэтому кажется, что они плохо звучат.

КАЛАШНИКОВ: Ты выступаешь в клубах, и все говорят — у вас очень плохой звук. Потом ты выступаешь с таким же сетапом на Bosco Fresh Fest, и все говорят — о, какой у вас крутой звук! И становится понятно, что не в тебе проблема. Хотя понятно, что произошла какая-то редакция. Все немного вычистилось, стало более выверенно, работать с этим стало проще. Мы просто научились лучше пространство звука организовывать.

— При этом на Bosco Fresh Fest вы играли много новых песен, которых и на микстейпе этом нет. То есть вы на пути к новому альбому?

ГРИЦКЕВИЧ: Уже даже несколько шагов пройдено по этому пути, я бы сказала.

КАЛАШНИКОВ: Мы большую часть этих треков уже больше года играем на концертах, на самом деле. Да и с самого начала — я это еще тогда говорил, на первом интервью — у нас было материала на два альбома. А в процессе еще появляются какие-то вещи, которые ты делаешь для кого-то, — а потом присваиваешь. Ну вот, например, «Falling». Мы должны были сделать ремикс на Mars Need Lovers в рамках их проекта «Альпы Пальмы» и в итоге просрали все сроки. Но нам так понравился трек, что мы решили — ну нафиг, оставим себе.

— Еще мне по концерту показалось, что вы как-то вдруг оказались близки к этому новому песенному постдабстепу — SBTRKT и всякое такое. Насколько для вас самих верна эта аналогия?

КАЛАШНИКОВ: Это близкая стезя, но просто постольку, поскольку это естественная эволюция. SBTRKT, Джеймс Блейк и все остальные ребята понимают, что им нужно живьем играть, причем не так, чтобы ты нажимал на клавиши лэптопа, и у тебя бы получался вместо лайва диджей-сет с эффектами. Нужно, чтобы все воспроизводилось живыми людьми. Это чисто индустриальная штука — все равно ведь все основные деньги зарабатывают гастролями, и чем лучше ты выступаешь, тем больше людей будут приходить тебя слушать. У нас тот же путь. Мы начинали вдвоем, что-то семплировали, записывали, а потом собрали группу. Звучали, как рок, как еще что-то, — ну и пришли к тому, что есть теперь. Все это очень естественно. Мы прекрасно понимаем, что музыку, как бы ты ее ни написал, сейчас надо исполнять живьем.

ГРИЦКЕВИЧ: У нас поэтому сейчас постепенно и методы работы меняются — мы пытаемся собирать треки прямо на репетициях.

КАЛАШНИКОВ: Да, вот с «Rising» так было. Я сделал какие-то семплированные куски, Надя придумывала вокал, а собирали мы все уже живьем — и как совпали, так оно и попадет на альбом.

ГРИЦКЕВИЧ: И так оно и должно быть. Мы просто почувствовали в какой-то момент — ага, это kinda works.

— У вас же еще альбом Надиных русских песен давным-давно был запланирован.

ГРИЦКЕВИЧ: А с ним была ровно та же ситуация. Мы могли его давно уже записать в электронном виде, но не было ни одной идеи, как оно должно звучать живьем. Сейчас нашлись люди, которые должны в этом помочь.

КАЛАШНИКОВ: Да и в записи то же. Я надеюсь, что то, что было на «Tricky», и то, что будет на Надином альбоме и дальше, тяжело будет сравнивать. Сейчас все происходит тщательнее. Тогда мы делали невынужденный лоу-фай — а теперь есть люди, которые из любого лоу-фая вытянут что-то качественное. Вот yeswecan, который и на микстейпе присутствует, — его зовут Леша, мы переписывались полгода, а потом выяснилось, что он неплохой звукорежиссер, и теперь мы сотрудничаем. Это человек, который куда лучше, чем я, следит за звучанием, а это дорогого стоит.

— То есть с Надиным альбомом общая картина уже ясна?

КАЛАШНИКОВ: Да. Ну это как сначала придумали айпэд, а потом айфон. Знаешь эту историю? Сначала Стив Джобс придумал айпэд, а потом, пока они его делали, придумал еще и айфон. И в итоге айфон они сделали быстрее. И здесь то же самое. В нашем случае айпэд — это Надин альбом, а айфон — это «Tricky». (Смеется.)

— А как вы себя чувствовали вот в этом общем контексте новых русских групп Bosco Fresh Fest? Это какая-то ваша упряжка?

КАЛАШНИКОВ: Да. И я думаю, что самое главное для всей этой упряжки — это то, что они все упорные. Прямо до ослиного какого-то упорства. И мы сами такие же. «Не пойте на английском, это никому на х… не нужно будет», — говорили нам. «Да, о'кей, спасибо», — отвечали мы и продолжали делать, как хотели. И в итоге пришли к тому, что в последнее время происходит. И с NRKTK — хоть они и не на английском поют, они из этого же племени, — и с On-the-Go, и с Motorama. Нас всех куда-то зовут, что-то просят сделать, где-то поучаствовать. Упорство наконец начинает окупаться.

ГРИЦКЕВИЧ: Я навсегда запомню фразу Бориса Барабанова: мол, успеха у этой группы никогда не будет.

КАЛАШНИКОВ: Да ты ведь и сам своими русофильскими настроениями тоже это упорство будоражил. Я помню, даже про Moremoney писал, что, мол, несмотря на наши славянофильские позиции, группа выступит на «Среде Горбачева». И все равно тебя проняло в итоге.

— Это правда. Ну а что дальше, как вы думаете? Bosco Fresh Fest — это пик или только начало?

КАЛАШНИКОВ: Я думаю, что дальше мы все в какой-то момент попустимся в плане английского. Motorama уже попустились с «Утром», правда, это было не очень хорошо принято. И зря, мне кажется; отличная запись; «Как же я был слаб в те дни» — ох…тельная песня, не знаю, почему ее не крутили на «Нашем радио». Мы тоже в любом случае попустимся, потому что у нас есть Надин альбом. Другой вопрос, что, как ни странно, по ощущениям мало кто есть за нами. Когда мы начинали, было много групп, которые пели на английском, кто-то остался; а вот из тех, кто появился, условно говоря, после нас, Motorama и On-the-Go, остались совсем не многие. Но я думаю, все будет в порядке. Мы все запишем по русскому альбому и будем двуязычными группами. Потому что не обращать внимания на то, что публика очень сильно и восторженно реагирует на русскоязычный материал, — ну это значило бы дураками быть.

— А у вас есть задача превратить музыку в работу, в основной источник дохода? Она вообще приносит деньги?

КАЛАШНИКОВ: Приносит, но пока это все вкладывается в себя же — в примочки и все такое.

ГРИЦКЕВИЧ: Наш проект не вышел на самоокупаемость, как принято говорить в таких случаях.

КАЛАШНИКОВ: А вообще хотелось бы уже подрасслабиться, не думать постоянно, как где чего заработать, чтобы не умереть. Ну не умереть, конечно, но это все равно как-то напрягает и нависает. В конце концов, нам уже не 20 лет. А 25! А через пять лет уже 30 — и вообще пи…дец! (Смеется.)

— У вас в эти два года не было ни разу ощущения, что вас как-то забыли?

ГРИЦКЕВИЧ: Ну это же естественная вещь. Я с самого начала, когда мы группу обсуждали, говорила: сейчас пространство устроено так, что если у тебя хотя бы раз в неделю что-то новое не появляется, люди просто начинают считать, что ты умер. В общем, скажем так: мы были в спячке.

КАЛАШНИКОВ: Да нет, скорее подковерно как-то работали. Что-то пытались сделать, не получалось, опять пытались — пока не получилось наконец.

ГРИЦКЕВИЧ: У нас менялся состав, появлялись новые отростки, они приживались, все это требовало времени. Ну, может быть, мы немного затянули. Может быть. Но на самом-то деле этот микстейп и выходит как раз потому, что мы почувствовали: уже пора.

Презентация микстейпа «Much Better» состоится в среду, 4 июля, в московском клубе Gogol'.

Moremoney выражают благодарность за своевременное участие Yeswecan, KDX и Monokle