Хамиль и Змей об альбоме «ХЗ»

Интервью: Денис Бояринов/openspace.ru

Согласно идеологии «Касты», альбом каждого из ее участников приравнивается к полноценному альбому группы. Совместный диск Змея и Хамиля только подтверждает это правило

— Вы хотели сделать юмористический альбом?

Хамиль: Ироничный!

Змей: Бодрый, в позитивном ключе. Это настроение, которое от нас шло, — не было зада­чи писать исключительно смешные треки. Мы же всегда веселим нашу группу. Стараемся, по крайней мере.

Хамиль: Шым и Влади более серьезные. А мы свои шутки не сдерживаем.

— Вообще же, в русском рэпе не хватает чувства юмора. Какие-то все насупленные.

Хамиль: Это стандартная модель. Стереотип. Смотрят на Запад — наши чернокожие братья за океаном ставят себя так, что все должно быть серьезно и круто. «Ты ко мне не подходи и лишнего слова не скажи». И наши взяли себе это за правило. Все проходят период подражания; жаль, что многие в нем и остаются. Как раз об этом трек «Метла» — о людях, которые набрасывают на себя столько пуха, что ничего и не поймешь.

— Но по первому альбому Хамиля «Феникс», библейскому почти, никогда не скажешь, что тот же человек запишет «Метлу» или «Музу».

Хамиль: Ну это же искусство, творчество. Бывает разное настроение.

Змей: На этом альбоме мы подошли к музыке как к аттракциону. Как к развлечению.

— А звук кто делал? У вас там даже какой-то битмейкер из Белоруссии есть.

Змей: Большая части музыки написана на­шим ростовским другом — Никитой Прометеем из группы «Антанта». Он попал в точку с настроением. А с этим белорусским парнем, Музой Скатом, в Минске на концерте познакомились — он просто подошел и представился.

Хамиль: Безо всяких закидонов. По-простому. Как дела? Чем ты занимаешься? Вот, говорит, я работаю в метро…

Змей: Сейчас нарассказываешь тут. Может, он это хочет в тайне держать?

— И делать вид, что на лимузине ездит. А в Минске есть рэп-комьюнити?

Змей: На самом деле там с этим все очень плохо и слабо. В Беларуси не дадут на лимузине спокойно ездить. А Муза Скат ищет в себе силы, чтобы не сдаться и пробиться. Очень талантливый битмейкер. Думаю, у него все получится.

— У вас серьезные темы тоже есть — про отцовство, например. Кто из вас стал отцом?

Змей: Я. Стал почти четыре года назад, а со­зрел написать песню только сейчас. Понял в ка­кой-то момент, что не могу об этом не сказать.

— И каково быть отцом, который по полгода на гастролях?

Змей: Об этом надо спросить моего сына. Но все свободное время я отдаю своей семье.

Хамиль: Змей скромничает. Он очень крутой семьянин. При любом удобном случае удирает к своим в Ростов.

— А Хамиль не семьянин?

Хамиль: У меня есть дети в каждом городе России за Уралом. Штук сто.

— Есть еще какие-то жизненные позиции, взгляды на которые у вас не совпадают?

Змей: Есть такие позиции, по которым мы готовы бить друг другу в рожу.

Хамиль: Группа «Каста» — это четыре абсолютно разных личности, которых ничего не связывает, кроме общих интересов. Четыре стихии. Поэтому «Каста» крепка, как никогда.

— Вы только о творчестве спорите? А, например, о политике?

Хамиль: Нас политика как-то никогда не касалась.

— Это чувствуется по альбому. А почему? Не интересно?

Хамиль: Мы стараемся сохранить целомудрие жанра как творчества, построенного на получении удовольствия, а не как… э-э-э… инструмента для политических провокаций или навязывания взглядов.

— Есть мнение, что альбом «ХЗ» — это такой рэп для российского среднего класса. Музыка состоявшихся людей, для которых их дети много интереснее, чем политика. А то, что эти две темы прочно связаны, для них то ли неочевидно, то ли неважно.

Змей: Дети в политике?

— Я имею в виду, что настоящее российской политики определяет будущее ваших детей. Вы себя средним классом считаете?

Хамиль: Я считаю, что мы интеллигенция.

Змей: Вот это ты хватил!

— А что, принадлежность к среднему классу — это что-то обидное?

Хамиль: Ну… середнячок, троечка, серость. Это ассоциации, которые сразу возникают.

— Имеется в виду исключительно средний уровень достатка. Можно сказать — основа об­щества, норма…

Хамиль: Само словосочетание нам не симпатично. Это какой-то средний уровень. А мы стремимся быть выше среднего.

— Вы вчера в аэропорту Норильска на сутки застряли. Говорят, там живут только олигархи и средний класс.

Хамиль: Да, там все обеспеченные люди. ­Горно-металлургические комбинаты. Куча ра­бочих мест. Короче…

Змей: …самый страшный город России, ­который я когда-либо видел.

Хамиль: Самый страшный — Рыбинск. При всей окружающей действительности Но­рильска, серости, вечной мерзлоте… местные нас хорошо встретили. Читали слова из наших текстов.

Хамиль: А Влади пытался понять, какой го­род страшней — Магадан или Норильск. И ему показалось, что Магадан.

Змей: Мы в Магадане собрали один процент населения. Там сто тысяч человек живут — тысяча пришла на наш концерт. Организаторы концерта получали у администрации города разрешение нарисовать к нашему приезду граффити.

Хамиль: Они перерисовали обложку альбома «Быль в глаза» на огромной стене. Подготовились! А вообще, Магадан — суровый край. Выглядываешь из гостиничного номера в окно. Свинцовое небо. Мороз. На улице стоят большие мусорные жбаны, вокруг них ходят толстые, килограмм под 30, чайки, дербанят клювами пакеты — достают оттуда остатки пищи, дерутся из-за нее, друг на друга шипят. Зрелище просто…

Змей: Короче, все города в России — хорошие!

— Я недавно видел клип вашего земляка Басты на одну из песен, посвященных Ростову. Там такая глянцевая картинка, что Ростов вы­глядит каким-то Майами.

Змей: Баста показал всю правду… (Усмехается.) Для меня Ростов — намба уан. Самый лучший город на свете. Там, где дом. Там, где солнце. Там, где тепло. Там, где семья.

— А для Хамиля?

Хамиль: Я хочу переехать из Ростова, но не хочу жить в Москве. Этот город не рассчитан для жизни. Только на чистую работу, бизнес. Я бы не позволил, чтобы моя семья жила в Москве. Я могу поехать в Пермь. В Челябинск. Мне очень здорово будет в Казани или Чебоксарах.

— А Чебоксары-то почему?

Хамиль: Отличный климат. Экономика, конечно, не ахти, но стабильность присутствует. Все что угодно, только не Москва. Москва — это смог, пробки, серость бездушная, высушенные люди… Это центр торговли, но жизни тут нет.

— По идее, в провинции многие так думают. При этом ваш коллега Гуф, который гордится, что он коренной москвич и поет о любви к Москве, очень популярен по стране.

Хамиль: У него отличнейший набор тем, которые всегда будут востребованы во всех жанрах, — будь то рэп, рок, джаз или поп. Мой город, мои наркотики и моя любимая.

— Кстати, о наркотиках. На «ХЗ» почти нет песен про дурь. Вы завязали?

Змей: Мы просто из альбома шесть «плановых» песен выбросили.

Хамиль: Мы уже 16… нет, 14 лет читаем о траве. Перелопатили тему всю. Надоело.