Агент Masada
Джон Зорн глазами Александра Чепарухина
В Россию снова едет Джон Зорн — самая значительная фигура в джазе и авангарде последних трех десятилетий; герой, трикстер, провокатор, живая достопримечательность Нью-Йорка. Два года назад Зорн играл в Москве с проектом Electric Masada, где он выступает во всех самых важных своих ипостасях — как саксофонист, композитор, дирижер и пропагандист еврейской культуры. Теперь совсем другая история: Зорн приезжает в составе трио Painkiller (остальные двое — именитый басист Билл Ласвелл и ударник припадочной японской рок-группы Ruins Тацуя Йосида), играют они жестокую и бескомпромиссную музыку на стыке грайндкора, даба и свободного джаза. Впрочем, про Зорна невозможно рассказать исключительно с помощью музыковедческих терминов; Зорн — слишком яркий персонаж, сама фамилия его звучит как раскрученная торговая марка. Промоутер Александр Чепарухин, который во второй раз привозит Зорна в Москву, рассказывает о том, каков Зорн на самом деле.
«Когда я упоминаю Джона Зорна в компании каких-то маститых рок-звезд, например, Яна Андерсона из Jethro Tull, им это имя не говорит решительно ничего. Но когда я в Нью-Йорке говорю, что вот сегодня на концерт «Хуун-Хуур-Ту» придет Джон Зорн, околомузыкальные интеллектуалы, прямо взвизгивают: «Да ты что, не может быть! Сам Зорн!» Мне кажется, это в большей степени нью-йоркский феномен, чем американский. Там он играет так же регулярно, как у нас какой-нибудь Леван Ломидзе, это такая неизбежная часть тамошней жизни. Собственно, в лучшей рецензии на первый московский концерт Зорна так и говорилось — что, мол, весь этот пафос, дикое количество народа, это не соответствует духу музыки, которую Зорн играет, он куда лучше смотрится в своем собственном маленьком клубе Tonic. Я с этим солидарен.
Европейские промоутеры вообще очень удивляются, когда узнают, что мы делаем уже второй его концерт, я даже как-то поднимаюсь в их глазах из-за этого. У него репутация очень тяжелого человека, который просит огромные гонорары, капризничает, склонен к разнообразным чудачествам. Один раз Зорн якобы отказался лететь из Вены во Франкфурт, потому что ему приснилось, что именно в этом полете может случиться что-то плохое, в результате его повезли на машине. Но на моем опыте все это никак не подтверждается, Джон Зорн — один из самых невзыскательных артистов, с которыми мне доводилось иметь дело. Пиар, промоушен, райдер, который у людей такого порядка, как правило, прописан до мельчайших подробностей, — у него это отсутствует напрочь. Только хороший отель, хорошая еда и действительно немалый гонорар.
В первый свой приезд Зорн с группой Electric Masada весь день болтались по Москве, фотографировались на Красной площади, из-за чего у них, собственно, даже саундчека почти не было. С ними вместе приехал какой-то мексиканец, которого я всю дорогу считал звукорежиссером, а потом Зорн мне заявляет: «Да нет, какой он звукорежиссер, он фильм про нас снимает». И я начинаю метаться, кому-то звонить, беспокоиться, как же они будут играть, а Зорн на все отвечает: «Sasha! Music is much more important than this fucking sound!»
Когда они гуляли по Москве, у Зорна были легкие стычки с Марком Рибо, гитаристом Electric Masada. Зорн везде ищет следы преследования евреев: «Это синагога? А сколько раз ее громили?» А я и не знаю, громили ли ее вообще. И Рибо тоже вступается: мол, Джон, извини, я вот еврей чистокровный, мои предки из России, я здесь бывал несколько раз, я скажу — в этой стране не так уж им плохо живется, я тут в музыкальных клубах бывал, почти везде хозяева — евреи, очень жизнерадостные. И Зорн взвивается: «Ты что же, сволочь, хочешь мне сказать, что евреев здесь не преследуют?!»
Тот концерт мне не слишком понравился, потому что звук в результате так и не был отстроен. Я был этим после концерта озабочен, но Зорна это вообще не волновало. Он меня спрашивает: «Ну чего ты паришься? Зал полный? Полный. Зрителям понравилось? Понравилось. Слушай, ты, наверное, тоже еврей, любит наш брат на все жаловаться…» Я говорю: «Да как-то не уверен». «Нет, — говорит, — ты тоже еврей, как и я. Я-то тоже так, не полностью. Ну давай, скажи: «I am jew». Я говорю. «Нет, ты громче скажи. Прокричи!» И я со всей своей злобой по поводу ужасного звука и того, что никакого райдера не было для восьми человек, ору: «I am jew!» И он говорит: «Все. Ты это сказал, теперь ты член нашей мафии — и ты отсюда уже не выберешься».
Почему Painkiller? Я думаю, ему просто сейчас лень собирать большой состав, возиться как-то с этим. Он берет с собой Ласвелла, выписывает из Японии Тацую Йосиду — и они шпарят почем зря. Панковский почти подход. Он мне тогда так и сказал: «Ты меня покормил, Москву я посмотрел, люди довольны, я доволен, ты тоже должен быть доволен; прокричи три раза «Я еврей!» — и все пройдет».