Гид: фестиваль Early Music

Открытие фестиваля
Диалог культур
Фестиваль строится поперек формулы «Запад есть Запад, Восток есть Восток», демонстрируя родство континентов. Интерес к музыкальному Востоку угадывается в экзотических пристрастиях барочной и классической эпох, в «Не пой, красавица при мне» русских авторов, в «путешествии в страну Востока» целых композиторских отрядов в ХХ веке — от Дебюсси и Малера до Кейджа и минималистов — и, наконец, в пришествии World Music. На первом концерте фестиваль ­по­казывает, как подвижна граница, ­разделяющая стороны света на взгляд из Петербурга: «Солисты Екатерины Великой» здесь играют европейскую музыку, как и было положено в царствование императрицы. А в духе Анны Иоанновны с ее первым «фестивалем народов России» (как называет руководитель Early Music Андрей Решетин свадьбу Голицына в Ледяном доме) приглашены татарский ансамбль «Берекет», удмуртский «Тылобурдо» и Виктор Жалсанов, исполнитель ­бурятской музыки.
Таврический дворец, пн 7 сентября, 19.00, в Большой галерее

Звук, жест и слово
Клавесин и гуцинь, Ли Бо и Расин
Что общего между Китаем династии Тан и Францией эпохи Людовика XIV? Союз музыки и поэзии, искусство мелодекламации, отвечает Early Music. Постановщик сверхаутентичного ­«Мещанина во дворянстве» Мольера– Люлли (на старофранцузском и со свечами) Бенжамин Лазар под клавесин своего тезки Бенжамина Алара декламирует Сирано де Бержерака и Расина. Профессора Тяньцзиньской консерватории Ли Фэнцюнь и Ван Цзяньсинь отвечают звуку клавесина игрой на струнном гуцине. Ему вторит флейта сяо. Стихи предлагаются на китайском и в переводе, например: «Злачёных курильниц слаб аромат,/клепсидры капель редка;/Колючая стужа пришла назад/в дыхании сквозняка» (переводчик комментирует: стихотворение написано во время ночного дежурства автора в помещениях Императорской академии наук в Запретном городе; заступил на дежурство уже давно). А чтобы еще раз доказать, что между старинной музыкой и современностью нет и не может быть границ, Андрей Решетин демонстрирует актуальное единство слова, жеста и звука: на входе публику будет встречать хип-хоп.
Музей музыки, вт 8 сентября, 19.00

Три века испанской гитары
Что и как играли на гитаре до того, как она стала электрической
На протяжении концерта Хосе Мигель Морена трижды сменит инструмент (и репертуар): ренессансным предком гитары — виуэллой, барочной и классической испанскими гитарами он владеет с равным совершенством. А вообще, конечно, играет, еще на теорбе и лютне.
Евангелическо-лютеранская церковь Святой Екатерины, чт 10 сентября, 19.00

Венеция и Порта
Янычарская музыка
«Турки! Персы!» — в ужасе восклицает героиня оперы Моцарта, в другой его опере действие строится вокруг турецкого сераля, и это не говоря о пресловутом турецком марше. Столетием раньше Жан-Батист Люлли писал гремящую и стучащую всеми доступными в Париже ударными «Турецкую церемонию» для «Мещанина во дворянстве» Мольера. Сравнить турецкую музыку в изображении европейцев с подлинным ее звучанием предлагает ансамбль Nevasaz, специалисты по старинной османской музыке. А заодно услышать, что Венеция и Османская империя поддерживали музыкальные отношения, даже находясь в состоянии войны. Венецианцев, в том числе самого знаменитого из них, Вивальди, играет ансамбль Musica Petropolitana.
Капелла, пн 14 сентября, 19.00

Раз, два, три
Щипком и смычком
Хикару Саваи — глава семейного клана: его отец основал самую известную школу традиционной японской музыки и научил сына игре на кото (японской цитре), с которой Хикару с тех пор выступает по всему миру. Иногда он откладывает кото и берет гитару: так случилось в 1985-м, когда он ­организовал рок-группу «Мэфисто Фэрэсу» (в начале 2000-х он снова ее собрал и выпустил CD «Metal on Metal»). Кадзуэ Саваи тоже играет на кото и еще на сямисене (трехструнной лютне). Однажды она пригласила к себе в Японию Софию Губайдулину — освоить кото. Губайдулина написала пьесу «Рано утром, перед пробуждением» для семи кото.

Логично было бы в компанию щипковым японским инструментам пригласить европейскую лютню или ту же гитару, но для разнообразия к струнам на этом концерте прикасаются не только пальцами, но смычком: в руке Паоло Пандольфо он вновь ­будет погружать слушателей в меланхолические глубины виолы да гамба. В дуэте с Пандольфо играет клавесинистка Мария Успенская. Вот и еще один способ касания струны: перышком в механизме клавесина.
Капелла, ср 16 сентября, 19.00

Тихая музыка
Отвернувшись от фортепиано
Голландец Сибе Хенстра мог бы ­выступить на фестивале как ­клаве­синист, но выбрал более редкий ­инструмент — клавикорд, тишай­ший и нежнейший из своих клавишных сородичей, за что и был любим в XVIII веке. «Клавикорд — инструмент одиночества, меланхолии, нежности, — признавался в любви к нему немецкий поэт, композитор и музыкант-виртуоз Кристиан Шубарт. — Тот кто не любит шум, порывы, волненья, отвернется от клавесинов и фортепиано и отдаст предпочтение клавикорду». Пару ему составит струнный инструмент, характер которого не нуждается в комментариях: виола д’амур — «виола любви»; на нем играет Мария Крестинская.
Дворец Меншикова (филиал Эрмитажа), пт 17 сентября, 19.00

Большой барочный концерт
Танцевальные стихии
Название Pratum Integrum (лат. «некошеный луг») московскому оркестру придумал его основатель Михаил ­Серебряный, поскольку первая его специальность и страсть — ботаника (на фестивале он ее реализует в лекции о барочном подходе к предмету). В известном смысле старинная музы­ка в России до сих пор луг некошеный, да и нехоженый, но музыкантам оркестра ближе значение «затерянный мир». В поиске затерянных миров художественному руководителю оркестра, виолончелисту и гамбисту Павлу Сербину сопутствует удача: симфонию Березовского, самую раннюю русскую симфонию, нашел в итальянской библиотеке, одну из первых русских опер, Бортнянского, — в Лиссабоне. Но на фестивале они играют музыку Европы: танцевальную симфонию придворного композитора Людовика XIV Жан-Фери Ребеля «Стихии», в которой начальный аккорд изображает Хаос, следующий унисон — Землю, а череда танцев — Огонь, Воздух и Воду. А также сюиту и концерты Георга Филиппа Телемана (где на скрипке солирует Сергей Фильченко), также недавно вынутые из архивов — из тех опусов, что оркестр записал на дисках «Телеман в миноре» и «Телеман в мажоре».
Малый зал Филармонии, пн 21 сентября, 19.00

День Европы
Всюду музыка
Сначала едете в Концертный зал на Витебский вокзал. Там все начинается. Потом садитесь на поезд, ­отправляетесь в Павловск. Здесь ­даже не нужно выбирать маршрут и спешить к указанному времени и месту. Лучше случайно прогуливаясь застать в одном уголке датского лютниста Фредерика Бока, в другом — итальянского флейтиста Карло Ипато, в третьем — петербургского альтиста Андрея Пенюгина, там — британских актеров, разыгрывающих Шекспира, тут — ансамбль Desperando Spero или лекцию о первой российской железной дороге.
Музей-заповедник «Павловск», сб 26 сентября, 19.00

Huelgas Ensemble
Ренессансный шансон
В Петербург Huelgas, специализирующийся на средневековой и ренессанс­ной полифонии, приезжал тринадцать лет назад, когда в Эрмитаже была выставка ренессансной фламандской миниатюры, но услышать их тогда смогла только публика вернисажа. Созданный Паулом Ван Невелом в 1970 году, ансамбль взял имя аббатства Las Huelgas в Испании, где хранится один из самых важных манускриптов эпохи Ars antiqua. Из этого собрания ансамбль поет несколько песнопений и на концерте, например, «Agnus Dei» анонима XIII века. Ренессансная полифония в исполнении Huelgas обладает непринужденной простотой и увлекательностью, начисто отметая ложный пиетет перед «монотонией возвышенного». Перебрасываясь фонемами, интервалами и имитациями, они порой пускаются в чистый ренессансный джаз. Впрочем, поют они не только мотеты и части месс, но баллады и шансон.
Мальтийская капелла, вт 29 сентября, 19.00