Дурной глас

В Москву приезжает Диаманда Галас, американская певица греческого происхождения. Женщина с демоническим голосом в четыре октавы и внешностью безумной древнегреческой пророчицы. Автор и исполнительница песенных циклов «Проклятие и молитва» и «Месса чумы» представит программу «Defixiones», посвященную жертвам геноцида греков и армян в 1917 и 1922 годах. Накануне московского концерта Юрий Сапрыкин задал Диаманде Галас 10 вопросов.

1. Что такое Defixiones?

Это таблички, которые греки оставляли на могилах своих близких. Когда турки устроили в начале века геноцид греков и армян, они не просто убивали людей – они раскапывали могилы, чтобы не оставить своим жертвам места успокоения. Им было нужно знать, что тела убитых не преданы земле. И люди оставляли на могилах эти предупреждения. «Если кто-то потревожит эту могилу, то вся его семья будет проклята». Не только ты или твоя дочь, но и ее дочь, и ее дочь, и ее дочь. Всех их настигнет болезнь и скорая смерть. В программе «Defixiones» я использовала тексты поэтов-беженцев. Многие из этих текстов – настоящие проклятия. Они говорят: «Мы никогда ни о чем не забудем». Эти заклинания были для поэтов единственным оружием перед лицом врага.

2. Самое трудное в вашей работе?

Человеку из России об этом рассказывать не просто. Сейчас читаю книгу о вашем композиторе Шостаковиче, который был вынужден изменять себе и совершать унизительные поступки просто ради того, чтобы продолжать жить. То, что испытывает художник в Соединенных Штатах, – ничто по сравнению с этим. Просто ничто. Ничто. Люди просто не платят за твое искусство, просто не отдают тебе деньги – но не убивают тебя. Согласитесь, это несколько разные вещи.

3. Качества, которые вы хотели бы развить в себе?

Свой голос. Я должна развивать его, насколько возможно. Чтобы петь то, что я слышу внутри. Возможности человека, который не совершенствует свой талант, ограничены. Ему приходится повторяться. В Нью-Йорке много артистов с полным отсутствием мастерства и техники. Если посмотреть на их работу – это абсолютная дрянь. Странно, что они получают за это так много денег.

4. О чем вы мечтали в детстве?

В детстве я занималась классическим фортепиано. Чуть позже увлеклась биохимией. Иногда я думаю, что сейчас я совмещаю все эти вещи. Я остаюсь ученым, но мои исследования направлены на мое собственное тело и мое сознание. Я ставлю эксперименты на себе.

5. Вы любите детей?

Пока они только молчат и слушают – никаких проблем. Но я не выношу, когда дети открывают рот. Мне кажется, человек не имеет права говорить, пока не располагает хоть каким-нибудь объемом информации. Я не считаю, что любое мнение обязательно должно быть выслушано. Мне на это плевать. Я думаю, это хороший способ воспитывать детей.

6. Самый счастливый момент в вашей жизни?

Я выступала в месте под названием «Гази», это очень старая фабрика на окраине Афин, я играла под открытым небом. Это редкое счастье – когда я могу быть на сцене тем, кто я есть. Когда люди пытаются прервать выступление или громко разговаривают во время концерта, ты не можешь раскрыться. Иногда мне приходится останавливаться и орать на людей, которые разговаривают в зале. «Прекратите! Выйдите вон!»

7. Кто ваши герои?

Пьер Паоло Пазолини, Антонен Арто, Шарль Бодлер, Янис Рицос. Среди вокалистов – Умкалсум, она была самой знаменитой певицей в Египте. Мой брат. Он был прекрасным писателем и артистом и умер в 32 года. Я живу с этими мертвыми художниками и мертвыми поэтами, и это сохраняет меня живой. У меня много героев. Могу вам целый список прислать.

8. Ваш пример для подражания?

Сотирия Беллу – греческая певица. Она исполняла музыку «рембетика» (своеобразный греческий шансон. – Прим. ред.). Люди ее боялись. У нее были золотые зубы, и черные очки, и черные волосы, собранные в хвост, – это была настоящая стерва. Я выгляжу не так круто.

9. Чего вы боитесь?

Самый большой страх – то, что может случиться с моими родителями. Им уже под 80, это очень традиционная греческая семья. А для греков смерть – это что-то… Мы помешаны на смерти, этот страх преследует нас каждый день. Мне кажется, я пытаюсь как-то выразить эти вещи – страх смерти, ужас перед потерей близких. Я делаю музыку как человек, который не верит в жизнь после смерти.

10. Если начать жизнь сначала, что бы вы изменили?

Случится все то же дерьмо, все мои ошибки и так далее. Впрочем, есть одна вещь, которую хотелось бы изменить. Я стала бы борцом. Настоящим борцом – в физическом смысле слова. Я бы тренировалась с раннего детства. Я бы научилась хорошо драться. Иногда нужно уметь драться – особенно в некоторых странах. В Москве мне говорили, что это здесь случается. Когда я приезжаю в Мексику, мне тоже говорят: «Не выходите из отеля, здесь опасно». Приезжаю в Бразилию – то же самое: «Делайте что хотите, только не выходите из отеля». Даже в Англии мне говорят: «Не выходите из отеля». Я отвечаю им: «Слушайте, если я проживу остаток жизни, не выходя из этого гребаного отеля, я так и помру в четырех стенах». Я всегда выхожу из отеля. Худшее, что может случиться, – кто-то ударит меня в лицо или выстрелит в меня. Если бы я была борцом, я бы выходила на любую улицу в любом городе и говорила: «Ну-ка, кто на новенького?» У меня и так подобное настроение. Но если добавить к этому двадцать лет физической тренировки – это было бы прекрасным сочетанием.