Дебби Харри о творческом наследии Blondie, панке, MTV и сильных женщинах

— В последние годы вы часто говорите, что нарочно записываете принципиально иную музыку под собственным именем — чтобы разделить солистку Blondie и настоящую Дебору Харри. Почему вам это так важно?

— Ну как, это же возможность по-другому проявлять себя. Как будто у меня появляется еще один голос. Когда Blondie только начинали, я очень часто говорила от лица группы: было важно, чтобы все чувствовали свою причастность к песням. Чтобы мы все приходили к какому-то согласию по поводу того, что в песнях имеется в виду и что мы чувствуем на этот счет. Когда ты один, ты можешь не думать о коллективном сознании — а просто сосредоточиться на собственных чувствах.

— Вы же знаете, что вас постоянно называют одним из главных женских голосов панк-поколения — наверное, это дополнительную ответственность накладывает.

— Ох, ну мне не кажется, что я такая уж… (Вздыхает.) Короче, меня этот факт, кажется, не слишком беспокоит, ха-ха-ха! Вообще, часто люди, которые пытаются разобраться в этой музыке, ее подтекстах, в ощущениях того времени и как-то оценить все это, в результате все несколько упрощают. Сужают в интеллектуальном смысле. Я смотрю на все это иначе.

— Я почему еще спрашиваю: на вашем московском концерте в 2008 году вы играли «Parallel Lines», один из ключевых альбомов эпохи, — и соответствующая эстетика присутствовала и в костюмах, и в сценографии. Как вам кажется, вы до сих пор выступаете голосом поколения? Не в ностальгическом смысле — а именно как представитель эпохи?

— Ну это неизбежно, пожалуй. Мне, правда, не кажется, что нас уж очень много народу считает представителями панка, например. Вообще, это как раз про то самое сужение — на деле-то в панке смешивалось очень много самых разных приемов и стилей.

— Но начинали-то вы как раз с ортодоксального панка.

— Да, с этим не поспоришь.

— Кстати, это же очень любопытный момент: в ту эпоху, когда для группы действительно было дико важно «не продаться», вы добились большого мейнстримового успеха и не растеряли уважения в инди-кругах. Как вам это удалось?

— Мне кажется, за это нужно во многом благодарить моего партнера и старинного друга мистера Стайна. Он очень прогрессивный человек, он всегда смотрит далеко вперед. Ему удавалось создавать вещи, которые были одной ногой в настоящем, а другой — в будущем. Он брал то, чему люди симпатизировали здесь и сейчас, и соединял это с передовыми идеями. Например, так вышло с «Rapture» и рэпом — да и «Heart of Glass», сочетавшая гитары с танцами, в свое время звучала очень футуристично. Сейчас это обычное дело — но тогда-то такие вещи были диковинными.

— А насколько важным для вашей карьеры был тот факт, что ее расцвет пришелся на эпоху роста популярности клипов, как вы думаете?

— Это тоже случайным образом сыграло нам на руку. Но я должна отметить, что мы начали снимать клипы задолго до MTV. Это было связано с нашей популярностью в Европе: периодически нам не удавалось отправиться туда в тур, и тогда приходилось создавать вот эти маленькие киноотрывки, которые потом стали называть клипами. Их мы и посылали на телевидение — и так набрались опыта. Так что когда пришло MTV, мы уже были готовы.

— Я много слушал ваших би-сайдов в последнее время — и хотелось бы сказать, что они у Blondie совершенно выдающиеся. Вы не жалеете, что все эти двенадцатидюймовые версии и прочее не попадали на ваши номерные альбомы?

— Ну не получится же все подряд засунуть в альбомы… Вот прямо сейчас, к примеру, мы ремикшируем некоторые новые песни — и результат мне кажется крайне интересным. Для нового альбома мы уже записали, кажется, 17 треков — а выпустим только, не знаю, 12 или 14.

— Мне кажется или на последнем альбоме группы вы, в том числе, вдохновлялись теми артистами, которые многим обязаны самим Blondie? Вот вы, к примеру, называли Gossip в числе ваших любимых новых групп — и их влияние вполне можно распознать на «Panic of Girls».

— Мне кажется, подобные штуки во многом берутся из подсознания. Ты не специально копируешь то, что слушаешь и любишь, — оно само просачивается в музыку. Не думаю, что мы кого-то копируем.

— Я, собственно, совсем не о копировании, а о поиске новых источников вдохновения.

— Круг их крайне широк. Понимаете, мы очень давно всем этим занимаемся — и у нас есть своя весьма конкретная фишка. Нам очень повезло в том, что Blondie довелось внедрить синтезаторы в нашу музыку, когда этот звук только рождался, — и поэтому мы всегда были на передовой. Но сейчас вся остальная музыка нас вроде бы догнала — теперь мы типа, ну, нормальные. Хотя, по правде говоря, конкретных имен из числа новичков я вам, пожалуй, не назову.

— Как бы то ни было, то, что вы пишете сейчас, довольно естественно смотрится рядом с песнями нынешних сторонников диско-панка.

— Круто! Очень рада это слышать, спасибо.

— Как вы относитесь к тому, что некоторые ваши песни постоянно продолжают попадать в саундтреки фильмов для тинейджеров?

— Ха-ха-ха, ох уж эти тинейджеры! Как я к этому отношусь? Да я в восторге! Но это и логично: когда мы все это записывали, нам тоже было меньше лет, и наши идеи, наверное, также были более молодыми.

— А что там с вашей кинокарьерой, кстати говоря?

— Ой, мне это по-прежнему очень интересно — но вот в последнее время как-то ничего не происходит. Я не получала никаких предложений, которые бы меня сильно заинтересовали. Ну то есть те несколько штук, что я получала, не показались мне удачными. А так мне очень нравиться сниматься — еще и потому, что я обязана следовать указаниям, полностью доверяться другому человеку.  И это совсем другой сюжет, чем с музыкой: там-то я являюсь режиссером для себя самой. Иногда бывает сложно, но такой опыт всегда полезен.

— В 2013 году вам все еще сложно быть сильной женщиной во главе группы?

— Нет! Мне кажется, что сейчас в индустрии музыки женщин много как никогда — так что, видимо, все стало проще. Я, правда, никогда не определяла себя как сильную женщину — но точно могу сказать, что всегда считала себя очень упрямой, ха-ха-ха!

Blondie выступят в Москве во вторник, 11 июня, в клубе Arena Moscow