Прогулка по Люберцам

Во время последнего московского концерта группы «Барто», когда исполнялась песня с рефреном «Хочу в 90-е, назад к бандитам», на сцену внезапно выскочил человек в сером костюме, белой ру­башке и при галстуке. Вряд ли ему правда хотелось в 90-е — тем не менее он доблестно отпрыгал три минуты под агрессивный бит, после чего мирно спустился в зал. Музыканты «Барто» этого инцидента, впрочем, не помнят — зато рассказывают с чужих слов, что пришедший на тот же концерт банкир, услышав песню, посвященную представителям этой профессии («Я банкир, у меня маленький х…»), в негодовании покинул клуб. С ними вообще такое случается.

В Краснодаре несколько накрашенных девиц в мини-юбках целенаправленно пришли, чтобы послушать ­песню «Хочу» («Хочу красивый дом, шикар­ную шубу, в платине телефон, каждый уикенд на Кубу»), — и группе пришлось играть ее трижды. В каком-то уральском городе промоутер, увидев выкрашенные в черное ногти диджея, немедленно повез «Барто» в парфюмерный магазин и купил жидкость для снятия лака, мотивировав это тем, что иначе группу порежут — и его заодно. В Иркутске, где они играли на фестивале байкеров, их вообще чуть не убили — отключили ап­парат после пяти песен, еле-еле спасли от бугая, вылезшего на сцену, чтобы разобраться. Короче говоря, группу «Барто» часто понимают неправильно. Работники госбезопасности в этом плане только подтверждают общую тенденцию.

Что такое «Барто»? Матерные электропанковые частушки про консюмеризм, гламур, тоталитаризм и кризис, пропетые порочным женским голосом. Речистый гоп-поп под прямую бочку и писклявый синтезатор; примитив от большого ума (вообще, как правило, чем тупее музыка звучит, тем более тщательно она придумана). Предельно конкретные манифесты жизненной позиции «все зае…ло, п…ц, на х…, бл…дь». Авто­ры которых для полноты картины проживают в оплоте люмпен-культуры Люберцах — ну да, первое правило революционной ситуации: низы не хотят. Там мы и встречаемся — прямо у станции, на привокзальном рынке, ни внешний вид, ни ассортимент которого, кажется, не изменились с 90-х: от чебуреков до дешевой бижутерии, которой «Барто» закупаются перед концертами.

«Люберцы как раз и стали катализатором создания «Барто», — объясняет Мария Любичева, та самая девушка, которая прочувствованно и едко матерится во всех песнях ансамбля. — Все эти ежедневные поездки в электричках по казанскому на­правлению, где люди просто звереют. Тут такое ощущение, что ты на планете обезьян живешь. И оно очень подстегнуло — отсюда и мат, и электропанк. До этого мы были очень лиричные, пели о высоких материях. Сидели в Коломне, работали на спокойных работах — жили в таком аквариуме, во внутренней эмиграции. А когда я приехала в Люберцы, первый раз прошла по городу — и думаю: мама дорогая!»

Впрочем, у «Барто» все устроено довольно специфическим образом: поет Любичева с чужого голоса. Концепция группы и большинство текстов песен принадлежат Алексею Отраднову — упитанному человеку с кошачьим взглядом, похожему на владельца провинциального мебельного салона. «Когда Алексей стал писать такие тексты, я сказала, что нет, я не буду петь матом, — говорит Любичева. — Но он меня убедил. Говорит — смотри, мол, как родители наши живут, как все плохо, какие песни кругом бесхарактерные и бессодержательные. Надо, надо».

Дело у «Барто» вообще несколько расходится со словом. Любичева, перед тем как произнести слово «жопа», извиняется и понижает голос; мат в нашем разговоре фигурирует только в цитатах из песен группы. Отраднов, как специально обученный гид, ведет экскурсию по Люберцам: от рынка через длиннющий переход и обшарпанные кварталы к бывшему заводу по производству синтезаторов «Алиса», рассказывая по дороге об исторических предпосылках возникновения легендарных бандитских группировок: «Перед Олимпиадой-80, когда началась массированная пропаганда спорта, Люберцы почему-то были сделаны центром силовых видов — тяжелой атлетики и борьбы; от этого все и пошло, и сначала этим занималась рабочая аристократия, белая кость, а потом аккумулировались все подряд, и стало страшновато».

Позже мы едем к нему домой — в однокомнатной квартире с евроремонтом стоят полки с тысячью фирменных дисков и DVD; рядом с кроватью — беговая дорожка. Отраднов цитирует культурно-экономическую концепцию Александра Долгина и римского поэта Катулла («Из негодования рождается поэзия»); в процессе беседы произносятся слова «корреспондировать», «опинион-лидер» и «дискурс». Когда я говорю, что по большому счету все три альбома «Барто» звучат одинаково, Лю­бичева сильно удивляется и предлагает послушать Сати или Наймана — мол, слушателю-профану покажется, что у них тоже все одно и то же.