«Последний адрес»: зачем городу таблички в память о расстрелах

«Сергей Пархоменко, журналист и общественный деятель, собрал людей, чтобы поставить в Москве знаки в память людей, погибших в репрессии. Люди были разные, кто из «Мемориала», кто из газет-журналов, кто с радио или телевизора, кто от общественных организаций, архитекторы, дизайнеры, писатели, историки — все сплошь очень хорошие люди. Все сначала прослушали доклад Сергея о том, как в Германии художник Гюнтер Демниг придумал в 1996 году устанавливать памятные знаки в память жертв холокоста, потом Наталья Самовер, лидер движения «Архнадзор», рассказала, как она пыталась повесить памятные плакаты на стенах домов в Москве, а потом мы разделились по секциям — художников и нехудожников — и стали решать, как мы будем это делать.

Это был такой случай, когда всем все ясно, поэтому мы жарко спорили семь часов подряд, и не сказать, чтобы ни к чему не пришли, но и не сказать, чтобы далеко продвинулись. Сначала — кому ставить? Понятно — всем репрессированным. Но их очень много, по Москве сотни тысяч, всем не получится, давайте только расстрелянным. Но нужно, чтобы был реабилитирован, иначе государство не даст. Да, но как быть с белыми офицерами, их же никто не реабилитировал, а постреляли много. Ну, что поделаешь…  Да, но как быть с теми, кто погиб в лагере? Их примерно в четыре раза больше, чем расстрелянных. Ну, что поделаешь…  Да, но как быть с теми, кого расстреляли в лагере? Этих, пожалуй, берем. Значит, если расстреляли, увековечиваем, а если голодом уморили — нет? Ну, что поделаешь…

Итого 30 тысяч человек по Москве — расстреляны, реабилитированы, имеются документы, все как положено, акт об исполнении, справка о реабилитации, известно, откуда и когда взяли, когда расстреляли — 30 тысяч образцовых жертв репрессий. Проект называется «Последний адрес». У дома (или на доме), откуда взяли, можно установить мемориальный знак. Это могут сделать родственники, если они есть, соседи, если хотят, просто люди, если у них есть желание».

Из колонки в журнале «Коммерсант»

«Важная часть заключается в том, что проект может развиваться со временем в отличие от обычного памятника, который устанавливают раз и навсегда: ему уже, так сказать, позу не поменяешь, кепку не снимешь. Наш памятник живет, концепция может обогащаться и совершенствоваться.

Лидером и автором по части табличек стал московский архитектор и дизайнер Евгений Асс. Он довольно живо откликнулся и собрал вокруг себя сборную команду российских художников и дизайнеров, таких как Аркадий Троянкер, Игорь Гурович, Станислав Жицкий и другие. Это абсолютный dream team.

Он собрал лучшие силы и собственно в этом вся сложность задачи, потому что теперь они должны прийти к какому-то общему мнению. Но на нашем собрании случилось нечто совершенно неожиданное: все дизайнеры и архитекторы хором одобрили проект Александра Бродского (предварительный вариант приведен в качестве иллюстрации к этой статье. — Прим. ред.). Это обычная металлическая табличка размером 12 на 17 сантиметров, на которой размещен простой текст. В ней прорезано окошечко, будто место для несуществующей фотографии. Вот эта самая дырка символизирует потерю, пустоту — и в то же время делает эту табличку абсолютно узнаваемой.

Аркадий Троянкер взялся доработать шрифтовое решение, поэтому совсем скоро мы сможем увидеть готовые варианты. Первая мощность этого замысла — 10 тысяч знаков. Очень важно понимать, что это не московская затея, а всероссийская».

«Мы начали работу две недели тому назад (то есть в первой половине декабря. — Прим. ред.). Тогда мы только делали первые эскизы и только начинали разговоры по этому поводу. Мы попросили наших уважаемых коллег-художников за эти две недели привести мысли в порядок. Потом мы вели бурную дискуссию онлайн, посылали друг другу эскизы и обсуждали их в интернете.

Нам кажется важным представить публике вариант, который нам самим больше всех нравится. Чтобы сделать это, перед нами была задача учесть несколько аспектов. Это художественное качество, стоимость изделия, технологичность его производства, простота, надежность его установки и, главное, его устойчивость. Нужно отметить, что ассортимент был достаточно разнообразен, и для нас самих этот выбор был очень непростым.

Если говорить об эстетике этой вещи, то нам хотелось с одной стороны сделать ее предельно простой по ее художественному образу, но при этом какой-то емкой. Не хотелось никакого пафоса. Это печальная вещь, это очень строгий и не торжественный знак, а, скорее, напоминание. С другой стороны, в искусстве самое сложное — это сделать что-то просто. Поэтому здесь у нас возник самый сложный вопрос: какие средства простоты помогут сделать этот знак выразительным?»

«Увековечивание памяти о большом терроре, мне кажется, очень важно, именно не одним каким-нибудь уникальным памятником или какой-то одной стеллой, а именно так, чтобы была широкая география по всей территории города. Очень важно, что это инициатива неравнодушных людей и мы, Департамент культуры, будем помогать развитию этого проекта».