Новое документальное кино про уличный активизм: от Паши 183 до Крымска

«Все герои этого фильма — мои друзья или люди, которые таковыми стали. Самый первый из них — дворник Самадар, который работал у меня во дворе и жил в каптерке в моем подъезде. Мы с ним подружились, и, поскольку меня тогда больше интересовал лингвистический вопрос этой темы, я начала делать с ним фильм-словарь. Потом, когда Самадар получил грыжу позвоночника из-за того, что таскает каждый день громадные тюки мусора — то есть лег и не смог разогнуться, — я начала заниматься этой темой с социальной точки зрения и искать других людей. Что стало с Самадаром? Мы с соседями собрали ему денег, и он уехал домой: операция там стоила 60000 рублей, а в Москве 300000 рублей. Это при зарплате дворника в 10000 р.

Когда я однажды показывала этот фильм в Сахаровском центре, пришли две общины — киргизская и таджикская, и глава таджикской общины очень негодовал: какие киргизы замечательные, а наши работают дворниками. 

Последние дни происходит что-то катастрофическое — у меня никаких нервов не хватает. Я имею в виду Орхана Зейналова. Если бы я снимала этот фильм после всех этих событий, то пыталась бы как-то помочь этим людям, делала бы что-то более острое: я постоянно думаю об этом».

«В городе Дмитрия знают хорошо, но сейчас единственное, в связи с чем его упоминают, это реорганизация Магнитогорского университета, закрытого по решению Министерства образования из-за неэффективности. Теплых подозревает, что вуз намеренно слили — ректор даже не стал бороться за свой университет, как это делали другие.

Я считаю, что таких людей — один на миллион. До сих пор, если люди к нему обращаются, он им помогает оформлять жалобы, ходит по чиновникам, становится для них юристом. Сейчас он нигде не работает, по ночам таксует, живут они с женой очень бедно, из общежития их много раз пытались выселить. Я его уважаю, но поступить так же я бы не смог: он поломал жизнь не только себе, но и своей семье. Хотя жена его, как настоящая декабристка, прощает все. У них трое детей, ну зачем им это надо?

При этом у него есть связи в городской администрации. В прошлом году был фестиваль «Сталкер», на который отобрали наш фильм, — я не мог лететь, потому что не было денег. Дмитрий сходил к главе города и получил деньги на перелет — думаю, они просто не видели фильм. Он как Ганди: добивается правды не путем силы, а путем переговоров. Он конструктивно общается с властью. Например, когда в городе решили устроить большой пикет, его вызвали на собрание всего политического пула города, где сказали, что боятся, что митингующие пойдут на поселок Хуторки (это как Рублевка в Москве), — он им ответил, что будет паровозом, и тогда толпа не пойдет ничего громить. Его не трогают и уважают за то, что он контролирует толпу».

«Сама я наблюдателем никогда не работала, но сотрудничаю с «Голосом»: например, выпускала инфографические ролики, в которых объяснялась суть выборных явлений.

В фильме я хотела показать феномен электорального туризма в России — что стало с наблюдательскими движениями, которые активизировались после федеральных выборов. 

Я всю жизнь прожила в Москве, мне трудно понять атмосферу других городов, тем более сибирских, но я представляю, о чем говорил тот активист: когда приезжает десант наблюдателей из Москвы, он взаимодействует с уже сложившейся группой людей — получается такая внутрикорпоративная тусовка, которая с трудом втягивает в свою деятельность других людей, аудитория не расширяется. По-моему, нужно целенаправленно вовлекать население, и в Омске это делали: ходили по улицам и раздавали листовки, рассказывали о выборах и куда звонить, если будут нарушения, провели пресс-конференцию. Другое дело, что результаты будут лет через пять.

Не думаю, что всем надоела тема выборов и наблюдателей, вот тема митингов — да. У нас еще все-таки будут выборы в Мосгордуму, это тоже интрига. Кстати, как ни странно, на тему выборов на фестиваль больше никто ничего не прислал».

«С Пашей я познакомился в Тульской области, где проходил фестиваль «Чистое поле», до этого мы были знакомы только по интернету. Паша был очень активным художником, это поражало: на «АрхФерме» он делал огромную работу круглые сутки, почти без перерыва, а при нашей второй встрече в Выксе на фестивале «Арт-овраг» Паша сделал четыре работы, в то время как все остальные делали по одной.

Конечно, мне больше всего нравились его уличные работы, особенно инсталляции и рисунки, взаимодействующие с окружающей средой. Он мастерски работал с пространством, а не просто делал красивые рисунки. Мои любимые работы — «Правда на правду», «Поджигателям мостов», «Родина», работы, сделанные в Выксе, известные «Аленка» и «Очки», его световые проекции.

После премьеры фильма в Москве мне написала журналистка, материал которой я использовал. Она скинула мне вырезанный фрагмент записи, где Паша говорит обо мне, нашем знакомстве, моих работах. В тот момент было неожиданно и странно это услышать, немного жутко даже, но приятно. Он как будто сказал спасибо. В этой записи Паша говорит, что ему нравятся мои работы добротой. Я надеюсь, это и правда так.

Почти весь материал собран из сети, Паша сам снимал многие свои акции и выкладывал в блоге. Архив ранее не опубликованных видеокадров, отснятых на «Арт-овраге-2012», мне дали друзья-операторы из Выксы. И несколько кадров были отсняты мной. Но, в общем-то, все было доступно в интернете, и, если честно, я не чувствую себя автором фильма. Я просто собрал и склеил все эти архивы вместе».

«Это тот случай, когда фильм начинается сниматься сам. Эта тема меня волновала, в отправке гуманитарной помощи я участвовала, но стремления ехать и снимать кино не было — у людей горе, а ты тут с репортажами. Потом я оказалась в Анапе в творческой командировке, и мы с коллегами решили съездить в Крымск, раз находимся рядом, и посмотреть, что там происходит. Люди там оказались очень открытыми, готовыми к диалогу. Они находились в состоянии, которое заслуживает того, чтобы его исследовали. Я провела с ними не один день и поняла, что там случилось. Это просто картина Босха: смытая водой улица, голые люди на ветках, дети, собаки и люди вперемешку катятся в жиже, и их ждет смерть — все это ночью под проливным дождем. Если есть ад на земле, то он был там, в Крымске.

От того, что люди улыбаются, становится еще страшнее: об очень страшных вещах они говорят с улыбкой. Сломлена психика всего города. И то, что это было не наводнение, не природное явление, всем понятно однозначно.