«Все они пили арбузные шоты, ели пиццу с лососем и целовались на лестнице»

«Симачев», кажется, закроют. Или не закроют. Но, скорее всего, закроют.

В общем, пока не ясно — однако это тот редкий случай, когда можно оперировать не фактами, а слухами и домыслами, потому что само закрытие не так важно, как реакция общественности на эту перспективу.

За последние пару недель было опубликовано несколько материалов одного и того же характера — издания опрашивали бывших посетителей, и те вспоминали, как влюблялись на танцполе, терлись спинами о мозаичное панно и висели на стеклярусе в пьяном виде. Плюс, конечно, арбузные шоты, пицца с лососем и лестница, на которой влюбившиеся могли перевести свою любовь в практическую плоскость.

Воспоминания были проникнуты грустью и каким-то возвышенным ностальгическим настроением — с каким, вероятно, представители третьей волны эмиграции уходили за линию пограничного контроля в аэропорту Шереметьево. Вместе с тем никто из опрошенных так и не смог сформулировать, в чем заключалась магия «Симачева». Чем отличался он от Mix, Zeppelin, «Солянки» и прочих стилеобразующих заведений? Почему информация о его закрытии отозвалась в самом потаенном уголке московской души? Не потому ведь, что душа эта лишилась арбузных шотов, правильно?

Да, «Симачев» был частью времени, с которым жаль расставаться, потому что мы провели его невероятно весело. Да, это время было также и нашей молодостью, с которой жаль расставаться вдвойне. Да, бар был настолько интегрирован в повседневные наши маршруты, что необходимость менять эту развлекательно-гастрономическую логистику раздражает и угнетает.

Но мне кажется, что дело не в этом. Не только в этом.

«Симачев» был не просто хорошим заведением. Он был оазисом западной цивилизации. Это странно звучит, правда? Но я сейчас поясню. Вы когда-нибудь замечали, чем западная толпа отличается от русской? В русской толпе человек думает только о том, как бы ему не наступили на ногу, а в западной — как бы не наступить на ногу другому. Именно поэтому находиться в западной толпе несравнимо комфортнее, потому что она состоит из людей, которые думают не только о себе, но и о других.

«Симачев» был устроен по схожему принципу. Каким-то непостижимым образом владельцам удалось настроить его энергетику так, что всякий попавший внутрь человек начинал вести себя в соответствии с базовыми западными ценностями, а именно — начинал сообразовывать свои действия с комфортом окружающих. По сути, эти 120 квадратных метров, составляющих площадь первого этажа, были редкой в России территорией, на которой существовало гражданское общество.

Нет, ну правда. Там уживались русские, грузины и евреи. Геи, натуралы и те, кому все равно. Бедные, богатые и средний класс. Плохие, хорошие и так себе. Все они пили арбузные шоты, ели пиццу с лососем и целовались на лестнице. А если случалось наступить кому-то на ногу — они извинялись.

Почему так получилось? Ну, во-первых, позвольте какие-то общие слова — при открытии в заведение было вложено столько души, труда и таланта, что это не могло не наложить отпечаток на дальнейшую его жизнь. Во-вторых, дело в том, что идеологическим фундаментом Shop & Bar Denis Simachev было многообразие. Он изначально задумывался по такому, знаете, нью-йоркскому принципу, когда вокруг какого-то места формируется общность очень разных людей — и этим людям с самого начала объясняют, что здесь так принято и что, несмотря на различия, друг друга надо уважать.

Вот, кстати, и Леша Ермилов — постоянный посетитель и бывший сотрудник «Симачева» — так считает: «Конфликты возможны в более-менее цельной среде, — говорит он, — в гей-клубах, сохо-румах, на рок-концертах и так далее. «Симачев» же всегда был плавильным котлом, в котором присутствовали и Алексей Гарбер, и Козак, и Игорь Компаниец, и Тимати, и музыкальные нерды, и мы с тобой и так далее. А чего Гарберу ссориться с музыкальными нердами? Или нам с геями?

Кроме того, тут была причина чисто технического характера: сотрудники бара всегда воспринимали его как свой второй дом, а потому относились к работе с большей, чем это принято в Москве, отдачей. Помните ли вы хоть один случай, когда вы приходили в «Симачев» и не видели там управляющего Миши Гречаникова? По крайней мере до открытия бара FF, которым он сейчас управляет, не было таких случаев. Потому что он был там всегда: пробовал блюда, выговаривал официантам, что-то объяснял охране, обнимал посетителей.

А Оранж? Арт-директор Сережа Оранж вмешивался в любую возникшую проблему, провожал к бару, угощал, а затем тащил смертельно пьяных по Столешникову переулку и укладывал на заднее сиденье такси. Что это по-вашему, как не гражданское общество?

В общем, я ничего не знаю о причинах закрытия. Полагаю, дело в экономике заведения, которая складывалась не лучшим образом, а именно таким, что бар балансировал на грани самоокупаемости, — особенно после того, как под давлением каких-то административных органов бар был вынужден убрать веранду и лишился почти половины своих доходов. Могу предположить, что «Симачев» требовал от владельцев огромного количества времени и сил. Возможно, что они долго терпели, давали взятки, решали конфликты с собственником помещения, а потом им надоело.

И это понятно. Строительство гражданского общества — занятие крайне утомительное».