6 российских гиков, собирающих редкие гаджеты

Михаил Учитель

коллекционер мобильных телефонов

О «кирпичах», серной кислоте и ценности прототипов

«В моей коллекции 136 моделей телефонов, я их собрал за три года. Когда мне было пять лет, мне подарили первый аппарат. Он, к сожалению, не сохранился, но у меня есть та же модель — это крайне неудобная Motorola V100 2000 года выпуска. После этого лучшим подарком мне стал мобильник. Чинить телефоны я начал только лет пять назад — лет до 12 боялся их сломать.

В моей коллекции есть прототипы, то есть телефоны, не вышедшие в серийное производство. Обычно на таких написано, что они принадлежат компании. Их может быть выпущено всего 5–6 штук для тестирования главными инженерами. По сути это телефоны, которые сотрудники компаний вынесли нелегально и продали. Самые часто встречающиеся прототипы — Sony Ericsson и Motorola. Nokia попадаются намного реже, наверное, там лучше за этим следят.

Самый редкий из моих прототипов — это Motorola, второго такого, думаю, нет. Он должен был называться MPx300, но так и не вышел — скорее всего, потому, что из-за механизма открытия дисплей проработал бы не больше полугода. Он все медленно грузит, плохо ловит сеть, и, несмотря на то что батарейка нормальная, больше одного деления индикатор не показывает. Первый телефон с вайфаем поступил в продажу в 2005 году, но мой прототип Motorola MPx300 вышел в 2004 году, и в нем уже есть модуль Wi-Fi.

Для коллекционера чем больше чего-то не работает в телефоне, тем интереснее. Когда мне в руки попадают серийная модель и прототип, то до тех пор, пока я не пойму, что досконально все сравнил, не успокоюсь.

У меня есть «кирпичи», или еще их называют «чемоданы», — эти телефоны выпускали в 1990-х, они были популярны среди всяких криминальных авторитетов. Например, модель Motorola International 1000 1991 года выпуска или Nokia 720i. Сим-карта у них была большого размера, таких сейчас не осталось уже. А батарейка весит примерно полкило. Отец рассказывал, что у всяких братков был охранник, который нес за ними такой телефон. Если у айфона прием 1,5–2 Вт, то в этом телефоне 8 Вт. То есть можно спуститься очень глубоко в подземелье — и будет нормально ловить.

Первый телефон, как известно, создал в 1973 году Мартин Купер, главный инженер Motorola. У меня есть его автограф, адресованный лично мне. Когда-то на eBay я увидел его автограф в продаже за 1200 долларов — это было для меня слишком дорого. Тогда я нашел его электронный адрес и написал ему, чем занимаюсь, сказал, что в моей коллекции есть много телефонов Motorola, выслал пару фотографий. И Купер выслал мне автограф бесплатно.

У меня есть и достаточно обычные телефоны, например Nokia 8910i. Это первый телефон, который Nokia сделала полностью из титана, сейчас его стоимость доходит до 95000 р. С виду мой экземпляр новый, но он собран из трех-четырех старых. С каждого я снял лучшую часть — и собрал этот. В итоге мне он обошелся в 15000 р.

Самые редкие телефоны в моей коллекции — из линейки Motorola StarTAC, первые так называемые раскладушки. Самый редкий — разноцветный Motorola StarTAC Rainbow.

Я покупаю в основном на eBay. Телефоны, разработанные только для китайского рынка, как, например, Nokia 6108, я покупаю на сайте Taobao, китайском аналоге eBay, через сайт-посредник. Иногда отправляюсь в Митино или на Савеловский рынок, там беру телефоны на развес: последний раз мне отдали 300 телефонов за 2000 р. Посидел несколько дней, отремонтировал все, собрал из нескольких один и удачно продал — заработал 20000 р.

Есть группа в «ВКонтакте», посвященная раритетным мобильным телефонам, — это единственный хороший ресурс в России и ближнем зарубежье. Там много фотографий, люди делятся опытом. Например, в аккумуляторе телефона-«чемодана» находится серная кислота, и с 1991 года она, конечно, высохла. Мне подсказали, что если разобрать батарею и залить в клапаны дистиллированную воду, то батарейка оживет.

В Москве я не встречался с человеком, у которого была хотя бы похожая на мою коллекция. Если бы я хотел, чтобы мою коллекцию забрали быстро, я бы все оценил в 350000 р., а если продавать вдумчиво, то это чуть больше 500000 р. Но я не собираюсь продавать — наоборот, мечтаю открыть музей старых телефонов».

Сергей Никонец

коллекционер Dendy

О картриджах с уточками и всплеске ностальгии

«В 1995 году родители мне подарили на Новый год приставку. Через два года я поступил в Бауманку, интересы поменялись, и я надолго про это все забыл. Но в 2008 году внезапно нахлынула ностальгия: я разыскал своего старого друга, у которого хранилась моя приставка с десятком картриджей, и начал собирать игры, чтобы попробовать все, что не смог найти в детстве.

Приставка называлась Dendy только в России — это марка, которую раскручивала наша российская фирма Steepler. Они закупали на Тайване нелицензионные клоны японских приставок Famicom фирмы Nintendo и продавали у нас под собственной маркой Dendy как лицензионные. Самой Nintendo тогда на нашем рынке не было, а лицензионные игры стоили гораздо дороже. На Famicom вышло очень много игр, немногим менее двух тысяч. Китайцы выпускали еще целую кучу других приставок под другими названиями, но я собираю только те, которые ввозил Steepler.

Сейчас в моей коллекции порядка тысячи картриджей и около десятка 8-битных приставок Dendy. Все они по сути различаются только формой и дизайном упаковки. Вообще, я собираю все, что касается фирмы Dendy: журналы, каталоги, рекламные буклеты, значки. Мечтаю создать музей.

Мне интересно иметь в коллекции несколько разных вариантов картриджей, потому что пираты, когда выпускали эти игры, придумывали самые невообразимые сюжеты для обложек. Например, обложка для игры «Утиные истории» по идее должна быть с дядей Скруджем, но у меня есть экземпляр, на котором изображена какая-то совершенно посторонняя желтая уточка. Я думаю, это делалось для того, чтобы замаскировать одну игру под другую, якобы свою.

Во все самые интересные игры в свое время уже поиграл, но иногда могу ради интереса включить и погонять одну из любимых — про Бэтмена, Боевых Жаб, те же «Утиные истории», «Контру». Сейчас я собрал практически все, что я хотел. Остаются спортивные игры, а также ролевые и стратегические на японском языке, которые мне практически не интересны.

Лет пять назад, когда я начал собирать игры для Dendy, я шерстил везде, где мог. Много выкладывалось лотов на «Молотке», Avito, и стоили они дешевле. Но в последние пару лет их популярность стала быстро расти. Многие из тех, кому сейчас 25–30 лет, вспомнили, что в детстве у них были такие приставки, в результате чего цены поползли вверх. Если раньше можно было купить десяток-другой картриджей рублей за 500, сейчас одна игра может столько стоить. В некоторых магазинах сейчас можно найти новодельные картриджи, но они совсем плохие, из дешевых материалов и с еле держащимися наклейками.

Что-то бывает на eBay, на Тайване есть свои местные аукционы вроде нашего «Молотка», но без посредника там делать нечего. У меня есть посредник — я присылаю ему ссылки на интересующие лоты, он их выкупает, а когда игр накапливается два-три десятка, высылает мне. Цены там тоже сильно разнятся: картридж с игрой может стоить и 100 рублей, и 2000. Больше 2000 рублей, к примеру, мне стоила весьма редкая игра Magic Dragon — это скролл-шутер по мотивам игры R-Typе. Или вот игра Dragon Fighter — файтинг с Брюсом Ли, ее образа еще даже нет в сети.

Вообще, все эти игры сейчас эмулируются практически на любых компьютерах и мобильных устройствах и совсем не занимают жизненного пространства в доме, но для меня смысл и особое удовольствие в том, чтобы поиграть на настоящем «железе» — как тогда. Новые приставки у меня, кстати, тоже есть — Nintendo Wii и Nintendo Wii U.

Я зарегистрирован на форуме gbx.ru, там много людей обсуждают игры на самые разные приставки, продают, меняются. Много людей общается еще во «ВКонтакте», но я не большой любитель соцсетей. Часто захожу на форум famicomworld.com — он англоязычный, и там общаются в основном американцы, европейцы и японцы. Они, кстати, в большинстве случаев коллекционируют лицензионные копии игр, как принято во всем цивилизованном мире».

Андрей Головин

коллекционер музыкальных игрушек

О зловещем смехе Чебурашки и о том, как писать музыку в жанре okrok

«Ко мне нельзя прийти и посмотреть коллекцию, как в музей. Это рабочая коллекция, и увидеть ее можно только на выступлениях нашей группы. Мы называемся «Ансамбль детских музыкальных инструментов» («АДМИ»), играем на игрушках и игрушечных музыкальных инструментах — но музыка наша не для детей. Летом нас звали в детский лагерь в Никола-Ленивце. В нашей мастерской дети записали целый альбом, сейчас он в процессе сведения.

А вообще началось все с того, что я увидел небольшой детский синтезатор, впечатлился и понял, что хочу играть на нем музыку. Звук обычного синтезатора, на котором я играл до этого, был мне понятен, но неинтересен. Потом я пошел в магазин и нашел барабаны, ксилофоны, и с этого момента началось накопительство.

Сейчас у меня порядка 300 игрушек. Единственная модификация, которая происходит с игрушками после покупки, — в них впаивается аудиовыход. Мы используем пульт, в который все коммутируется, можно регулировать громкость и частоты. С помощью игрушки мы записываем луп, а затем поверх него наигрывается какая-нибудь партия или импровизация.

Сейчас у нас в ансамбле три человека, и вживую мы можем играть примерно на шести инструментах. Но учитывая то, что мы используем лупы, одновременно может звучать целый оркестр из игрушек. Стили, в которых мы работаем, мы называем так: toysnoise, freshtrash, okrok, а также duck ambient — в Москве мы единственные, кто занимается такой музыкой.

Одна игрушка может быть приобретена ради одного семпла, определяющим фактором является в первую очередь не ее внешний вид, а звуки, которые она издает. С другой стороны, я собираю некий срез реальности, выбираю символические вещи: например, музыкальный кассовый аппарат, или стиральную машину, или автоматы AK-47.

Хорошо могут звучать игрушки и за 150 р., и за 1500 р. Я не пытался подсчитать, сколько денег ушло на коллекцию, но в целом думаю, что прилично, хотя, конечно, это не старинные монеты. Покупаю все в магазинах игрушек и на рынках. В магазинах я требую, чтобы мне дали попробовать, как звучит игрушка. Сейчас я ищу стилофон, так как мой сломался — а его звук занимает определенное место в моей музыкальной палитре. Он не редкий, но я пока не могу найти его в Москве, вероятно, придется покупать на eBay.

В разных городах я покупаю игрушки, говорящие на другом языке, — это часть нашего вокала. Мне и друзья иногда привозят. В коллекции есть игрушки из Болгарии, Франции, Англии, Индии, Румынии, Японии. Хотя, конечно, практически все они сделаны в Китае. Зачастую это какие-то безумные звуки, но их интересно семплировать. Можно создавать как веселые композиции, так и страшные, со зловещим смехом Чебурашки.

Был у меня игрушечный синтезатор, сделанный в Китае, на самих клавишах у него был фотопринт мечети с толпой народа, какой-то огромный религиозный праздник. Совсем непонятно, почему на китайской игрушке такая картинка. При этом там были вполне европейские и американские мелодии, «Jingle Bells», например. Еще у меня есть детский ноутбук, у него очень крутой диапазон, есть режим, в котором вся клавиатура работает как синтезатор, я таких больше нигде не видел.

В Москве такое собирательство не распространено, какого-то форума для этого нет. Зато есть «Музей советских синтезаторов» — это сайт, в каталоге которого есть классный игрушечный синтезатор «Пиф», который я планирую приобрести».

Валерий Еремин

коллекционер проигрывателей

О ветре в ушах и посылке денег незнакомым людям

«По профессии я инженер-механик, работаю в курьерской компании. В 2006 году знакомые принесли мне электрофон. Я решил его починить и послушать — и мне понравилось. Это была «Мелодия-103М» 1979 года примерно — электропроигрыватель первого класса. Вся советская радиоаппаратура делится на классы (по сложности) — от нулевого (высший) до четвертого. 

Я стал экспериментировать с техникой. Советская оказалась самым бюджетным вариантом. Плюс мне не интересны современные проигрыватели, потому что они выпускаются только за рубежом, в основном в Китае. Я патриот, мне нравились те времена.

Я решил, что, пока ищу себя в звуке, буду сравнивать, а потом оставлю себе лучшее, а остальное продам или раздам. И, пока искал, у меня образовалась маленькая коллекция. Я вложил в нее душу и силы: люблю, чтобы вещи выглядели красиво, как новые, и работали на сто процентов.  

Чтобы не превратиться в Плюшкина, мне пришлось для себя определить концепцию: советская радиотехника 1975–1992 годов, до развала Советского Союза. Это тот период, когда выпускалось все самое лучшее в советской бытовой радиотехнике с потребительской точки зрения. В первую очередь я решил собирать электропроигрыватели высшего класса, которые пластинки проигрывают. Во вторую — кассетные магнитофонные приставки, к которым еще нужны усилители и колонки. На третьем месте идут катушечные магнитофоны.

С 1975 года дизайн в этой технике мало изменился. Она имеет достаточно рациональный вид, без округлостей и излишеств. Все в основном прямоугольные, двух расцветок — металлической и черной.

Аппаратура высшего класса обладает самыми высокими техническими параметрами. Когда слушаешь такую технику, звук воспринимается не только ушами, но и внутренними органами: ощущение, как будто ветер проходит сквозь тело. Аналоговый звук, в отличие от цифрового, несет в себе максимум информации, в нем присутствуют все оттенки.

Сейчас у меня проигрывателей пластинок штук 30, кассетных магнитофонов тоже штук 30, катушечных — около 10, но если считать с другими экспонатами коллекции, то всего около 500 наименований. Самый редкий проигрыватель — «Электроника Б1-04». Выпущен он был, судя по всему, к Олимпиаде-80 — видимо, хотели показать, что у нас есть тоже крутая аппаратура. По моим оценкам, партия была не больше 200 штук, ни одного из них не было в розничной продаже. Есть очень редкий магнитофон «Маяк-011», их было штук 30 выпущено, или «Вильма-100», их тоже около 30 штук.

Покупаю по-разному. eBay здесь не работает: иностранцам не любопытна советская радиотехника, поэтому ищу на «Молотке», Avito, через знакомых. На Митинском радиорынке раньше было интереснее, сейчас осталось несколько мест, куда приходят пенсионеры. Есть еще палатки в Царицыно. Но обычно те, у кого что-то есть такое на руках, сами звонят коллекционерам. Поэтому важно иметь знакомых.

Покупая что-то, я отправляю незнакомым людям деньги, и до меня все всегда доезжает. Однажды человек из Прибалтики, с которым я был только виртуально знаком, предложил мне два проигрывателя, которые не поступали в розничную продажу, и я совершенно незнакомому человеку отправил 40000 р. Через полтора месяца после отправки денег я получил проигрыватели. В Ереван я так отправлял деньги тоже: в интернете нашел старое объявление от человека, который продавал аппарат за небольшую, по моим представлениям, сумму, и я предложил в четыре раза больше.

Сейчас мое увлечение обходится все дороже. В 2006–2007 годах редкие вещи удавалось купить максимум за 10000 р. Люди вообще не знали, что это такое, а заинтересованные не готовы были отдавать больше 1000 или 2000 р. Себестоимость приобретенного мной на данный момент я оцениваю в 800000 р. Если продавать, то выручить за мою коллекцию можно порядка 2–2,5 миллионов. Ценник постоянно растет, потому что становится больше коллекционеров.

Я пользуюсь одним только специализированным сайтом — «Отечественная радиотехника ХХ века» — это серьезный ресурс, созданный Валерием Харченко, человеком в возрасте, очень увлеченным. Он собрал своего рода виртуальный музей».

Роман Широков

коллекционер советских компьютеров

О моделях, собранных по схемам из журнала, и заработке на палладии

«У меня работа связана с компьютерами — что-то между инженером и системным администратором. Коллекционировать я начал лет семь назад — с калькуляторов, но это меня не воодушевило.

80 процентов моих компьютеров сделано в СССР. Сейчас у меня 30–40 разных компьютеров: от 1987 года выпуска до 1998-го. По большому счету они делятся на Spectrum-совместимые и РК-совместимые. Первые — это советские компьютеры на основе английского ZX Spectrum, вторые — это компьютеры, которые можно было собрать по схемам, опубликованным в популярном тогда журнале «Радио» (он, кстати, и сейчас выпускается).

Заводские варианты стоили дорого, многие просто покупали печатную плату, микросхемы, некоторые другие детали и собирали себе с паяльником свой компьютер. Мои первые экспонаты были как раз на основе таких плат и без корпусов. На вторичном рынке они стоят от 200 до 1000 р.

Огромные компьютеры семейства ДВК или «Агат» я не покупаю из-за невозможности их хранения. Собираю только те, у которых компактный размер: сам компьютер (системный блок) совмещен с клавиатурой. Сейчас я решил перейти на компьютеры в коробочном варианте, то есть полный комплект в упаковке, в идеале — запечатанный еще на заводе. Это еще в своем роде и долгосрочное вложение средств.

Эти компьютеры, разумеется, никто не выпускает, и достать их в заводском виде становится все сложнее. Однажды на eBay был продан запечатанный картридж для приставки со спортивной игрой, посвященной Олимпиаде, за 4000 долларов. После того как упаковка была раскрыта, цена упала с 4000 до 200 долларов — всего за секунду.

Когда стали появляться IBM PC-совместимые компьютеры, советские стали массово выкидывать. Мой знакомый тогда на одном заводе купил целиком склад с нереализованными компьютерами: их собирались целиком выкинуть, чтобы освободить помещение. Он до сих пор распродает их.

Мой самый редкий экспонат — компьютер для обучения «Микролаб 907». Он довольно редкий из-за того, что это учебный компьютер и домой их не покупали. К сожалению, я пока его не починил, потому что нет рабочего экземпляра, на который можно ориентироваться. Насколько мне известно, он самостоятельный и ни к чему не подключается. Он выпускался в виде дипломата, у него не было полноценного экрана, только цифровые индикаторы. И у него краской были обведены и подписаны определенные узлы — оперативная память, процессор, генератор и так далее.

Я мечтаю приобрести один из первых компьютеров Apple, который сделал еще Стив Возняк, — недавно один из них был продан за несколько десятков тысяч долларов на eBay. Из более реального — мне хотелось бы вернуть себе два компьютера: «Электроника МК-90» и «МК-92» конца 1980-х годов, которые я зачем-то продал. «МК-90» я купил в свое время за 8000 р. и продал за 25000 р., сейчас его почти невозможно купить за эту цену.  

Zx.pk.ru — основной форум, на котором я общаюсь с единомышленниками. Что касается покупок, то на форуме более адекватные цены, чем на «Молотке» или Aukro (украинский сайт аукционов. — Прим. ред.). И потом — там у каждого есть определенная репутация, что дает некоторые гарантии при покупке компьютера. На уличных барахолках я стараюсь не покупать: там зачастую продают компьютеры с варварски вырванными оттуда кусачками деталями — и проверить, работает компьютер или нет, тоже нельзя. А все потому, что в советское время из компьютеров выкусывали золотые микросхемы и конденсаторы с палладием. У меня вот есть два компьютера, например, собранные почти полностью только на золотых микросхемах.

У моего сотрудника был забавный случай: он нашел на свалке большой компьютер размером со шкаф, откуда уже выдрали все золотые микросхемы, — и увез его к себе в гараж, чтобы разобрать на детали. Оказалось, что в нем были конденсаторы из палладия, еще более редкого металла, чем золото. Он сдал их в цветмет, получил 400 долларов и купил машину».

Яков Халип

коллекционер зарубежных компьютеров

О письмах в Word 97 и эстетическом восприятии железа

«Я учился на переводчика, а работаю фотографом в Мультимедиа-арт-музее — это дело жизни, но на хобби тоже время остается. Коллекционировать старые компьютеры начал с 2006 года. Тогда я был в гостях у друзей, и они выкидывали ноутбук 1995 года Compaq Contura 430CX на 486-м процессоре. Я взял его домой и осознал, что то, что мне было недоступно в детстве и юности, сейчас можно купить за смешные деньги или просто выменять за бутылку чилийского вина. Тогда я поехал на Савеловский рынок, купил там для него каким-то чудом завалявшийся подходящий жесткий диск и привел машинку в рабочий вид. Потом начал искать единомышленников в интернете и втянулся. Есть сайт «Железные призраки прошлого» — на его форуме общаются люди со всего СНГ.

Я стараюсь находить железо как на самовывоз, так и за «адекватное вознаграждение». В среднем на мое хобби уходит от 2000 до 6000 р. в месяц. Самый дорогой из моих компьютеров, Commodore Amiga 3000, обошелся мне в 11000 р.

Сперва я собирал все подряд, потом пришло осознание, что объять необъятное нельзя, и от многого избавился. У меня было штук 8 «Макинтошей» 1990-х годов. В то время они широко использовались в медиабизнесе и их оставалось много по офисам и чуланам. У меня был маленький десктопчик Macintosh IIFX 1990 года в компактном корпусе. Когда мне его отдавали, сказали, что к нему был еще принтер и все это принадлежало престарелому писателю. Сейчас из «Макинтошей» у меня остался только один оранжевый ноутбук круглой формы — Clamshell 1998 года, вещь по-своему эпохальная.

Из советских аппаратов у меня был даже огромный аппарат ДВК 3М, на котором был написан «Тетрис» — одна из главнейших гордостей советской IT-индустрии. Потом я понял, что мне с ним не совладать, и продал его в «Клуб любителей советских компьютеров» в Текстилях.

В этом клубе можно хорошо провести время и еще основательно заняться ремонтом и диагностикой. Вообще в сфере коллекционеров много разных людей — не только необщительных гиков, но и экзальтированных личностей и людей с достатком, которые снимают отдельный склад или квартиру для своей коллекции. У одного собирателя, например, в профиле на форуме написано «Коллекция весит больше 10 тонн».

Сейчас у меня остались в основном IBM-совместимые аппараты: штук 12 десктопов от 286-го до 3-го «Пентиума» и штук 15 ноутбуков, а также две машины семейства Commodore Amiga. Буквально на днях купил дальнего родственника ДВК — БК 10-01, это советский домашний компьютер.

Самый мой интересный компьютер, пожалуй, — это IBM AT Model 3270, первый компьютер на 286-м процессоре. Я давно за ним охотился, думал даже из Израиля или из-за Урала выписывать, в итоге узнал через Avito, что в комиссионном магазине он продавался за 4000 р.

Я выбираю компьютеры по дизайну, по внешнему виду, мне важно, чтобы вещь была красивой, чтобы она хорошо смотрелась в интерьере. Даже когда они придут в негодность, останутся воспоминанием о 1980–1990-х. Все, что есть в моей коллекции, в рабочем состоянии, и, когда есть время, я могу напечатать письмо в Word 97, а потом перегнать в современную машину.

Вообще, я не компьютерный гик, хотя в свободное время учусь программировать на «Паскале» — я скорее гуманитарий и воспринимаю все эстетически. Есть такой роман «Меж двух времен» писателя Джека Финнея, его идеология мне близка: в прошлое можно попасть, если воссоздать его атмосферу. Я помешан на том, что раньше все было лучше. Мой девиз: «Я не против того, чтобы новое приходило. Я против того, чтобы старое уходило».

В 1980-х — начале 1990-х компьютер был вещью в меньшей степени широкопотребной, не такой обязательной, как сейчас, а эдакой технической загадкой, практически произведением искусства. Это было дорого, серьезно и продавалось как что-то стоящее. Пластик, электронные и механические компоненты — все было качественнее. Мой первый компьютер был 1985 года, с экраном зеленого свечения, поэтому мне более привычен тот дизайн. Эстетика «Звездных войн», а также «Военные игры» тоже наложили свой отпечаток».