«Изменения в Москве делать совсем не сложно»: лекция Сергея Капкова

О роли чиновника

Возможен ли в городах возврат к чему-то старому, ортодоксальному? Если брать масштаб страны, то, наверное, возможен, но если говорить о любом городе — не только мегаполисе, — на мой взгляд, это невозможно. Когда ты создаешь что-то новое, это всегда заполняется людьми, молодежью. И то, что для тебя как для создателя было новинкой, для людей, которые туда приходят, со временем становится обыденностью. Человек думает — да, вот так и должно быть, сделано с умом. Городскому чиновнику не надо ждать благодарности, ведь в этом и состоит работа городских служб. Люди, в свою очередь, формируют определенные представления о своем городе. Они понимают, как здесь жить принято, а как нет. И об этом говорит опыт наших проектов, которые раньше финансировались из бюджетных средств, а теперь успешно реализуются самим обществом. Например, проект «Ночь музыки». Его два года финансировал Департамент культуры, в этом году финансирования не было, но в него вложились и компания «Яндекс», и музыкальные коллективы, а площадки согласились проводить это мероприятие. В итоге «Ночь музыки» прошла по всему городу и организована была не менее качественно. Так что я думаю, что если какие-то акции будут отменяться, то найдутся горожане и организации, которые смогут проводить их самостоятельно, без участия бюджетных средств. 

О взаимодействии с жителями

Первый беговой клуб появился в парке Горького в 2011 году — и до сих пор все бегают во всех парках. Этот процесс сейчас стал самостоятельным. Мы возродили пинг-понг-клуб в Нескучном саду, и тут же пинг-понг-столы стали появляться в парках, торговых центрах, офисах. Это вылилось в целое движение.

Жители всегда голосуют за какие-то изменения рублем. Когда я пришел в парк Горького, он зарабатывал 70 млн рублей. По статистике этого года доход парка Горького — 750 млн рублей. И вряд ли теперь уже можно испортить парк Горького, вернув туда аттракционы, платный вход или кафе-шашлычные. Думаю, что даже на словах такая риторика уже невозможна. Парк Горького задал новый городской стандарт благоустройства, жизни парков. Существует готовая программа, подтвержденная бюджетом, до 2018 года по развитию парков и зеленых зон. Так что до 2018 года я спокоен, а относительно того, что будет происходить после 2018-го, я настроен оптимистично.  

О среднем классе

Чем больше количество людей, которые требуют определенной риторики, тем больше власть готова вкладываться в эту риторику. Я думаю, что рост среднего класса неизбежен. Здесь я не имею в виду экономический аспект, я говорю о среднем классе как о людях, которые ощущают себя средним классом. Именно эти люди всегда являются двигателем любых изменений: потребительских, экономических и даже политических. С весны следующего года трендом станет тема выборов. Следовательно, будет формироваться некая программа для людей, которых я называю агентами изменений. Это не только социальные активисты и общественники, но и просто люди, которые понимают, что их активность зависит от них самих. Они знают цену себе, деньгам, власти, и они понимают, что могут получить от себя и от государства. Дело в том, что к 2018–2020 году количество 40-летних совпадет с количеством 18–22-летних людей. И это будет большое электоральное поле, на которое власти придется ориентироваться. К этим людям не применишь риторику про пенсии и социальные выплаты. Здесь должна быть риторика про действия: у вас есть возможность взять ипотеку, у вас есть возможность пойти на работу и так далее. Сейчас такой риторики нет. На мой взгляд, ее нет по прагматическим причинам: из-за демографического провала 90-х. Так что к 2018–2020-му эта ситуация изменится, а следовательно, и повестка дня будет сформирована не под пенсионеров.

Когда мы говорим про пенсионеров, мы почему-то забываем, что последние 20 лет они жили уже в постперестроечной России. Социологическая работа, которую проводили с пенсионерами государственные структуры (например, Департамент соцзащиты), зачастую очень отличалась от той работы, которую проводил с этой группой Сбербанк. При этом опрашивались одни и те же люди, потому что Сбербанк является оператором пенсий. И когда госструктуры делали какие-то опросы, то ответы всегда были связаны с недовольством пенсией, социальной системой и так далее. Но когда того же самого пенсионера опрашивал Сбербанк, с которым у пенсионера совершенно другие клиентские отношения, то там возникали совершенно другие темы: о конвертации валют, о возможности оплаты с мобильного телефона и так далее. Это совершенно другие требования. Так что я бы не считал, что пенсионеры — это пассивная и угрюмая электоральная база. И у этих людей уровень дискуссии и требования к власти будут меняться.

Город меняется под влиянием агентов изменений. Я считаю, что в Москве есть примерно 800 тысяч людей, которые живут вне ощущения города. Они получают информацию из открытых источников интернета, имеют возможность выехать за рубеж, а если даже не выезжают, то знают, как и что там происходит. Это люди, которые понимают, сколько и где они зарабатывают, они боятся потерять работу, но знают, что в случае потери работы они смогут найти аналогичную. Эти люди и формировали целевую аудиторию Департамента культуры, когда я там работал. Это самая грамотная и самая требовательная аудитория. И, что важно, они влияют как на более старшую аудиторию, так и на младшую. То есть если ты организовываешь выставку, то, скорее всего, молодые люди приведут на нее своих родителей или детей, если это молодые родители. То есть фактически ты работаешь через социальные сети и интернет на 800 тысяч человек, а на мероприятие приходит 4 миллиона. Значит, ты угадал, работая именно на эту активную аудиторию и не привлекая при этом огромные СМИ. 

О том, как делать большие изменения

Изменения в Москве делать совсем не сложно: ты берешь опыт больших европейских городов и начинаешь адаптировать его под Россию. Удивительно то, что когда мы делали европейские акции, то у нас они получались более массовыми. Например, «Ночь в музее» в Москве собирала больше посетителей, чем в Лондоне и Берлине. Я думаю, что это связано с тем, что в Москве короткое лето и люди более отзывчивы к любым круглосуточным, особенно ночным, акциям.

Людям нужен выбор, хорошее качество, и им важна цена. Если ты сможешь дать населению продукт, отвечающий этим трем критериям, то он будет работать, а люди будут тебе благодарны.

Когда ты работаешь с большим городом, то всегда очень важно работать не только с продуктом, но и с его упаковкой. Например, мы организовывали субботники. На них стало приходить огромное количество людей. В субботнике в парке «Сокольники» участвовали сотрудники компании Starbucks. Конечно, в этом есть момент исторической памяти. Но я думаю, что успех подобных мероприятий в большей степени зависит от стилистически грамотного решения: люди хотят ассоциироваться с этим мероприятием, они считают его модным. Очень важно разговаривать с населением эстетически модным языком. Такая же история с граффити. В год мы рисовали по 200 стен. Кажется, с прошлого года департамент не финансирует это, но уже и сам город готов разрешить рисовать рекламу на стенах. Конечно, как всегда в России, этот проект где-то побеждает, где-то проигрывает.  

Конфликт принятых основ культурной политики РФ в том, что амбициозное Министерство культуры разработало документ и считает, что все по нему должны жить. Но так не получится, потому что, во-первых, культура — это намного более широкая сфера, чем та, которой управляет Министерство культуры. Во-вторых, Минкульт распределяет деньги только среди бюджетных учреждений культуры. Но Минкульт — это не Министерство обороны. Министерство культуры контролирует 15 учреждений культуры в Москве и разрозненные учреждения по России. Проблема этого документа в том, что он написан для государственных институций, а заставляют жить по нему всех. 

Нам как молодой нации не хватает лоббистских организаций, которые отстаивали бы перед обществом те или иные идеи, работали бы с обществом. Они бы рассказывали, например, что сегодня снесут один памятник, завтра — другой, а послезавтра памятников не останется. Но возникновение таких организаций — это и вопрос готовности общества. У нас общество и журналисты включаются в самый последний момент, когда, например, на Воробьевы горы спускают Святого Владимира. И вот тогда только кто-то начинает возмущаться в фейсбуке. Но это все постепенно будет развиваться. Памятников, правда, к этому времени может уже не остаться.

Редакция выражает благодарность Британской высшей школе дизайна за помощь при подготовке материала.