Хватит это терпеть: как учителя и преподаватели борются за свои права

Неделю назад в Москве прошел чрезвычайный съезд московских учителей. По словам педагогов, кризис достиг предела: в то время как власти отчитываются об успехах в сфере образования, а на протокольных встречах с министром специально приглашенные учителя бодро рапортуют об улучшениях условий труда, большинство школьных педагогов все так же слишком мало получают, слишком много работают и постоянно находятся под угрозой сокращения. Участники съезда уверены, что время договариваться с чиновниками прошло — настал момент для решительных действий. Корреспондент «Афиши» узнала, чем на самом деле живут московские школы. 

«Переубедить образовательных чиновников не получилось, значит заставить их изменить политику в сфере образования могут только активные массовые действия», — открыл съезд сопредседатель профсоюза «Учитель» Андрей Демидов. Его поддержал коллега по профсоюзу и учитель школы «Интеллектуал» Всеволод Луховицкий. «В московских судах мы никогда не выиграем, а пока будем обращаться в Страсбургский — наше образование уже умрет, — уверен он. — Разговор с властью нужно вести только на языке коллективных акций». Однако на решительные призывы съехавшиеся учителя честно отвечали, что часто причина их бездействия — страх. 

«Наш вуз пережил ужаснейшие сокращения: в прошлом году все преподаватели получили уведомления о том, что их должность может быть сокращена. Руководство хотело провести всех нас через конкурс: чтобы оставить только тех, кто им нравится, а остальных — выгнать на улицу без выплаты каких-либо пособий с формулировкой «не прошел по конкурсу». Тогда мы начали бороться за свои права: члены нашего профсоюза организовывали митинги, выступали в прессе — и хотя 340 ставок все же сократили (замечу, что из административного аппарата не ушел никто), многих нам удалось отстоять. Конечно, после массовых увольнений качество образования в университете упало, нагрузки на преподавателей такие, что они практически погибают в аудиториях, а наша зарплата выросла несильно, в отличие от зарплат ректорского состава, но мы пытаемся исправить ситуацию. Я убеждена, что, если бы преподаватели вступали в профсоюз активнее, нам удалось бы достичь большего. Проблема в том, что самый большой враг преподавателей — страх: страх вступать в профсоюз, страх действовать активнее, страх оказаться нелояльным по отношению к руководству. На форуме в интернете под выдуманными никами все смелые, но когда необходимо выступить коллективно, появляется дикий страх. Обращаясь к учителям, прошу: не надо бояться — надо действовать».

«В нашей школе интересная ситуация: район Южное Измайлово, в котором я работаю, — очень маленький, и большинство учителей в этом районе и живут, и работают, как в маленькой деревне, все знают, что творится в школе. Когда мы начинали работать с профсоюзом «Учитель», на нас смотрели как на сумасшедших, а сейчас, через 3 года, когда что-то случается, за помощью в первую очередь бегут к нам, хотя сами вступать до сих пор боятся. Ведь руководство может лишить надбавок, или уволить, или просто создать невыносимые условия для работы.

Недавно моей коллеге отказали в оплате больничного листа. И сам факт того, что я, потрясая бумагами, на которых были расписаны все законы, объясняла девочке на перемене, как она должна действовать, напугал администрацию — ей сразу оплатили все что можно. Кроме меня в профсоюзе открыто состоят еще три учителя, и когда мы идем к директору вчетвером, школа вообще замирает: все знают, что мы будем действовать. Когда людей много — администрация боится. 

Мы стали работать с профсоюзом, когда началась круговерть с зарплатой, а около месяца назад прорвались к московскому министру образования Исааку Калине на прием — полтора часа с ним общались как раз по этому вопросу. Скажу о том, что меня потрясло, — на наш вопрос, почему падает зарплата учителей при возрастающей нагрузке, я получила от министра ответ: «Меня не интересует ваша личная зарплата». Он влез на сайт нашей школы и сказал, что я в декабре получила 150 тысяч рублей, что, естественно, неправда. Просто на сайте школы указана средняя зарплата — 150 тыс. р., но это средняя цифра вместе с зарплатой директора, которая почти в 10 раз превосходит мою. Моя зарплата до перехода на новую систему оплаты труда составляла 80 тыс. р., а сейчас — чуть больше 40 тысяч при той же нагрузке, в то время как заместители директора получают по 125 тыс. р., а директор — 400 тыс. р. «Вы получаете не меньше, чем другие учителя», — возразил мне министр. Ситуация с зарплатами и соответствующими судебными исками в нашей школе дошла до того, что, видимо, придется обращаться в Страсбургский суд. Правда, Калина нам сказал, что это очень непатриотично — российским учителям судиться в Европе.  

«Месяц назад наша жизнь поменялась круто и быстро. Придя в школу, мы обнаружили, что нашей школы уже нет, а есть некий колледж №39, который после присоединения к нему нашей школы будет называться «Образовательный комплекс «Юго-Запад». Началось все с того, что в прошлом году в один прекрасный день мы обнаружили, что у нас новый директор — небезызвестная в учительских кругах мадам Дорохина, человек, который может отпрессовать любого так, что он в течение 15 минут напишет заявление на увольнение (в школе №523, где она работала ранее, при ней уволились больше половины учителей). Хотя по закону для слияния требуется согласование с педагогической и родительской общественностью, от нас все скрыли, просто подделав документы о нашем согласии. Однако, когда все вскрылось и стало понятно, что возмущение родителей может привести к непредсказуемым последствиям, Дорохину уволили за несколько часов до общешкольного собрания. 

В итоге собрание было проведено с новой администрацией: оно напоминало разговор глухого со слепым. Однако родители все же сумели консолидироваться, и были приняты акты, оформившие наше недоверие к процессу реорганизации, также мы потребовали разобраться, кто все-таки инициировал реорганизацию, если ни с родителями, ни с учителями это не обсуждалось вообще. У нас очень сильный педагогический состав в школе, но они слабы против такого оголтелого напора. Им тяжело, но они держатся и продолжают учить наших детей. Мы, рабочая группа, которая была выбрана на общешкольном родительском собрании в начале апреля, подали иск в Мещанский суд. Первое заседание назначено на 14 мая — будем смотреть, как будут развиваться события. 

Если скрестить ежа с ужом, дойной коровы не получится, а получится моток колючей проволоки. Наш родительский комитет будет инициировать объединение родительских советов разных школ, чтобы вместе с учителями, добиваться крупных и серьезных целей — чтобы профсоюзы могли не только гасить уже возникшие проблемы, но и воздействовать на отдельные законы, а в перспективе — на бюджет, выделяемый государством на образование. Мы для чиновников просто огурцы, которые надо в одну бочку посадить, чтобы все там одинаково просолились, поэтому мы должны объединиться и с любовью и веселой яростью делать то, что от нас зависит».

«За дополнительное образование у нас отвечают Департаменты образования, культуры, спорта, молодежной политики — это называется «у семи нянек дитя без глазу». Сегодня сокращают количество бюджетных мест в музыкальных школах. Чиновники говорят так: «Количество педагогов должно быть уменьшено». В этом году на 10%, в следующем году еще на 10%. 

Музыкальное образование — это набор определенных предметов и методик, на основании которых обучаются дети. Сегодня себестоимость обучения одного ребенка в музыкалке — 150–250 тыс. р., а реально школы в среднем получают 50–70 тыс. р. на учащегося. Чиновники предлагают школам самим зарабатывать деньги — но как? Чтобы дать полноценное образование в сложившихся условиях, надо чтобы родитель был готов в месяц выложить 6–12 тыс. р., но тех, кто может это себе позволить, — немного».

Недопустимые вещи происходят не только в учреждениях дополнительного образования, но и в школах, где раньше была стройная и эффективная система разнообразных секций и кружков. Я много лет подряд вел в школе краеведческий клуб — туда даже из соседних школ приходили ребята. Сейчас же в школах остались только танцы, спорт и языки — это основа трех четвертей дополнительного образования, а лишних шагов не делай, ни о чем другом не думай, ничего не инициируй. В последние два года закрыли не только школьный театр, но и я сам попал под увольнение. А вместо нас насадили систему проектов. В тех школах, где она уже введена, педагоги жалуются на то, что вместо ведения дополнительных занятий или факультативов, они полгода с одним учеником сидят и пишут проект, например «Наблюдение за кошками», и за это получают лишние деньги». 

«Когда я десять лет назад пришла работать в лицей, то вела кружок решения олимпиадных задач по математике. Недавно в результате слияния к нам присоединилась начальная школа «Сад», где в основном учатся дети с логопедическими проблемами. В результате реформы у этих детей уволили логопедов, дефектологов, психологов. Одновременно с этим меня вызвала директор и сказала, что моя ставка всего 18 часов — из-за этого я получаю меньше денег, чем могла бы, и соответственно, средняя зарплата по школе ниже, чем нужно для отчетности. «Тебе надо взять больше часов — у нас есть дети из «Сада», а не порешать ли им олимпиадные задачки?» — на полном серьезе предложила директор. Мне бы тогда отказаться, но я пожалела детей. В результате сейчас на кружке по математике я сама пытаюсь помочь детям с их реальными проблемами. 

Напомню, что на покупку книжек мы до сих пор получаем 87 р. в месяц — этого, понятно, ни на какую дополнительную литературу не хватает. Таким образом, больше половины моей зарплаты уходит на дополнительные учебные пособия — муж говорит мне, что скоро эти книжки мы кушать и будем, ведь у меня самой трое детей. Я покупаю пособия по сенсорной интеграции, по дефектологии на свои собственные деньги, я же их тиражирую, потому что ни компьютеры, ни сканеры в школе уже не работают, и раздаю детям на кружке, где мы, по идее, должны решать олимпиадные задания». 

«Аттестация, которую каждый учитель должен проходить раз в пять лет, — это огромный крючок, на который можно насаживать педагога. Нижнюю грань пройти легко, но если претендуешь на высшую категорию, возникают проблемы. В Питере, например, учителя, которые каждый год проверяют задания ЕГЭ, не получают дополнительной оплаты, которая законодательно предусмотрена. С людьми расплачиваются «палочками», как говорили при Сталине. За 5 лет бесплатных проверок у учителя накопится 50 баллов — они нужны для получения высшей категории и соответствующих надбавок. То есть учителей просто заставляют работать бесплатно в счет будущих аттестаций. Для сравнения: наличие любого выговора от администрации автоматически снимает с педагога 100 баллов, а значит, получить высшую категорию он уже не сможет. Такая система очень удобна для того, чтобы заставлять людей помалкивать».

Еще 5 новостей о школе, которые вы могли пропустить