«Это такое ублюдочное оружие»: о легализации травматических пистолетов

 «Спор о легализации оружия — это спор не о решении реально существующей в стране проблемы безопасности. Он был бы таковым, если бы проблема усугублялась, если бы государство год за годом все глубже погружалось в хаос и демонстрировало неспособность справиться с волной насилия. Но есть статистика: 2002 год — в России 32 тысячи убийств и покушений; 2008 год — 20 тысяч; 2013 год — 12,3 тысячи. То есть за десятилетие число убийств и покушений сократилось почти в три раза. Также примерно выглядит статистика по грабежам, квартирным кражам и прочим преступлениям с применением или риском применения насилия.

Таким образом, смысл баталий совсем в другом. Одни граждане чувствуют себя спокойнее, ложась спать, выходя на улицу, садясь в маршрутку и выезжая в город с осознанием, что у них с собой ствол — и они, если что, за себя постоят. Другие (и к ним отношусь, например, я) чувствуют себя спокойнее в маршрутке, метро, на парковке или на остановке, зная, что, скорее всего, ни у кого вокруг нет с собой ствола. У обоих типов граждан есть своя аргументация. Но она не имеет отношения к реальным тенденциям в преступности. Она вся сводится к сослагательным «что если». Например: что если я окажусь в плохом районе один, а вокруг хулиганы. Но это, строго говоря, сродни претензии к зебрам, которые не дают пешеходам стопроцентной гарантии от шального водителя. Единственный случай, при котором так называемые короткостволисты будут правы безоговорочно, — это если государство внезапно коллапсирует и не сможет никого ­защищать. Но при этом гипотетическом варианте развития событий вопрос личного оружия станет второстепенным — на фоне еще более насущных вроде чем питаться, где работать и где лечиться. И он, скорее всего, будет решен гражданами в первую очередь: как показывает практика, в распавшихся гособразованиях жители первым делом вооружаются».

«Сегодня в качестве гражданского оружия уже разрешено длинноствольное — нарезное и гладкоствольное. А из короткоствольного разрешено только так называемое оружие ограниченного поражения — то есть попросту травматика. Это такое ублюдочное оружие, которое опаснее для его владельцев, чем для нападающих. Мы были категорически против легализации травматики. Его проблема в том, что хотя оно формально нелетальное, на деле при случайном попадании в глаз или выстреле с близкого расстояния оно может быть смертельно. Слышали историю про Сашу Лоткову, девочку, которая вступилась в драке за друзей, выстрелила в нападавших и получила три года колонии? Несоответствие реальных характеристик оружия заявленным — опасная вещь. В подсознании откладывается, что оружие не слишком опасное, и отношение к нему соответствующее, но в реальности из него запросто можно убить.

С огнестрельным оружием такого подвоха нет. И оно необходимо нам для самообороны. На улицах совершается множество преступлений. Если бандиты будут знать, что у людей есть реальное оружие и из-за цепочки или сережек можно схлопотать пулю, — ситуация изменится. Сейчас на руках у населения находится порядка 6 миллионов экземпляров длинноствольного оружия и травматики. В результате сократились случаи ограблений дач. И если бы всякая шпана знала, что может получить достойный отпор, на улицах тоже было бы гораздо спокойнее. Показательный пример — Молдавия. Там после разрешения короткоствольного оружия в три раза упала уличная преступность. В Эстонии тоже это прекрасно организовано. Там если водитель попался пьяным за рулем, у него отбирают не только права, но и лицензию на оружие (если она у него есть). Это правильно — если ты пьешь, где не положено, нечего тебе таскать оружие. В этом отношении мы придерживаемся самых строгих правил».

Материал был опубликован в № 374 («Московские противостояния») журнала «Афиша».