Головокружение

Открыточный вид главного города Австралии — паруса Сиднейской оперы на фоне гигантского арочного моста, переброшенного через бухту в годы Великой депрессии. Подъем на самый верх сооружения, которое сиднейцы ласково называют «Вешалкой», оказывается нешуточным испытанием даже для крепких нервов.

Все, что мне может понадобиться на ближайшие три жутких часа, намертво принайтовано к тускло-серому комбинезону. Дурацкая шапочка пристегнута к карабину между лопатками. Форменный носовой платок привязан к запястью; туда же крепятся перчатки, болтающиеся сейчас на конце рукавов, как у расхристанного первоклассника. Сзади к пояс­нице подвешивается ветровка, упакованная в специальный мешок — и тоже намертво пришитая к нему и к поясу. Шутку про «Это твой парашют» отпускают каждому. Поверх всего надевается страховочный пояс с крюком, который цепляется за стальной трос, идущий по всему маршруту предстоящей прогулки — до самого верха Сиднейского моста.

Главную городскую достопримечательность, гигантский мост через гавань официально открыли для восхождений десять лет назад (до того ночные вылазки на мост были уделом подвыпивших студентов — таким опытом хвалились все встреченные сиднейцы за 30). За это время наверху побывало под два миллиона человек, а сам аттракцион заслужил звание первейшего городского развлечения (что скорее характеризует город Сидней и Австралию вообще, а не увлекательность мероприятия), а также одной из самых переоцененных туристических ловушек на свете.

Снарядившись, мы подписываем отказ от всех претензий, проходим тест на алкоголь и рамку металлоискателя. Все, что нельзя прикрепить к комбинезону, остается в ящичках раздевалки: даже мелкая монетка, падающая с высоты 100 метров на движущиеся по мосту машины, способна наделать дел.

Аттракцион действительно пользуется популярностью — приходится даже ждать своей очереди на тренажер, на котором мы учимся карабкаться по лестнице, придерживая одной рукой трос, которым будем прикованы всю дорогу к мосту так, чтобы тот легче скользил по полозьям.

Под конец всем выдают рации и хитрое приспособление, напоминающее наушники, но крепящееся на скулах и передающее звук через вибрации пря­мо в черепную коробку. Обычными наушниками на мосту пользоваться нельзя: уши должны быть свободными, чтобы никто из нас ни на момент не терял контакта с действительностью.

Наш провожатый — коренастая девушка Фуксия лет на вид двадцати семи, что само по себе не может не наводить на подозрения: благодаря озоновой дыре австралийцы выглядят лет на десять старше своего биологического возраста. Я стараюсь не думать о том, что моя судьба оказывается в руках семнадцатилетнего подростка. У меня обычно нет страха высоты — пока не приходится залезть повыше. Смысл этого мероприятия для меня лично  — проверить, появится ли он на высоте 140 метров над уровнем моря. Для чистоты эксперимента я даже не пил вина за обедом — если немного принять, приступ паники наверху, как показывает опыт, обеспечен.

Но пока все вроде бы нормально. Фуксия расставляет нас по порядку: ставит самого трусливого сразу за собой, а я оказываюсь предпоследним в группе из четырех человек — смыться не получится. Мы выходим на идущую под мостом дорожку, пересекаем парк у подножия моста и Хиксон-роуд. Пока мы всего лишь метрах в пятидесяти над землей, смотреть вниз неприятно, но не более того. За Хиксон-роуд под ногами начинается вода, мы попадаем собственно на мост — и на входе заминаемся: надо выпустить идущих навстречу двух мужиков в похожих на наши комбинезонах. Но они не пристегнуты к перилам, идут враскачку, руки в карманы — рабочие; мне становится жутко стыдно за наши скрюченные позы, и этот стыд позволяет достойно продержаться следующие минут десять, пока у нас над головой не проносится первый поезд и вся дорожка, по которой мы идем, не начинает, как кажется, опасно раскачиваться. Это на самом деле самая несимпатичная часть пути — пространство между перилами слишком узкое, под ногами настелены какие-то доски. Становится легче, когда начинается собственно подъем; хотя прежде чем карабкаться на арку моста, мы вылезаем на уровень проезжей части, по которой несутся шесть рядов машин. С моего места в арьергарде плохо видно, что делает Фуксия, чтобы открыть дверь на арку, но ясно, что даже если удастся сбежать, вернуться дальше этого места никто из нас без нее не сможет.

«Не волнуйтесь, у нас на все случаи есть специаль­ные процедуры. Например, даже если кто-то из вас не сможет идти дальше, есть специальная процедура, как спустить его вниз» — звучит не очень обнадеживающе. То есть поначалу даже не звучит — мои недонаушники, кажется, барахлят, но я в какой-то момент прижимаю их рукой к скулам покрепче, и голос Фуксии отдается прямо в черепе. Одна рука у меня теперь занята, так что я не могу цепляться обеими за перила, а внимание поглощено не высо­той, а профессионально-жизнерадостным комментарием, исполняемым с густым австралийским акцентом. Слышно, впрочем, все равно не ахти: «…бу-бу-бу… справа за Оперой… бу-бу-бу… купил квартиру Расселл Кроу… хр-р-р… Вулумулу… бз-з-з-з… шесть с половиной миллионов заклепок». Я заставляю себя сосредоточиться на звуках в черепе и в какой-то момент ловлю себя на том, что вообще перестал держаться за перила, механически переставляю по ступенькам ноги, без разрыва сердца заворачивая за углы, и вот наконец удосужился посмотреть на то, ради чего сюда, собственно, все лезут, — вид на бухту и город с высоты пирамиды Хеопса. Бухта действительно красивейшая (из виденного мною с ней поспорит разве что залив Гуанабара в Рио), город так же скучен, как и с высоты первого этажа, внизу снуют микроскопические паромы и яхты, а мы уже на самой верхотуре, у флагов Австралии и штата Новый Южный Уэльс. «Размер каждого флага… бу-бу-бу… что равно площади средней квартиры в Сиднее… гж-ж-ж» — мы переходим на другую сторону моста и начинаем спускаться. К этому времени все, похоже, уже немного пообвыклись — по крайней мере Фуксия позволяет себе затрагивать более рискованные темы. «При строительстве моста в 1920-е годы одного рабочего подвешивали наверху, второй кидал ему раскаленную заклепку, которую тот должен был поймать на лету и заколотить, пока не остыла. Дно гавани под мостом устлано ­непойманными заклепками, но сорвались и упали в воду всего-навсего шесть человек… бж-ж-ж…»

Нам уже совершенно все равно, мы спустились на нижнюю дорожку и снова идем над твердой землей. Конец уже близок, дорожка снижается до высоты второго этажа, когда наступает самый сюрреалистический момент всего дня: мы поравнялись с пабом, стоим всего в нескольких метрах от террасы на крыше, где разминаются пивом в пятничный вечер офисные клерки. Они не обращают на нас ни малейшего внимания — им такое показывают каждый день. Мы же смотрим на них, как вернувшиеся с того света в мир живых. Решено: переодеться и немедленно выпить.

Редакция благодарит авиакомпанию Singapore Airlines за помощь в подготовке материала.